Поэтесса

– Как ты думаешь, зачем нас зовут?

– Лариса, если нас зовут, чтобы думать – то мы что-нибудь придумаем.А если нас зовут не затем, чтобы думать, то и думать нечего.

– Петр, да ты – просто осетрина нашей культуры.

– А ты – кто, милая?

– Я – уклейка.

– Нет. Ты – золотая рыбка, – улыбнулся я, глядя в окно на улицы Балашихи, ставшей мне за одну ночь не чужим городом.О том, что мы видим друг друга в последний раз, ни я, ни Балашиха в этот момент не догадывались…

19

…То, что люди, разговаривающие друг с другом, по нашей традиции всегда смотрят в глаза друг другу – ерунда.

Те четверо, что вошли в помещение Клуба современного творчества «Белый Конь», смотрели куда угодно, только не на нас с Ларисой. При этом они тыкали в двери и окна пальцами и, казалось, не слушая наших ответов, задавали один и тот же вопрос:

– Куда ведет?

– Куда ведет?

– Куда ведет?..

В конце концов мне стало смешно, и я просто спросил:

– Скажите, что вас интересует, и мы сами ответим на все ваши вопросы.

И тогда один из вошедших подошел ко мне. Вначале, в полутьме коридора, я не разглядел его.

И узнал только сейчас.

Это был тот человек, который донимал меня вопросами о либерализме и сталинизме вчера – как и вчера, он очень внимательно смотрел мне в глаза:

– То, что вы знаете ответы на многие вопросы, вы показали мне недавно.

– Кто вы? – спросил я.

– Я – начальник охраны. А это – мои сотрудники.

– Извините, – проговорил я.

– За что?

– Знаете, а я подумал, что вы из тех пиарщиков, которых нанимают против нас.

Среди них много прохвостов.– Если против вас нанимают прохвостов, значит вы – порядочные люди.

– А зачем вы приходили вчера? – спросил я начальника охраны.

– Зашел осмотреть место, а потом мне стало интересно.

– Теперь интересно и мне. Я могу задать вам вопрос?

– Спрашивайте. И если ответы не выходят за пределы моей компетенции, я постараюсь ответить.

– Кто тот человек, который придет к нам сегодня?

– Он сам расскажет вам о себе то, что посчитает нужным.

– Зачем же ему нужна наша помощь?

– Не знаю.Возможно, затем же, зачем ваша помощь нужна всем остальным людям.

– Что он собирается сделать? – Стать депутатом Думы…

…Услышав эти слова, я вспомнил, как однажды мне пришлось выступать в школе, и, уже не помню, каким образом, разговор с детьми зашел о том, кто такие депутаты?

Ответы детей были самые одинаковые:

– Депутаты – это те, кто заседает в Думе.

– Депутаты – это те, кто принимает законы.

– Депутаты – это те, кто выступает по телевизору.

И даже:

– Депутаты – это те, кто думает.

Но вот один мальчик сказал:– Депутаты – это те, кто из-за тысячи долларов даже не наклонится…

– …Это умный человек? – я довольно бессмысленно продолжал допытывать начальника охраны человека, собравшегося прийти к нам за поддержкой.

– Это богатый человек.

– Нефть?

– Нет.

– Газ?

– Нет.

– Значит – золото?– Значит – пиво.

– Зачем вам нужно все это точно знать? – спросил меня начальник охраны, и я искренне пожал плечами в ответ: – Хуже отсутствия информации – только неверная информация…

– …Ну что, начнем переговоры?

Или – помолимся для начала? – с порога раздался человек, вошедший в зал клуба современного творчества «Белый конь», и я ответил, ему в тон:

– Можем и помолиться.Ведь молитва – это тоже разновидность деловых переговоров.

– Надеюсь, вы серьезно относитесь к религии? – спросил человек, вошедший в помещение нашего клуба после того, как клуб был обследован его охранниками.

Вопрос был задан совершенно серьезно, но что-то в том, как именно он был задан, наводило на мысль, о том, что человек, задавший этот вопрос, относился серьезно к чему угодно.

Только не к вере в Бога.

Это был первый тест.

И нам с Ларисой пришлось его выдержать:

– Мы относимся к религии очень серьезно.

Иногда – куда серьезней, чем она этого заслуживает, – что еще оставалось ему ответить, ведь мы, как и вся страна после «перестройки», быстренько записали себя в православные.Хотя бы потому, что понятия не имели о том, куда нам себя записать.

– Современники, вы, надеюсь, православные?

– Конечно православные.Такие же, как и все остальные наши современники…

…Наш гость остановился на пороге, хозяйским взглядом осматривая помещение клуба. Видимо, прикидывая – с чего бы начать игру в главную роль?

Он был молод. Самоуверен. Доволен собой. И наверняка имел на это право.

И пусть встретив такого на улице – пройдешь мимо, не обратив внимания.

Лицо и галстук при лице.

Правда, в его галстуке было что-то каннибальское.И в тоже время во всем остальном его образе явно водилось что-то шала́вливое.

На меня он произвел впечатление.

И манерой держаться с незнакомыми ему людьми, и дорогой одеждой, и какой-то боярской дремучестью человека, знающего, что до Бога далеко ему, а его подчиненным далеко до него; и оттого – ни перед кем не несущего ответственности.

Но поначалу я не понял, в чем заключалось впечатление, производимое им.

Понял потом – этот человек был из тех, кого встречают по одежке, а провожают потому, что больше терпеть не могут…

…Богачи – люди, безусловно, умные.

Иначе они богачами не стали бы.Только не надо забывать, что наши богачи – такие же дураки, как и наши бедняки.

Это по уму богатые большие. А по глупости – такие же, как и все остальные.

Впрочем, к глупым я отношусь совершенно спокойно и не боюсь их, потому что дурак опасен только тогда, когда получает право проповедовать.

Кстати, в том, что человек умен, нет никакой его заслуги.

Он таким уродился.

И это не награда от судьбы.

Это крест.

Ведь общаться-то все равно приходится с обычными людьми.Не умными и не глупыми – обычными.

Но если умный сталкивается с глупыми, то первое, что сделают глупые с умным человеком, это – объявят его дураком.

Впрочем, ничего этого я говорить не стал. Потому что помнил, как однажды сказал Ивану Головатову после того, как стал свидетелем его переговоров со спонсорами:

– Ты такой умный, что молчал, пока все остальные говорили.

Только в самом конце рассказал переговорщикам о том, что хочешь ты, – и Иван ответил мне:– Тот, кто начинает разговор с молчания – умен дважды…

…Я сидел перед человеком, решившим пойти в политику, наверное, понятия не имеющем о том, зачем нужна политика, и зачем политике нужен он.

И смотрел ему в глаза, в которых, кроме уверенности в собственном праве поступать, как ему хочется, не было ничего.А Лариса – поодаль, у меня за спиной, на табуреточке с вертящимся сиденьем, у рояля.