Подвойский

— Надо довести эту мысль до конца. После Февральской революции суды наложили на тысячи и тысячи солдат наказания за выступления против Временного правительства. Их надо снять общим приказом наркомвоена и главкома.

16 декабря Н. И. Подвойский и Н. В. Крыленко совместным приказом сняли с солдат и других военнослужащих наказания, вынесенные за выступления против Временного правительства и государственных органов существовавшего тогда режима.

Кроме того, наркомвоен Подвойский на основе указаний Советского правительства своими приказами объявил о закрытии военных училищ и о прекращении производства в офицеры, о ликвидации системы местного военного управления, а также целого ряда постоянных и временных комиссий, существовавших в министерстве.

Реорганизация министерства сопровождалась резким сокращением штатов. Только приказом наркомвоена №61 было сокращено 102 должности, а приказом N° 149 — 871 должность. В министерстве были оставлены самые необходимые для обеспечения армии управления — артиллерийское, военно-техническое, инженерное, интендантское, квартирного довольствия и некоторые другие. Все они были реорганизованы, подвергнуты чистке от контрреволюционных элементов, возглавили их советы, составленные из представителей Наркомвоена, ВЦИК, фабзавкомов, а также военных специалистов, согласившихся работать на Советскую власть.

Задача овладения Военным министерством, поставленная перед Н. И. Подвойским Советом Народных Комиссаров, была решена. Оно стало выполнять директивы Советской власти.

Во время реорганизации Военного министерства состоялось решение СНК о том, чтобы все наркоматы перебазировались в соответствующие здания бывших министерств. Наркомат по военным делам перебрался из Смольного на Мойку. Н. И. Подвойскому был предложен кабинет, принадлежавший ранее царскому военному министру Сухомлинову. Когда Николай Ильич впервые вошел в него в сопровождении седовласого швейцара, он растерялся. После тесных комнат Смольного, где подчас приходилось в качестве стола использовать стул, кабинет ему показался огромным. Вдоль стен стояли многочисленные шкафы с книгами. Он прошелся вдоль шкафов: через стекла сверкали золотым тиснением тщательно подобранные книги по военной истории, стратегпи, тактике...

— Вот это богатство! — невольно вырвалось у него.

Молча наблюдавший за ним швейцар вдруг вставил:

— Есть и побогаче кабинеты...

Николай Ильич повернулся к нему:

— Я не о том. Я о книгах.

Швейцар смутился, видимо, сожалея о том, что нарушил этикет и вступил в разговор. Подвойский отпустил старика и вновь подошел к шкафам. Он твердо знал, что теперь те короткие часы, которые ему удавалось урвать для отдыха, будут еще короче, что теперь каждую свободную минуту, ночи напролет он будет читать, читать, читать... В ту ночь уйти из кабинета он уже не смог.

Как ни важна была работа по перестройке министерства, главными задачами дня оставались демобилизация многомиллионной армии и параллельно с этим — создание новой. Наркомвоен экстренно готовил общеармейский съезд по демобилизации. Николая Ильича очень беспокоило то, что часть делегатов с фронта и из дальних гарнизонов не успеет приехать к назначенному дню. Но еще более волновало то, что к съезду надо было подготовить предложения о порядке демобилизации армии, продумать, кому передать ее оружие, боеприпасы, имущество. Кем ее заменить — этот вопрос был самым острым и самым неясным. Н. И. Подвойский не раз обсуждал его с М. С. Кедровым. Вот и на сей раз он пригласил его к себе в кабинет.

— Садись, Михаил. Как дела, как Ольга?

— Не знаю, как там у Ольги — дома неделями не бываю. Как живут, чем питаются, откуда и что достают — не ведаю. Как твои? Тебе тяжелее, у вас ведь четверо.

— Да! Теперь четверо. А живут так же, как твои.

Николай Ильич задумался, помолчал.

— В столовой дня два в неделю экономлю свой паек хлеба, потом везу домой, детишкам. Они у меня молодцы — не кидаются на ломтики. Но глаза... Ты знаешь, я не могу в этот момент смотреть на них... Но ничего, Миша, свалим дела и свидимся с семьями, поможем.

Михаил Сергеевич скептически посмотрел на Николая Ильича.

— Ты сам-то веришь в это? Небось и спишь здесь?

— Верно, — вздохнул Николай Ильич, — и сплю здесь. Видишь, какое богатство! — Он широким жестом показал на шкафы. — Такой удачи упустить не могу... Но к делу. Как с делегатами?

— Неважно. Не успеют съехаться. И тех, кто приехал, ни держать, ни отпустить нельзя.

— Если не успеют, то с теми, кто приехал, проведем предварительное совещание, вместе с ними все продумаем. А съезд отодвинем на два-три дня. С Лениным я согласую.

Утром 28 ноября Н. И. Подвойский и М. С. Кедров пригласили успевших приехать делегатов съезда в просторный зал. Николай Ильич открыл совещание и объяснил причину задержки съезда.

— Генеральный штаб, — сказал он, — по заданию Наркомвоена подготовил свои предложения по демобилизации старой армии. Наша задача послушать и предварительно обсудить эти предложения.

Первым был заслушан доклад полковника Даллера. Он представлял комиссию Генерального штаба, которую возглавлял генерал Марков. Полковник Даллер сразу же поставил перед Наркоматом по военным делам и делегатами ряд трудных вопросов.

— Демобилизация, — сказал он, — не может встать на путь элементарного роспуска личного состава и распродажи военного имущества. Поэтому основной вопрос в деле демобилизации — вопрос конструкции будущей армии. Известно, что... — Даллер чуть запнулся, — ...верховная власть предполагает всеобщее вооружение народа. Но вооруженный народ можно мыслить в буквальном смысле, что все поголовно вооружены. Или так: имеются кадры, через которые проходит и обучается весь народ, годный носить оружие. Есть система вербовочная и милиционная. Но всякая система требует точного определения: во что должна развернуться армия на случай войны, какие ячейки должны быть сохранены при переходе на мирное положение.

Даллер замолчал, давая собравшимся время осмыслить сказанное. Он достал белоснежный платок и старательно протер очки. Затем чуть повернулся в сторону Подвойского и Кедрова.

— Не имея никаких конкретных установок от... верховной власти, комиссия генерала Маркова приняла за исходный пункт состав и структуру армии, которая у нас имелась до войны.

Н. И. Подвойский отодвинул блокнот — предложение комиссии Маркова явно не годилось. И дальнейший ход совещания подтвердил это.

Доклады с мест показали, что измученная армия ждет приказов о демобилизации, что только эта надежда дает ей моральную силу оставаться на позициях. Совещание пастояло па том, чтобы обратиться в СНК с просьбой немедленно демобилизовать столько возрастов, сколько возможно в сложившихся условиях. Было решено создать в Наркомате Управление по демобилизации во главе с коллегией, а на местах до роты включительно — демобилизационные органы. При обсуждении этого вопроса Н. И. Подвойский взял слово и сказал:

— Если мы создадим демобилизационные органы из одних военных, как тут предлагается, то они не справятся со своей задачей. Считаю необходимым включить в них представителей Советов.

Против этого предложения резко выступил один из авторов проекта создания органов демобилизации — представитель Казанского гарнизона.

— В коллегии и так будет около 40 человек, — сказал он. — Если ее еще пополнить представителями Советов, то она превратится в съезд и из-за громоздкости будет неработоспособной.