Подвиг Антиоха Кантемира

Остерман обязал Кантемира добиться немедленного сожжения на площади вредительной книги "Московские письма" и примерного наказания ее автора.

Почта ходила нешибко, и прошло несколько недель, прежде чем Остерман узнал из письма своего резидента, что выход книги на английском языке задержать не удалось, ее в Лондоне читают и, вероятно, теперь приглашение в Россию мастеровых людей из Англии будет затруднено.

Остерман поспешил передать резиденту распоряжение императрицы просить английское правительство запретить дальнейшую распродажу книги, потому что она предосудительными для русского государства ложными и злостными измышлениями заполнена. Сочинил же ее, как установлено, известный обманщик, итальянец граф Локателли, он в 1733 году прибыл из Парижа, а там с ним знался русский поверенный в делах, сын фельдмаршала Миниха. Отъезд его в Россию был неожиданным для окружающих — он спасался от необходимости жениться, а потом выправил себе паспорт на имя купца Рокафорта и уехал в Россию.

В книге Локателли, состоящей из одиннадцати писем, Кантемир прочитал, что издателю эта корреспонденция досталась от некоего человека, испытавшего крушение на море. Весьма вероятно, что его нет в живых. Из текста явствует, что пишущий покинул Францию, желая послужить русской императрице б войсках, направленных в Персию под командой принца Гессен-Гомбургского.

Кантемир знал этого принца. За него, после смерти отца, вышла замуж Анастасия Ивановна, вдова князя Дмитрия Кантемира. О принце этом он, как и большинство знавших его, был дурного мнения и не одобрил выбор своей мачехи. Принц был человеком глупым, упрямым, невежественным, но то, что несколько лет назад он числился женихом цесаревны Елизаветы Петровны, позволило ему принять генеральский чин и даже получить в командование экспедиционный корпус.

Как было уже известно Кантемиру, автор присоединился к научной экспедиции профессора Делиля, желая в безопасности проделать хотя бы часть пути к низовьям Волги, но, когда он стал просить у казанского губернатора содействия в поездке на юг, тот счел его шпионом, разыскивающим корпус принца Гессен-Гомбургского, и отправил в Петербург. Там автор сначала был посажен на гауптвахту, из нее переведен в тюрьму, после допросов его освободили и нашли ему приют в передней Правительствующего сената, где даже разрешили расстилать свою постель, с тем чтобы свертывать ее к началу присутствия.

За год, проведенный в Петербурге, автор завел знакомство с тюремщиками, полицейскими чиновниками, сенатскими канцеляристами. Он разговаривал с просителями и накопил множество наблюдений из служебного быта, а также выслушал немало рассказов о взяточничестве и казнокрадстве и поделился ими с читателями своей книги.

Резкие страницы в ней были отведены осуждению бесчестных иностранцев, слетающихся в Россию на поиски денег и карьеры, в особенности придворной. Они управляют русским государством, не думая о его благополучии, о помощи населению. Их цель — наполнить свои секретные шкатулки и скрыться, чтобы не быть повешенными за воровство. Они торопятся грабить, но на их головы неминуемо обрушится гроза, когда умрет Анна Иоанновна и на трон взойдет дочь Петра I славная принцесса Елизавета. Только через нее московиты освободятся от рабского состояния, в котором находятся ныне. А пока Елизавета живет уединенно и скромно, в бедности и молитвах.

Можно понять, как напугали и рассердили государыню, Бирона, их придворное окружение выпады против иноземцев, завладевших Россией, и похвалы Елизавете Петровне, названной автором ближайшей претенденткой на русский престол. В Петербурге выражали досаду на то, что не раскусили вовремя Локателли и он безнаказанным уехал. Еще и на дорогу ему выписали двести рублей. А ведь ничто не мешало осудить его как шпиона, заключить в тюрьму или поселить в Сибири, откуда он ничего бы не сумел написать и отослать…

Резидента запросили, как теперь можно покарать Локателли за "Московские письма", а заодно какую неприятность следует доставить английскому королю, в чьем городе вышла такая оскорбительная для русской государыни книга?

