Подземное чудовище

Дети нагнали повозку Ранюка под пристальными взглядами солдат, которые посмеивались над их нелепыми нарядами. Себастьян шел позади повозки, готовый, в случае чего, запрыгнуть в нее. Дети сомневались, что король их ожидает. Быть может, Ранюк придумал эту ловушку, обнаружив, что разрешение поддельное.

«Возможно, он раскрыл наш замысел, – подумал мальчик. – Завез нас сюда, чтобы мы держались как можно дальше от арбалета».

Повозку тряхнуло: она проехала в ворота. По ту сторону стены туман оказался таким густым, что в нем тонули все звуки. Такое впечатление, что дорога была устлана розовой ватой. Пэгги Сью сделалось дурно: заболел живот, более того, она все четче осознавала, что, после того как она проглотила снежинки, у нее проснулся небывалый аппетит. Никогда она не была так голодна. Перед глазами поплыли странные видения. Она вновь увидела Ранюка за чудовищным обедом, когда тот без колебаний отрезал кусочек от бедра Раньи. Но самое странное было в том, что теперь это воспоминание не вызывало у нее отвращения.

Она собралась с силами и прогнала галлюцинацию, но в груди у нее возник пока еще не осознанный страх.

Повозку то и дело подбрасывало на камнях. И вскоре процессия вырвалась из пелены тумана.

Тут снег был ярко-розового цвета, почти красный. К повозке приблизились слуги в масках. Повсюду разгуливали аристократы с золотыми перстнями на пальцах. Все они лакомились снегом, падавшим с неба.

Увидев это, Ранюк засуетился. Он вспотел, ноздри его затрепетали, как у льва, который преследует дичь.

– Это самый лучший снег, – глухо произнес он, – самое райское из всех лакомств. Пища богов. Стоит отведать этого снега, и самое изысканное блюдо покажется вам омерзительным, как козий навоз.

Себастьян вылез из повозки. Красивая девушка в меховой шубе бессознательно брела по снегу. Она тяжело дышала и временами глупо хихикала. Ее служанка отчаянно пыталась вернуть ее обратно в экипаж.

– Иногда они так и бредут, пока не замерзнут насмерть, – пояснил Ранюк. – А потом в оврагах находят их ледяные статуи.

– Какой ужас! – ахнула Пэгги.

– Да что ты говоришь, дурочка! – рявкнул Ранюк. – Что ты понимаешь? Наоборот, это восхитительная смерть!

Резким движением он задернул штору и добавил:

– Вон карета короля, довольно.

Больше он не мог сдерживаться и стал с жадностью набивать рот снегом. Несмотря на холод, на лбу у него выступил пот. Он стал ходить вокруг повозки.

Пэгги последовала за ним, хотя ей было противно ступать в эту сладковатую массу. Из-за тумана вокруг было сумеречно. Розовая пелена заслонила солнце, влага оседала на повозках. Девочке показалось, что она попала на планету из взбитых сливок. Будто бы окружающий мир – это пирожное, так и хочется укусить зубами кору дерева, словно она из шоколада.

– Карета короля вон там! – пропыхтел Ранюк, топчась в снегу.

Пэгги Сью молча покачала головой. Она оцепенела от холода.

«Я гуляю по гигантскому пирожному, – продолжала думать она, – по гигантскому пирожному».

Ей хотелось встряхнуться, прийти в себя, но ею овладело странное оцепенение. Хлопья снега липли на ее губы и таяли… Чем дальше, тем больше земля и деревья казались ей сделанными из сахара, взбитых сливок и миндального масла. В воздухе пахло медом, а камешки хрустели под ногами, как разломленный шоколад.

«Кажется, я схожу с ума, – сказала Пэгги самой себе, – и все из-за лакомства!»

Наконец они дошли до королевской кареты, вокруг которой стояли стражники, укутанные в волчьи шкуры. Ранюк откинул кожаные полы и поднялся на подножку. Изнутри карета была отделана мехом и отапливалась керамической печкой. На кровати среди шелковых подушек ворочался худощавый юноша. Вокруг него столпились слуги, вытирая ему пот со лба. Пэгги узнала Вальнера по статуям, которые раньше видела в саду королевского дворца. У него были светлые мягкие волосы и глаза сумасшедшего. Он бился в истерике, стараясь избавиться от назойливых слуг, потрясавших золотой ложкой и пустым кубком.

