Подвенечный саван

Он никогда ее не полюбит, никогда! И ему плевать, что она жутко хороша собой, умница, отличница, хозяйственная и даже может быть покладистой. С ним сколько угодно!

Ему плевать. Она для него просто мебель. Или просто туловище, которое поселилось в соседней комнатушке. И все его хлопоты со шкафом – это просто вежливость.

Сегодня Саня ушел еще затемно. Она слышала его шаги за стеной, потом полилась вода в ванной, стукнула входная дверь. Лера тут же соскочила со своей постели, подлетела к окну, приплюснула нос к стеклу. Видела, как Саня выходит из подъезда, как прогревает машину, смахивая снег автомобильной щеткой. Потом садится и уезжает. И ни разу… ни разу не взглянул на свои окна, хотя, возможно, предполагал, что она провожает его взглядом.

Когда задние фонари его машины исчезли за углом дома, дверь соседнего подъезда распахнулась и оттуда выскочили две собаки. Следом вышел мужчина в мешковатой темной одежде. Потрусил за собаками, те умчались в сторону сквера, где не так давно погиб мужчина. Он сорвался с края обрыва, которым заканчивался сквер, когда разыскивал свою собаку. Она так же вот умчалась туда и…

Печальная история.

Лера вздохнула и вернулась в кровать. Съежилась под одеялом комочком и неожиданно расплакалась. Ей было очень грустно и одиноко. И еще обидно. Получалось, что она никому, никому, кроме отца, в этой жизни не нужна. Лавров ее не замечает. Скорее терпит под своей крышей. Отец объяснял ему будто бы, что Лере просто негде сейчас жить. Саня начал ворчать, что она задержалась. Он теперь в уходе не нуждается. Отец и объяснил про жилищную проблему, возникшую у его дочери.

– Че тебе жалко, что ли?

– Пусть поживет, – нехотя согласился Саня и тут же добавил: – Но недолго!

Какой срок он отводил под свое недолго, Лера не знала. Но с замиранием сердца ждала, открывая дверь его квартиры, что Саня выйдет навстречу и швырнет сумку с ее вещами ей под ноги. И велит убираться. Каждый день, возвращаясь в его дом, боялась и ждала.

Шишка на его голове почти прошла. Остался лишь синяк. И Лавров не нуждался в уходе, это так. И в утешениях не нуждался. Особенно в ее. Он ее ведь только терпел…

А отец – ничего не понимающий в жизни, при этом корчивший из себя мудреца, – а отец велел ей терпеть! Как ей терпеть, если Саня ее не терпит?! Сколько? И почему?

Лера расплакалась сильнее прежнего и под слезы задремала. Проснулась, когда за окном вовсю рассвело. Или от странного шума с улицы проснулась? Непонятно. Она потрогала лицо, потерла припухшие глаза, вспомнила про свои слезы, недовольно нахмурилась. Если Саня вернулся и сейчас дома, он увидит ее такую – опухшую, некрасивую, зареванную. И чему ему тогда радоваться? И чего ради терпеть?

Лера выбралась из постели, подбежала к окну, снова приплюснула нос к стеклу. Сашиной машины на стоянке не было. Неплохо. Но шум во дворе действительно присутствовал. У соседнего подъезда, откуда не так давно выбегали собаки и выходил мужчина, толпился народ. Отчетливо слышался женский плач.

Что это опять? Неужели еще один мужчина сорвался с обрыва, потрусив за своими собаками?!

Лера надела джинсы, носки, свитер прямо на кофточку от пижамы. Метнулась в прихожую. Не расчесав волосы, она натянула шапочку на брови, убрав все до прядки под теплую шерсть. Обулась, схватила куртку, ключи с полки и выскочила из квартиры.

Возле народного схода она была уже через минуту. Спины сомкнулись плотно, окружив какую-то плачущую женщину. Ее кто-то уговаривал. Сначала это был мужской голос, он как будто извинялся. Потом женский утешал и увещевал обоих.

