Поэтика

Всего любопытнее обмолвки или, может быть, попытки "обратного перевода" античных тем. Так, в трагедии Кюхельбекера, несмотря на старательнейшим образом выдержанный античный колорит, несмотря на введение драматических форм, долженствовавших быть каким-то аналогом античной трагедии (хор), нередко вместо "тиран" встретим "царь", вместо "агора" - "вече". Так античный материал, который теперь вовсе не ощущается как некоторая семантическая "надстройка", был ею в 20-е годы.

Подобия античных метров (пусть они на деле были бесконечно далеки от подлинных), как и подобие античной драмы, были формальными средствами борьбы с принятыми формами. Античный материал был условной семантической окраской тогдашней политической и художественной речи.

5

"Аргивян" Кюхельбекер писал в 1822-1825 гг. 25 Сохранились две рукописных редакции - первая и вторая, столь отличные друг от друга, что вторую редакцию приходится считать как бы разработкой того же материала на других принципах. Первая редакция, хранящаяся в Публичной библиотеке 26, представляет собой полный авторизованный список. Первая редакция дает пять действий и одно большое междудействие (между III и IV) ***.

* Эта функция его, как и другая - защитная, "цензурная" функция, вскрыта в печатающейся работе В. Гофмана о Рылееве 24.

** И. Д. Якушкин. Записки. М., 1905, стр. 19.

*** Рукопись написана на бумаге с водяными знаками 1822 г.; всего в ней 114 больших страниц (3080 стихов). Трагедии предпосланы "замечания", числом 59, представляющие собой не только объяснения типа реалий, но и теоретические экскурсы.

От второй редакции дошло три действия (I действию первой редакции соответствует пролог) - 2280 стихов. Пролог был напечатан в "Мнемозине" 1824 г. 27 Отдельные хоры, счетом два, напечатаны в "Соревнователе просвещения и благотворения" за 1825 г., № VI и VII; цитата из третьего действия появилась в виде примечания к одной из прозаических статей Кюхельбекера в первой части "Мнемозины" *. Рукопись этой редакции хранится в Пушкинском Доме.

Факты и отзывы таковы. В исходе 1822 г. первая редакция "Аргивян" стала известна друзьям, Дельвиг пишет около этого времени: ""Кассандра" твоя хорошие идеи в сторону - урод; два акта трагедии "Тимолеон", которые я читал, имеют много хороших стихов, но хоры однообразны; слишком много поют об Евменидах, а сцены не движутся; не знаю, каковы три последние. Ты страшно виноват перед Пушкиным. Он поминутно о тебе заботится <...> желает знать что-нибудь о "Тимолеоне"" 29. Это письмо любопытно, между прочим, и тем, что Дельвиг называет здесь трагедию "Аргивяне" по имени главного действующего лица ("Тимолеон"). По тону Дельвига можно предположить, что она вначале и называлась так 30. Это не безразличный для нас момент. В первой редакции первое примечание гласит: "Автор назвал свою трагедию "Аргивянами", потому что хор в оной состоит из пленных аргивян. Он в этом следовал примеру греков, называвших нередко трагедию по хору. Доказательством сего могут служить "Эвмениды" и "Хоэфоры" Эсхила, "Феникиянки" Еврипидовы и проч.". Название в стиховой драме, вообще, вещь заслуживающая внимания **.

Название трагедии по участникам хора совершенно изменяет установку на главного героя, и здесь любопытна самая смена: от "Тимолеона" до "Аргивян". Эта смена лишь один из этапов в переработке трагедии у Кюхельбекера от первой редакции ко второй ***.

* Эта цитата имела более счастливую судьбу, чем вся трагедия. Четыре стиха эти Н. Лернер признал, как известно, пушкинскими на том основании, что стихи хороши и Пушкин даже хотел взять их эпиграфом. Стихи имеются в Полном собр. соч. Пушкина, изд. Брокгауза, в т. VI, "Новые приобретения пушкинского текста". Стихи, действительно, хорошие 28.

** Ср. замечательное наблюдение Л. Поливанова по поводу полного названия пушкинского "Бориса Годунова" 31.

*** Кроме законченных пролога и двух действий сохранилось еще несколько черновых отрывков, по-видимому, из третьего действия. Есть основание предполагать, что во второй окончательной редакции "Аргивяне" так и не были закончены, хотя были доведены до 4-го акта (см. письмо Кюхельбекера В. Ф. Одоевскому от 1825 г.
– "Русская старина", 1904, № 2, стр. 381). Так, Вяземский писал Пушкину в сентябре 1825 г.: "<...> новою катастрофою запутываешь ход своей драмы (дело идет о личной "драме".
– Ю. Т.) и углубляешься в нее, как в лес или Кюхельбекер в своих "Аргивянах", который чем более писал, тем менее знал, когда кончит" 32. Это, конечно, относится только к окончательной редакции; первая редакция, хранившаяся у Жуковского, была закончена и известна друзьям Пушкина.

