Поджигательница звезд

– Меня интересует генерал Савенко.

– Иван Ильич Савенко. Сюда, пожалуйста. – Она пошла к стендам в центре зала. – Вот!

Он узнал его сразу – светловолосый великан с фотографии тети Муси. Генерал, улыбаясь, смотрел на Шибаева. Под стеклом в ящиках – ордена, медали, письма. Документы. Командирские часы. Записные книжки. Именной пистолет в кобуре. Книги, где написано о генерале. Пожелтевшие газеты. Журналы. Фотографии. На безголовом манекене – парадный генеральский мундир с потускневшей позолотой, фуражка. Время остановилось для генерала и застыло в ящиках под стеклом. Женщина стояла рядом, молчала. Шибаев взглянул на ее лицо и спросил по наитию:

– Вы его знали?

Она ответила не сразу.

– Знала. Я работала в библиотеке Дома офицеров, а Иван Ильич приходил на встречу с читателями.

– А семью генерала? – Он внимательно рассматривал женщину, прикидывая…

– Видела дочку однажды. А вы… – Она смотрела вопросительно.

– Я ищу родственников генерала.

– Родственников? Какие ж родственники… жена его умерла, дочка эмигрировала. Никого не осталось. Я иногда хожу на кладбище… – Она осеклась.

– Где он похоронен?

– В Яловце, там их целое кладбище, афганцев. Знаете, в самом начале, справа от центральной аллеи.

Шибаев кивнул. Это место знали все, можно не спрашивать. Он прикидывал, как бы поделикатнее выяснить, чтобы не обидеть. По возрасту она подходила на роль… подруги генерала. Может, привести сюда жену Якубова? Он еще раз взглянул на нее и решился:

– Извините, а вы и генерал… – Он запнулся. – Извините.

– Что вы! – воскликнула она, всплеснув руками. – Я была молодая, невидная, да еще и беременная. Он пришел на встречу, а я с животом, вся в пятнах. Он посмотрел и засмеялся. Спрашивает: «Кого ждешь? Парня или девочку?» Это был такой человек! Вы не представляете себе… Он был… как сейчас говорят – демократичный. Шутил всегда, ни разу не пришел в библиотеку без шоколадки… Да мы все были в него влюблены! Поголовно. От буфетчицы до жены начальника гарнизона. А когда его убили… когда мы узнали…

Она замолчала. Шибаеву показалось, что она заплачет, но она только глубоко вздохнула несколько раз и сказала:

– На похороны приехали его боевые друзья, маршал Рудник был, вспоминали, говорили, плакали… день солнечный, яркий, а он мертвый… и военная музыка просто душу выворачивает. – Она все-таки заплакала. – Извините, все как будто вчера… Как вас зовут?

Шибаев назвался. Деваться было некуда, и пришлось повторить ей байку о грузинских родственниках.

– А я Татьяна Степановна. Александр… давайте я сейчас чайку сооружу, помянем генерала. Это раньше сюда школьников и студентов водили, патриотическое воспитание, торжественные линейки… А сейчас время другое, кто из них знает об этой войне? Да им и об Отечественной немного известно. Давайте! Пока начальницы нет. Пошли! Позовем Мальвину…

«Мальвина – женщина в голубом», – сообразил Шибаев, смутно помнивший героиню детской книжки, которую читал когда-то Павлику.

Они спустились на первый этаж.

– Лидия Артемовна, у нас гость, ставьте чайник. А я дверь закрою, все равно до двенадцати никого не будет. – Она повернулась к Шибаеву. – А в двенадцать – туристы, мы с турбюро дружим.

Они сидели в тесной подсобке, похоже, бывшей кладовке, и пили чай. Шибаев и две пожилые дамы – Татьяна Степановна, знавшая генерала Савенко лично, и Лидия Артемовна с голубыми волосами, похожая на постаревшую Мальвину, она генерала не знала, но много о нем слышала. Татьяна Степановна вспоминала о Савенко, дамы вздыхали о бренности жизни, а Шибаев думал, что количество пожилых женщин вокруг него стремительно увеличивается. Пожилые дамы не существовали для него как класс, в его восприятии это были вечно недовольные ворчливые и охающие тетки, и сейчас он с удивлением понял, что ошибался. Татьяна Степановна историк, знает об их городе и людях все и умеет интересно об этом рассказать. Лидия Артемовна рассказывать не умела, но зато у нее есть внук Артем полутора лет от роду. «Я дочку поздно родила, потому и внучок маленький. Уже и не ожидала, а тут вдруг как чудо! Она всю мою жизнь перевернула…» Шибаеву пришлось полистать альбом с фотографиями Артема, который у Лидии Артемовны был всегда под рукой. Отказаться он не посмел. Встретился с сочувственным взглядом Татьяны Степановны, и оба рассмеялись.

