Подвеска Кончиты

Дайнека подняла заплаканное лицо.

– Как хорошо, что ты рядом, – она обняла его за шею. – Я так испугалась!

– Сейчас мы с тобой отнесем дрова в дом. Только сначала поди накинь на себя что-нибудь, не то испачкаешься. Да и холодно в тайге утром.

Они принесли по две охапки дров и аккуратно сложили на латунный лист. Валентин почистил камин, вынес во двор золу и потухшие угли. Вернувшись, ловко соорудил что-то похожее на городошную фигуру и поджег ее. Дрова в камине ярко заполыхали.

– В доме холодно, я это сразу заметил, как только вошел.

Он придвинул кресло поближе к огню.

– Садись, тебе нужно согреться. Хочешь есть?

– Немного.

– Пойду посмотрю, что там. Я унес на кухню все, что осталось от вчерашнего ужина.

Дайнека молча кивнула. Пригревшись, она сидела, не двигаясь. В комнате царил полумрак. Сегодня зала походила на каюту пиратского корабля. И этот корабль был выброшен на дикий неведомый берег.

Вспомнив о подарке Шепетова, она встала и прошлась по всем комнатам. Бархатной коробочки нигде не было.

– Не увез же он ее с собой… – задумчиво прошептала Дайнека, понимая – за этим что-то стоит. И начала стремительно вычислять резоны Виктора Шепетова.

Она снова уселась в кресло. Ее бил озноб.

«Карл у Клары украл кораллы… Но что это значит?»

Мужчина, подаривший женщине драгоценность, не может тайком эту драгоценность утащить. Конечно, если речь идет о воспитанном человеке, каким является Виктор Шепетов. Тогда что побудило его так поступить?

Тревожное чувство разрослось до невероятных масштабов, и она не могла найти ни одного довода, чтобы себя успокоить.

– Давай посидим здесь, у огня, – Валентин подкатил сервировочный стол, на котором были расставлены тарелки с едой.

– Спасибо. Что-то мне расхотелось.

– Ну, как знаешь, а я – с удовольствием. Размялся с утра, топором помахал, аппетит разыгрался… – он буквально накинулся на еду, не забывая наливать себе водки в простой граненый стакан. Перехватив ее взгляд, с улыбкой сказал: – Водочку нужно пить только из граненых стаканов. Этот закон нарушать нельзя.

– Почему?

– Потому что всему свое место, – это прозвучало как аксиома и значило больше, чем могло показаться. – Слышала новость?

– Какую?

– Казачков Иван Дмитриевич явился в полицию с повинной.

– С повинной? – Дайнека притворилась ничего не понимающей. – А в чем его вина?

– Думаю, это он убил тех охранников и украл деньги. Понять не могу, зачем задушил старуху…

– Какую старуху?

– Маргариту Марцевич. Поначалу я и вправду поверил, что это сделал ее муж.

– Рита не старуха, – возразила Дайнека. – Ей не было сорока.

– И уже никогда не будет. Считай, умерла молодой!

Под воздействием алкоголя Валентин сделался похожим на обыкновенного деревенского парня. Дайнека не совсем понимала, что происходит. Однако, взглянув на штоф с водкой, обнаружила – тот почти пуст. Валентин торопился набраться.

Дайнека поежилась и, отвернувшись, уставилась на огонь.

– И все же… – Валентин сделал паузу. – Три дня в вагоне – это не для слабонервных. Да еще с приключениями. Стоишь, бывало, на посту в коридоре, только и ждешь, пока обратно в купе, на свою полку. А там еще хуже, – он неожиданно рассмеялся. – Хотя один раз мне было по-настоящему весело.

«Почему три? Он ехал только два дня», – отметила про себя Дайнека.

– У одного мужика на перроне чемодан развалился. И оттуда вывалилась… что бы ты думала?

– Картошка… – прошептала Дайнека.

– Картошка! – Валентин снова захохотал. – Каким нужно быть дураком, чтобы возить картошку в чемодане! Видела бы ты, как он ее потом подбирал!

– Я видела, – обреченно сказала Дайнека.

– Когда?

– Это было на станции, не доезжая Новосибирска.

Валентин замолчал.

– Ты не сошел в Омске…

Он продолжал молчать.

– Ты оставался в своем купе до самого Красноярска.

В ответ – тишина.

– И на тебе была светлая рубашка. Ты просто снял свой черный пиджак.

Для чего она это сказала? Наверное, из-за глупой привычки все доводить до конца.

– Потому что всему свое место… – она безотчетно повторила вслух недавние слова Валентина.

Теперь на все вопросы был получен ответ, и даже велюровая коробочка, которую увез с собой Шепетов, заняла в заданной системе координат свое законное место. Зачем оставлять дорогую вещь тому, кому она никогда не понадобится? От этой мысли у Дайнеки похолодели руки. Стараясь не подавать виду, она потянулась к огню. Пальцы дрожали, и она не в силах была унять эту дрожь.

– Эко тебя залихоманило…

Дайнека повернула голову, ее поразил необычный для Валентина говор. Самым непостижимым образом он изменился. На нее смотрели глазки-буравчики, похожие на мигающий циферблат. Это были глаза бесноватого человека.

С удивлением она обнаружила, что у него красное обветренное лицо, торчащие, похожие на солому волосы и безобразно длинный, извилистый нос. Отчего же она не заметила этого раньше?

Дайнека больше не задавала вопросов, она чувствовала, что это верная дорога к гибели.

– Я знал, ты все равно вспомнишь, что видела меня в коридоре. Тебе хочется знать, не я ли убил?

Вопрос был задан так, что у Дайнеки задрожали колени. Она понимала, Валентин не оставлял ей ни малейшей надежды.

– Убить человека просто. У него такая тонкая шея.

Он усмехнулся, и Дайнека со страхом втянула голову в плечи.

– Это просто работа, – Валентин поднял глаза. – Слишком велики ставки, чтобы принимать во внимание чьи-то интересы.

Дайнека слышала эту же фразу от Шепетова.

– Это он приказал убить тех двоих в поезде? – спросила она. – И Риту? И меня? И меня тоже?! – Дайнека схватилась за Валентина. – Это Шепетов приказал убить меня? Это он?!

Валентин с силой оторвал от себя ее руки.

– Это он… – утвердительно повторила она со слезами в голосе. – Какой дьявольский план: убить охранников и похитить свои деньги, чтобы обвинить в этом Эдика, человека из штаба Турусова. А самое страшное… Самое страшное то, что люди для него ничто.

Она вспоминала, что еще вчера говорил Шепетов: