Подводные камни
Шрифт:
— Марина, не стесняйтесь, расскажите о себе хотя бы в общих чертах.
— Хорошо, расскажу, — смекнула Марина, — но давайте договоримся, что вы больше не будете выяснять с таким усердием мой возраст. И еще, мне бы не хотелось больше повторять свою историю еще раз. В ней много неприятных моментов, стараюсь о них просто не думать, чтобы быть позитивней по жизни.
— Понимаю.
— Так вы принимаете мои условия? — настаивала Марина.
«Согласись, и я найду еще одну твою слабую сторону. Ну, пожалуйста, согласись и извинись! Давай же! Или я это не я, и я ничегошеньки не понимаю в мужчинах. А это совсем не так!»
— Принимаю, Марина, принимаю. Вы простите меня, что, может быть, я слишком назойлив, — Михаил замялся, —
«Вот молодец, все произошло именно так, как я и предполагала. Все отлично. Сейчас главное успокоиться и ничего не напутать».
То, о чем говорила Марина, имело мало общего с ее действительной биографией. Хотя события, факты — все было на месте и описано довольно точно. Наверное, если бы все не сложилось в жизни Марины так, как сложилось, то она стала бы журналистом и довольно успешным, скандальным, острым на перо и всегда на виду. Ее невозмутимость и умение легко менять угол рассмотрения, смещать акценты восхищало бы многочисленных поклонников. Но кто как не мы сами зарываем свои таланты в землю и больше о них не вспоминаем, хотя они живы-живешеньки и вполне в состоянии нас прокормить. Если бы Марина пошла по другому пути и вовремя с него свернула, кто знает, может быть, не произошло бы того, что уже было и еще непременно будет.
— Не извиняйтесь, понятно, что вы обо мне ничего не знаете. Ваш телефон мне дала подруга, видимо, она была в курсе, что вы ищете домработницу. Что касается меня, то тут все банально. Родилась здесь, в Ленинграде, ходила в обычную школу, где когда-то была директором моя бабушка. Никаких выдающихся способностей в детстве у меня не обнаружилось. Хотя родители их тщательно во мне искали, таскали по всяким кружкам и секциям. Но бесполезно. Потом я выросла, и у меня появились другие увлечения и интересы. Стала встречаться с мужчиной сильно старше себя, моим родителям это не понравилось. Устроили скандал, выгнали из дома. Приютила бабушка. Теперь уже я понимаю, что в моем мимолетном романе не было ничего плохого, просто родителей я ужасно достала, и они просто мечтали от меня побыстрее избавиться. Вот и подвернулся удачный повод. Хотя я не расстроилась. Ну, может, сначала и расстроилась, но потом поняла, что не нужно расстраиваться, что жизнь продолжается.
— Все, что ни делается, всегда к лучшему, — улыбнулся, не отрываясь от дороги, Михаил.
— Вот-вот, так решила и я, — согласилась Марина, — жила у бабушки, и все было неплохо, пока я не влюбилась уже в другого. Он клялся в вечной любви, всем меня обеспечивал, умолял быть только с ним. Я и не шла никуда работать, чтобы больше времени с ним проводить. Потом оказалось, что он женат. Вот и доверяй мужчинам. Потом уже в меня дико влюбился другой очень состоятельный и влиятельный человек. Даже угрожал. Была с ним, любила, была предана всем сердцем. Но примерно через год ему надоела. А тот мужчина, который мне действительно нравился, он… короче, с ним начались всякие неприятности, уволили с работы, начал пить, потом совсем сошел с катушек. Закончилось все плохо, не хочу даже об этом вспоминать…
— Простите меня, Марина, простите за любопытство, — они остановились перед светофором и поэтому Волков, повернувшись, смотрел на нее почти в упор. — Это большая трагедия, я понимаю и сочувствую вам. Так, увы, бывает в жизни. Мы ждем только самого хорошего, светлого, но не всегда происходит все именно так.