Он не стал смотреть коллекцию Рунге – время поджимает, – пообещал заглянуть еще раз. Лидия Артемовна уже называла его «Сашок» и приглашала в гости полюбоваться внуком.

Часы показывали двенадцать, когда Шибаев наконец покинул пределы гостеприимного музея. На площади били куранты. Машина! Рубен клялся мамой, что машина Шибаева будет готова сегодня в первой половине дня. Александр постоял, прикидывая, как добраться отсюда до станции техобслуживания. Две недели назад он пробил радиатор, а новый пришлось ждать почти десять дней, он успел соскучиться по своей машине. Радиатор был получен только вчера, и Рубен поклялся мамой, что сделает.

Механик выскочил навстречу Шибаеву и закричал:

– Саша! Все сделаю! Два часа! Погуляй, дорогой! Клянусь мамой! Выпей кофе пока! Не уходи далеко!

Время, скачущее как лошадь, когда не надо, казалось, остановилось. Шибаев послонялся по городу, зашел в «Мегацентр», послонялся там, выпил плохого кофе в кафе у фонтана с золотыми рыбками, перекусил в пиццерии через дорогу и снова выпил плохого кофе. Он сидел и думал, что Татьяна Степановна из музея могла оказаться женщиной в белом, подругой генерала. Мир тесен, всякое случается. Бывают и не такие совпадения. Жаль…

Через два часа машина еще не была готова. Рубен прижимал руки к сердцу, кричал:

– Саша, извини! Так получилось! Ты меня знаешь! Два часа, честное слово! Сходи в кино пока!

Чертыхаясь, Шибаев пошел в кино. Рубен – гениальный механик, но по причине мягкого характера не может отказать, если его просят. Набирает работы под завязку, обещает, клянется, а в срок все равно не успевает.

«БМВ» Шибаев забрал только в шесть. Уселся за руль, вдохнул знакомый запах кожи и почувствовал себя счастливым. Мощный мотор работал бесшумно, машина неощутимо набирала скорость. Его мечта – синий «BMW», выстраданный, выбранный с любовью и лелеемый как любимая женщина. Даже больше.

Кстати, о любимых женщинах… У него мелькнула мысль заехать к Кристине, вернуть ключ от дачи, но видеть ее ему не хотелось. Можно, не заходя, бросить ключ в почтовый ящик или отдать консьержу. Или… не отдавать пока. Шибаев нащупал в кармане ключ и задумался…

* * *

Алик пришел домой не один. С ним был их добрый знакомый Федор Алексеев, преподаватель философии местного вуза, без пяти минут доктор наук. Причем бывший мент – капитан, сменивший военный мундир на академическую тогу, как он любил представляться. Федор Шибаеву, пожалуй, нравился, хотя был пижон. Вот и сейчас он нарядился в брюки цвета топленого молока и красивую бурую рубашку с двумя вышитыми крошечными зелеными львами, стоящими на задних лапах, на кармашке. Льняной пиджак цвета хаки, изрядно помятый, Федор держал в руке. Продвинутый Алик когда-то объяснил Шибаеву, что льняные пиджаки должны быть мятыми. Мода такая. Равно как и трехдневная щетина.

Они принесли с собой, и, судя по количеству, роскошь общения предстояла долгая. Они ушли на кухню, а Шибаев, странно задумчивый, по определению Алика, принялся накрывать на стол. Они все не шли, и Шибаев отправился на разведку. Оба стояли над бедным Шпаной и… читали стихи.

– Мы уйдем без следа – ни имен, ни примет. Этот мир простоит еще тысячи лет, – декламировал пижон Федор с печальным пафосом.

– Нас и раньше тут не было – после не будет. Ни ущерба, ни пользы от этого нет, – вторил ему продвинутый Алик.

– О мудрец! Коротай свою жизнь в погребке. Прах великих властителей – чаша в руке, – снова включался Федор.

– Милосердия, сердце мое, не ищи. Правды в мире, где ценят вранье, – не ищи, – отзывался Алик.

– Жизнь – мираж. Тем не менее – радостным будь… [6]

Оба так увлеклись, что не заметили Шибаева, стоявшего на пороге и с интересом их рассматривающего. Он кашлянул. Они обернулись и, кажется, удивились.

– Не помешал? – спросил Шибаев.

6

Омар Хайям. Рубаи.