Поэмы. Драмы

И отврати от нас, покров наш вечный,

Лихие помыслы, и ненависть, и зло,

И все то, что бы нам вредить могло!

(Засыпает.)

Амфиза

(оборотившись в змею, выползает из-под кровати) Спят. Напоследок же дождалась я мгновенья,

Когда их крови я напьюсь до пресыщенья...

Кикимора

(выглядывая из-за угла) Без беса у тебя нет вещего чутья:

Не слышишь ты чужого духа;

Конец тебе, свирепая старуха,

Конец тебе, змея!

Булат

(выскакивает и рубит ее; удар грома) Сгинь, ведьма! пропади! настала смерть твоя!

Иван и Андана вскакивают.

Андана Гром загремел... Какой удар ужасный!

И с тверди совершенно ясной...

Что б это значило?

Иван Я трепетом объят:

Нам угрожает что-то злое...

У нас в покое

С мечом в руке Булат.

Улика налицо... Нас сохранило чудо:

Ударил гром — и он лишился сил,

Не то бы нас убийца умертвил...

Еще ли скажешь, что сужу я худо?

Андана

(Булату) Не вижу ль это все во сне?

Несчастный! что промолвишь в оправданье?

Но слишком явно злодеянье,

Которое тебе окончить не дал бог,

Чтоб сомневаться в нем и лучший друг твой мог.

Булат На обвинения Ивана

Я отвечать не стал бы; но, Андана,

Но ты, святая кровь моих царей!

И ты поверила, что я, твой раб, — злодей?

Зачем же долее переносить мне ношу

Своих унылых, безотрадных дней?

Ее я разом сброшу!

Мне был зарок: ни в чем себя не смей

Оправдывать и, если позабудешь

Иль презришь глас судьбы, — себя тотчас погубишь;

Явясь мне с дозволения творца,

Так мне вещала тень Анданина отца:

«Если, потеряв терпенье,

Молвишь: «Я в такой-то час

Не губил тебя, а спас!» —

Знай и помни: в то ж мгновенье

Дух-каратель превратит

Ноги у тебя в гранит;

Если повторить посмеешь,

По пояс окаменеешь;

В третий раз твой друг Иван

Вдруг увидит пред собою

Не тебя, а истукан,

Дивный лик с живой душою».

Пусть будет так; дороже жизни честь:

Вражду царевны мне не перенесть...

Меня честите именем злодея;

Взгляните на пол: труп вы видите ли змея?

Он вам кровавой гибелью грозил,

Но я, злодей ваш, я его убил:

Узнайте в змее мачеху Ивана,

Служительницу темных сил...

Испод мой камнем стал: но сердца злая рана

Больнее во сто крат!

И вот же я еще пред вами виноват,

Что адскую разрушил колымагу;

А дай-ко в ней я вам проехать боле шагу,

Давно бы ваших не было костей...

Я мертв по пояс: но душе моей

Стократ больнее сердца злая рана...

И вот с тобой прощусь, злосчастная Андана.

Возможно ль было о казне

Неблагодарного Ивана

Там, на морском, унылом дне,

Когда и ты и он, вы оба,

Тонули в челюстях, в безумном зове гроба,

Не только помышлять, но даже помнить мне?

(Превращается в истукана.)

Занавесь опускается.

МЕЖДУДЕЙСТВИЕ

Поэт и Кикимора.

Кикимора Утаена кровавая развязка!

Скажите, г<осподин> Поэт:

Неужто ваша легонькая сказка

Тем кончится?

Поэт

(отвечает) Неужто? нет!

Придумаю конец чувствительно-немецкий,

Который публике замоскворецкой

Страх как полюбится! Медею и судьбу

Взять, бросить барышням в глаза нахально