– Еще! – вопил он голосом капризного мальчишки. – Еще! Еще мороженого! Живо!

К нему подбежала девушка с кубком, полным розового снега. Вальнер тут же запустил в него ложку. От холода у него посинели губы, но он продолжал потеть, будто у него был жар. На висках пульсировали вены, дрожь била его с головы до ног.

– Аааа! – взвыл он, отламывая большой кусок снега. – Пища богов. Ранюк! Мой дорогой Ранюк, вкусно, как будто съел ангела, жареного херувима! Так и тает во рту. Ну впрямь, юный ангелочек, поджаренный на вертеле, или сирена с розовыми чешуйками. Маленькая сирена. Ты когда-нибудь ел ангела, Ранюк? Или сирену? – Вальнер даже рыдал от радости. – Это мясо такого хрупкого животного, что оно погибает, лишь тронь его рукой. Одного дуновения ветра хватит, чтобы зажарить его, оно тает на языке, только возьмешь его в рот. Сладкое, нежное, будто призрак из снега. Да, вот оно: мороженое-призрак, крем-привидение.

Тем временем он уже опустошил кубок и потянул руки за следующим. Ранюк преклонил перед ним колени, неотрывно глядя на кубки с мороженым, стоявшие на столике из позолоченного серебра у изголовья кровати, мысли его путались. Пэгги Сью поняла, что ей необходимо вмешаться, иначе Ранюк забудет, зачем они пришли.

– Мы хотели бы снять фильм о вашей планете, – объявила она. – Здесь чудесные пейзажи, и нам необходимо обойти дворец, выбрать самые интересные объекты…

Но Вальнер ее не слушал, взгляд его был неподвижен, казалось, он созерцает воображаемый обеденный стол.

– Лунное печенье с денежным вареньем, – бормотал он, – оладьи из звезд, туманный мусс с ванилью, анисовый айсберг, мятные льдинки.

Пэгги Сью протянула руку, чтобы встряхнуть короля, но Ранюк ее остановил.

– Да вы с ума сошли! – прошипел он. – Какое нахальство! Это же король, вы не смеете до него дотрагиваться. Подождите до завтра… к утру он придет в себя.

– Отведай, мой дорогой Ранюк, – пролепетал Вальнер, поднося ко рту визиря ложку мороженого, – это вулканическое варенье, солнечный мармелад, это разожжет огонь у тебя в желудке! Посмотри: сейчас я зажгусь, как фонарик, я чувствую, мой живот стал прозрачным!

Он разразился дурацким хохотом, а визирь жадно проглотил целую ложку снега, столь любезно ему предложенную. Пэгги Сью с отвращением отскочила. Вальнер был не в состоянии понять, что происходит вокруг, а вскоре и Ранюк впал в горячку. Неужели Кандартой правят эти ненормальные?

– Откуда тут эта девочка с синей собакой? – хихикнул король. – Это сюрприз от твоего шеф-повара? Пусть подойдут, отведаю-ка ее бедрышка. Выглядит аппетитно.

Он громко захохотал, и бока его заходили ходуном. Сменились слуги, которые вытирали королю пот. Пэгги попятилась, сердце ее бешено колотилось. Сколько же будет продолжаться этот маскарад? Так и не поговорив с королем, она выскочила из кареты и бросилась к Себастьяну. Хотя ноги ее касались земли, ей казалось, что она проламывает корочку свежего пирожного: это испарения от снега овладели ее сознанием. Дрожавший от холода Себастьян выслушал ее и сказал:

– Что тут поделаешь? Я с самого начала сомневался.

– Они совершенно не понимают, что творят, – выпалила Пэгги, – этот чертов снег совсем помутил их разум, им кажется, что они едят жареных ангелов. Думаю, снег порождает гастрономические галлюцинации. Как будто они на сказочном пиру и поглощают тонны еды, не испытывая ни малейших неудобств. А после этого они больше не могут принимать нормальную пищу. Все им кажется омерзительным на вкус.

– Что же делать? – спросил Себастьян. – Время-то идет.