— В том-то и дело, — Марина вошла в образ настолько, что ей начинало это нравиться. — Сейчас я понимаю, что могу что-то исправить. Даже должна что-то исправить в своей жизни. Вот поэтому я хочу забыть все,
что было, начать работать и зарабатывать, пусть и небольшие, но деньги.— Вот про деньги не беспокойтесь. Я буду платить вам деньги относительно небольшие, но они все будут оставаться у вас, так как еду мы покупаем и готовим на всех, на нее тратиться не надо. И спецодежду вам жена тоже подберет, не надо портить хорошие вещи, приберегите их для других случаев.
Волков смутился улыбке Марины: ни на какие такие особенные «другие случаи» он, конечно, не намекал, но прозвучала его фраза как-то двусмысленно. Снова возникла неловкая пауза. Чутье Марину не обмануло: Михаил боялся красивых женщин. Точнее даже сказать не боялся, а смущался их присутствия. Разница в возрасте тоже давала о себе знать. Волков был из поколения, выросшего в строгости моральных устоев социализма. Он стеснялся даже слова «домработница», хотя понимал, что ничего плохого в нем нет. Как и в том, чтобы часть бытовых дел переложить на понимающего в них аккуратного человека, а самому заняться тем, что получается лучше всего — решением чужих проблем с недвижимостью, документами, сделками и как результат — зарабатыванием денег.
Они выехали из центра города. Начались бесконечные новостройки, жилые массивы, напичканные людьми, как муравейник. У Марины такие районы вызывали стойкое отвращение, какую-то скованность, вызванную отсутствием мест, где можно просто побыть в тишине. Конечно, здесь было чище, чем во дворе-колодце, где она провела детство и жила сейчас, но все же.
«Как это он мою историю воспринял, прямо близко к сердцу. Молодец! Расскажу это Вике, хотя она все равно не поверит. У нее все мужики, кто зарабатывает чуть больше остальных, недоступные и непробиваемые. Ага, как же!».
Впереди идущая «Лада» вдруг сорвалась с места на мигающий желтый сигнал светофора, но далеко отъехать не успела. В нее на полном ходу влетела другая машина, Марина даже не успела разглядеть, какая именно. Послышался тупой удар, визг тормозов, зазвенели осколки, противно скрежетал металл об металл. Все стихло, водители обеих машин спокойно вышли, осматривая друг друга и повреждения.
— М-да, какой-то день сегодня не такой, — заметил Волков. — То машина отказалась заводиться, то вот чуть не влетели в нас. Ведь если бы той «Лады» не было, то, возможно, и нас бы тут помяли, как следует.
— А может, и не помяли бы, — сказала Марина. — Вы ведь водите очень осторожно, я же вижу это!
Волков не подал виду, но ему явно льстили замечания Марины. Она же видела это и старалась делать так, чтобы он ощущал неловкость. В такие моменты ее власть над ним укреплялась. До манипулирования им как марионеткой было еще далеко, но определенные предпосылки к этому имелись.
— Вот, почти приехали, — сказал Волков, когда они въехали в поселок.
Куда ни глянь, везде были коттеджи и небольшие частные домики, стоявшие в окружении деревьев и старых огородов, оставшихся с прежних времен, когда в Мартыновке в самых обыкновенных деревянных домах без удобств жили самые обыкновенные люди. Несмотря на весну и только-только набухавшие почки все вокруг показалось Марине каким-то зеленым, радостным, очнувшимся от бремени зимы. Это вселяло в нее дополнительную уверенность, в добавку к той, что уже жила в ней.
Даже из окна машины окружающее было в глазах Марины гораздо приветливее, чем город и ее двор. Быть может, на нее так действовал простор, до того для нее непривычный. Отсутствие стен и льющийся со всех сторон солнечный свет, тишина, посвистывание птиц и даже загораживающий обзор металлический забор — все это вдруг бросилось Марине в глаза. Она даже вдруг забыла, что сидит в машине с человеком, благосостояние которого не дает ей покоя уже третий день. Но забыла лишь на мгновение.
Волков вышел из машины и приложил ключ из связки к маленькому датчику на заборе: ворота заскрипели и стали медленно открываться.