– Да полноте так убиваться, Нина Николаевна! – произносил нараспев женский голос, когда мужские извинения умолкли. – Разве можно так? И из-за чего?! Из-за собаки!

– Собака, Мария Дмитриевна, это не что! – всхлипывала женщина. – А кто! И Сявочка – это член семьи, понимаете, Мария Дмитриевна?! Сначала Игорек, теперь Сява! Это просто… Это просто злой умысел какой-то! Михаил Сергеевич, миленький! Но как такое могло случиться?!

Тот, кого плачущая женщина назвала Михаилом Сергеевичем, снова что-то забубнил. Потом вступила женщина, назвав Михаила Сергеевича тоже пострадавшим.

– Его собака тоже погибла, – добавила она. – Так что у вас одна беда, Нина Николаевна! Полноте, успокойтесь!

– Просто злой рок какой-то, просто злой рок!

Лера, так и не пробившись сквозь спины в центр, вдруг начала отчаянно мерзнуть. И решила вернуться. И уже повернулась, чтобы уйти, как ее окликнул дребезжащий голос той женщины, которая плакала:

– Девушка! Девушка, погодите!

Лера обернулась. Аккуратно одетая женщина с сильно заплаканным покрасневшим лицом смотрела прямо на нее. Зло смотрела, нехорошо.

– Вы мне? – уточнила Лера, ткнув себя пальчиком в грудь.

– Вам! Вы ведь проживаете сейчас на одной жилплощади с Лавровым Александром Ивановичем? – осведомилась она с неожиданным осуждением.

– Допустим.

Лера встала в позу. Уступчивой и терпимой она могла быть сколько угодно, но лишь с Саней. Только с ним одним! С другими она могла быть и дерзкой, и вздорной, и совершенно невоспитанной, вот так!

– Так скажите ему, вернее, спросите у него! – гневно поправилась женщина, выступая вперед. – Как долго в нашем дворе будут происходить странные события?!

– В смысле?

Лера отставила ножку, скрестила руки на груди, посмотрела на женщину, как на странное существо. Она знала, этот взгляд бесил любого. Она так на отчима смотрела. И он бесился! А она радовалась!

– Сначала погибает мой бедный муж! Они говорят, что это случайность, несчастный случай! Потом эта несчастная девушка… Она вдруг совершенно случайно выпала из окна четвертого этажа! Теперь эти милые бедные зверюги… Моя собачка. – Ее ладошки легли на грудь, затем переместились на плечо стоявшего рядом угрюмого мужчины. – И его собачка! Вы в этом не находите ничего странного?

– В чем?

– В том, что в одном месте погибли сразу три живых существа! – неприятно взвизгнула женщина, перестав плакать и принявшись отчаянно злиться. – Мой муж и две невинных собачки! А бедная девушка совершенно случайно выпала из окна! Вы лично не находите в этом ничего странного?

Лера промолчала. Заговорил мужчина, чья собака тоже погибла. Лера его видела утром из окна, сомнений не было. Он почти бегом кинулся за животными в сторону сквера. Он заговорил глухо и тихо, почти на ухо женщине, призывая ее успокоиться и не привлекать внимание.

– А я стану кричать! Стану! Потому что это все из-за него! – Ее палец почему-то указал на Леру. – Из-за него! Его надо отсюда выселить!

– Кого?! – чуть не задохнулась Лера, едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться женщине в ее седые лохмы прямо тут же. – Саню?! Лаврова?!

– Ой, да какая вы бестолковая! – возмутилась неожиданно женщина. – При чем тут Александр Иванович?! Я про сына беглого преступника! Я про Филиченкова-младшего!

Угрюмый мужчина совершенно неучтиво дернул женщину за рукав симпатичного пальто. И что-то снова забубнил ей на ухо. Но она его не послушалась, отмахнулась.