Резидент ответил, что, как он знает и судит по расспросам, в Англии за книги наказывать не принято ни авторов, ни тем более королей. Это называется "свободой печати", от которой правительство не страдает, потому что брань на вороту не виснет, а у кого есть сила, у того и право. Просить короля казнить Локателли не нужно — на себя это действие Георг II не возьмет, парламент же своего разрешения не даст. Обратиться в суд — и он бессилен совладать с Локателли. А вот через тайно посланных людей побить этого писателя вполне возможно. Не поискать ли для такой комиссии охотников?

Вероятно, Остерман понял насмешку в словах Кантемира, потому что на письмо его не ответил и дальше о Локателли не вспоминал.

"Русский резидент в Лондоне… Что он там делает?" — спрашивали себя знакомые Кантемира в Петербурге и Москве. "Чай, хлопот у него немного, может для хороших людей потрудиться", — вероятно, рассуждали придворные и чиновные особы, садясь писать Кантемиру просьбу купить и прислать английских товаров. Поручения были различные. Так, граф Михаил Гаврилович Головкин, сын канцлера, видевший в резиденте подчиненного его отцу служащего, забросал Кантемира требованиями покупок:

"Английскую дамскую епанчу, долгую, чтобы на все платья надевать, камлотовую готовую, цветом серенькую, с позументом серебряным…"

Ишь, как подробно представлял себе он эту епанчу, камлотовую да серенькую…

"Прислать английского сукна разных цветов образчиков, ибо я чрез вас намерен выписать себе сукон разных на несколько пар, тако ж под всякую пару подкладки, пуговиц и гарус, и по чему всякая пара провозом обойдется?"

Считай, господин резидент, провоз, готовь приложение к дипломатической почте!

"Купить в Лондоне дюжину шелковых чулков, половину белых стрелками, половину других цветов".

"Прислать на корабле лошадь езженую, а летами чтоб была не молода и не стара, лет семь или восемь, а больше десяти лет не была б. С ходу также смирна и собою плотна и крепконога, и не пуглива, и стрельбы не боялась…"

Какие точные и обширные требования у канцлерского сына! И какая уверенность, что князь Кантемир, оставив государственные дела, будет искать в лавках белые чулки со стрелками, в конюшнях крепконогую лошадь средних для ее породы лет, а на реке Темзе — корабль везти заказы в Россию…

Об украшениях и нарядах просили многие отцы семейств — английские вещи были в чести у модниц и щеголей.

Андрей Иванович Остерман просил купить некоторые математические инструменты для занятий со своими детьми.

От имени графа Павла Ягужинского, русского посла в Берлине, секретарь его Сергей Волчков отправил просьбу в стихах, обратившись как поэт к поэту — он переводил книги, следил за литературой и знал кантемировские сатиры:

Мне, государь, пришел слух повсюды, Что в Лондоне есть хорошие уды, Которые с принадлежностью вложены в тростях, Носятся на ремнях и ленточных лопастях; Таких здесь никак не мог достать, Чего ради прошу парочку прислать, Чтобы оными могли рыбу мы ловить И тем долгость дней летних с скукой проводить.

Даже императрица Анна Иоанновна не обошлась без подарка лондонского резидента: по просьбе ее ближних людей Кантемир прислал в Петербург французские легкие дамские фузеи — ружья, из которых государыня, не покидая дворца, через окно стреляла птиц, сидящих на ближайших деревьях сада.

Кантемир никого не обременял просьбами присылать ему что-либо из России. Он только просил увеличить ему жалованье: трех тысяч рублей в год, что были определены, — увы! — не хватало. Расходы на представительство были большими, как того требовали авторитет и могущество государства, пославшего его за границу.