Подвенечный саван
Шрифт:
– Так ночует он у Нинки уже, – полоса света, скользнувшая из подъезда, осветила кривую ухмылку Марии Дмитриевны. – Вторую ночь ночует. Зачем ему теперь собаки-то? Только помеха! Выгуливай их вечерами и утром! Мало одной, две! Вот он их того… и убил сегодня утром. Ушел на прогулку с собаками. Вернулся один. В овраг, говорит, сорвались. Умора!
– Послушайте… – Лера чуть придержала дверь. – А почему вы все это полиции не рассказали? Я не про собак, а про то утро, когда погиб муж Нины Николаевны. Почему?
– Ага! Станут меня там слушать!
Мария Дмитриевна вдруг стянула с головы шапку, поправила слипшиеся
– Ты вот меня небось дурой сочла. Ты – девчонка-несмышленыш! А там, в полиции, сразу в дурку отправят. Только, девонька, права я. И боюсь, как бы новой беды не случилось. Нинка хоть и чокнулась с горя, а Мишку к себе допустила ночевать! Игоря только схоронила и тут же Мишку… – Голова в диковинной шапке осуждающе закачалась. – Ладно… Она хоть и чокнулась, но правду утром болтала. Что-то странное в нашем дворе происходит. Как бы новой беды не случилось…
Лавров ждал ее в прихожей. Она только к двери подошла, только ключи достала, а дверь сама собой открывается. Сердце тут же екнуло и скатилось куда-то вниз. Все! Конец! Сейчас он ее выставит! И…
Но сумок с ее вещами в прихожей не было. Лавров стоял босый, в одних джинсовых шортах, с кухонным полотенцем через плечо. Кулаки его были уперты в бока.
– Ну?! Что это значит?! – Он одной рукой резво выхватил у нее оба пакета, второй дотронулся до щеки. – Замерзла вся! Жэка меня казнит, если ты заболеешь.
– Мария Дмитриевна. Наговорила там… – Лера обессиленно привалилась к двери, толкнув ее попкой. – Бред какой-то несла.
– Раздевайся, ужинать будем, – буркнул Лавров уже от двери в кухню. – Носится не пойми где! А мне переживай!
Она чуть не запела, честное слово! Он за нее переживал? Он за нее переживал! И в его сердитом взгляде и ворчливом голосе ничего, кроме заботы! Господи, может, он все же женится на ней, а?!
– О, а я тоже креветок купила, – улыбнулась Лера, вымыв руки и подсаживаясь к столу. – И еще пива.
– Обойдешься! – фыркнул Лавров.
Поставил в центр стола огромное блюдо с креветками, по тарелке для мусора и миску с водой с плавающим колесиком лимона. Медный кофейник стоял на плите, значит, и кофе огненный в доме имеется. Она бы сейчас с радостью чашечку выпила – горячего, ароматного, крепкого. Она промерзла и перенервничала и…
– Ну? И что молчишь? Чего тебе наговорила эта ненормальная? – перебил ее мысли Саня, уже успев расправиться с дюжиной креветок. – Что опять за дела?
– Сегодня утром не вернулись с прогулки из сквера сразу две собаки. – Лера встала, потрогала бок кофейника – горячий. – Я налью?
Лавров кивнул и спросил тут же:
– Какие собаки? Не понял!
– Собака погибшего мужчины и…
– Сява?! – перебил Лавров, удивленно вытаращившись. – Не вернулась с прогулки? Убежала, что ли?
– Погибла.
– Что значит погибла?
– Убежала вместе с другой собачкой. И сорвалась в овраг вместе с ней. И погибла. И вторая собачка тоже. – Лера пила кофе мелкими глоточками, причмокивая, до того вкусно было.
– Вторая собака чья? – Лавров нахмурился.
– Того мужчины, который присматривал за Сявой.
– Линева?! – ахнул Саня и даже про креветки забыл, его растопыренные пальцы повисли над блюдом. – То есть он
пошел их выгуливать и… вернулся один?– Совершенно верно. Так, во всяком случае, Мария Дмитриевна утверждает.
– А что же хозяйка Сявы? Она-то что говорит?
– Она плачет, – пожала Лера плечами, поставила пустую чашку на стол, потянулась к блюду с креветками. – А Линев ее утешает.
– То есть? – не понял Саня. – Что значит утешает?
– Он ночует у нее, по утверждениям Марии Дмитриевны. – Лера вдруг потянулась к нему через стол, тронула тыльной стороной ладони его щеку и нежно улыбнулась. – А может, ну их, Лавров? Всех их ну их, а? Хорошо же сидим…
Глава 18
Он видел двух прогуливающихся по двору женщин, понимал, что их разговор может быть неприятен для него лично. Более того, разговор между ними может быть опасен для него лично! Но почему-то все, о чем он думал в тот момент, это про нелепый головной убор из невиданного белоснежного зверя, который женщина без конца поправляла.
Дурацкая шапка, подумал он с раздражением, отворачиваясь от окна. Посмотрел на опустевший коврик в углу прихожей, пустую собачью кормушку и подумал: дурацкая затея. С самого начала затея с Ниной была дурацкая и безнадежная. Она никогда не полюбит его так, как любила покойного мужа. Может, и не особо любила, но уважала сильно. А его – Линева Михаила Сергеевича, всячески старающегося завоевать ее уважение, – она никогда не станет ни уважать, ни любить, ни замечать.
Не надо было затевать всей этой возни с собакой, он снова покосился на пустую собачью миску. Все надеялся, что общие интересы смогут сблизить их – Нину и его. Караулил ее во время прогулок, она все больше выгуливала свою мерзкую Сяву вечерами. Пытался завести разговор. А толку?
Она даже имени его не запомнила! Не пыталась запомнить! Хотя он неоднократно представлялся ей, отстегивая поводок от ошейника своей собаки. Нина вежливо кивала в ответ, скупо улыбалась и спешила домой, где ее ждал ее Игорек.
Что она в нем нашла?! За что любила, уважала, терпела с собой рядом?! Никчемное тщедушное создание! Все, что удалось ему с блеском – это сорваться с края оврага и сломать себе шею! Линеву даже не пришлось особо потеть, сталкивая Игорька вниз. Просто подкрался сзади и, не выпуская рук из карманов, осторожно подтолкнул его в спину головой. И все! Игоря не стало! Не стало препятствия, мешающего ему обрести семейное счастье на старости лет.
А он ведь о нем мечтал – о семейном счастье! Давно мечтал! И все время провожал эту парочку завистливым взглядом, когда они под руку возвращались с прогулок. Она – милая, энергичная, симпатичная, всегда дивно пахнущая. И он – хилый, постоянно брюзжащий, с недовольным несимпатичным лицом. И решил, что место рядом с ней этот тщедушный тип занимать не должен. Он не имеет на это права! А когда Игорек начал носиться по двору с листовкой, подкарауливать бывшего опера и нести всякий вздор о скрывающемся в их дворе преступнике, то Линев понял – пора. Иначе этот остолоп наворотит дел! И в человеке, который блуждает под покровом темноты по их двору, бывший опер непременно узнает его – Линева Михаила Сергеевича. А узнав, прицепится с расспросами. И если он – Линев Михаил Сергеевич – удовлетворит его любопытство, то…