Продолжаю о внешней истории "Аргивян".

Первую редакцию "Аргивян" в 1823 г. Кюхельбекер отправил Е. А. Энгельгардту для передачи Жуковскому и обсуждения вопроса о ее печатании. Энгельгардт, который, не видав трагедии, хотел рассмотреть, можно ли и нужно ли посвятить ее государю, подверг ее "гражданской келейной цензуре" 33. "Твоих "Аргивян" я получил,- пишет он в письме от 12 июня 1823 г., - и просмотрел их прозаически, ибо о пиитическом их достоинстве судить не мое дело. И так, как прозаик, как друг твой и как человек, прошедший через горькую школу опыта, скажу тебе: "Аргивян" ныне тебе печатать нельзя <...>. В "Аргивянах" есть множество мест, мыслей, выражений, из коих могут извлечь яд, чтобы тебя отравить, погубить. Я передал все Гнедичу и Жуковскому, они, кажется, к тебе хорошо и искренно расположены; они, вместе, внимательно прочитают твое сочинение и произнесут приговор решительный *. Сохранилась записка Гнедича к Жуковскому от июля 1823 г. (в "Русском архиве" ошибочная дата: 5 июня 1822 г.

– очевидно, 5 июля 1823 г.), из которой видно, что он доставил "Аргивян" Жуковскому, но от обсуждения трагедии, по-видимому, уклонился: "<...> Я взялся было доставить тебе <...> прилагаемый пакет от Кюхельбекера. Об этом просил меня Егор Антонович Энгельгардт, на имя которого прислал Кюхельбекер своих "Аргивян", тебе для доставления. Если будешь отвечать ему, письмо можно доставить Энгельгардту" 34.

Энгельгардт, который обсуждал пьесу по ее "так сказать прозаическому, гражданскому составу" 35, писал, предупреждая мнение Жуковского и Гнедича: "Если они найдут пьесу хорошею, как стихотворцы, то, может быть, найдется какая-нибудь возможность напечатать и без имени; но и это опасно, ибо еще ни один писатель не успел в том, чтобы остаться незнаемым. Вернее оставить ее на время, до прояснения неба твоего, в porte-feuille - просмотреть, пересмотреть, очистить и, при благоприятных обстоятельствах, пустить в свет. Aucun auteur encore n'a souffert pour ne pas s'etre presse de publier son ouvrage, mais beaucoup ont pati pour l'avoir fait trop tot 1*. Я очень чувствую, как больно должно быть отцу, когда он видит себя принужденным спрятать детище свое и держать его под спудом; но нечего делать: лучше принести маленькую жертву самолюбию авторскому, нежели, удовлетворив сему последнему, вредить себе!"

* "Русская старина", 1875, т. 13, стр. 370-371.

1* Ни один писатель еще не пострадал из-за того, что не спешил напечатать свое сочинение, но многие пострадали, потому что поторопились с этим (франц.).

Мы не знаем отзывов и советов Жуковского, но благоразумие Энгельгардта не пошло на пользу "гражданскому составу" "Аргивян": Кюхельбекер следует его совету, начинает "чистить" и исправлять - и в результате из трагедии "вольной" создает трагедию революционную.

В 1824-25 гг. он перерабатывает первый акт в пролог, печатает его в "Мнемозине", не оставляя работы над античной драмой вообще: 5 апреля 1825 г. он пишет Одоевскому: "При сем препровождаю к тебе пролог "Агамемнона" Эсхилова: сотвори с ним, что рассудишь за благо. Если еще участвуешь в "Телеграфе", отпечатай его в оном. <...> Если захочешь прибавить к моим замечаниям некоторые свои, напр.: об устроении греческой сцены (о чем можешь прочесть в Шлегелевых Dramatische Vorlesungen) или об единстве времени, как греки разумели оное, очень буду тебе обязан. <...> Четвертый акт моей трагедии готов: берег! берег!"

Ни перевода, ни античных штудий Кюхельбекера не сохранилось 36. Для нас важен самый факт их существования. Тогда же он пишет "разбор Иоанны" ("Орлеанской девы" Жуковского) 37. Замечание, что четвертый акт трагедии готов, можно толковать и следующим образом: из второй редакции дошли до нас три действия (пролог + два действия), вероятно, четвертый акт является третьим действием (не считая пролога), и для окончания оставался всего один акт (эпилог или действие) 38.

Журнальные отзывы о напечатанном прологе были сдержанны и выжидательны. "По достоинству пролога нельзя судить о всей трагедии", - писал "Сын отечества" 39. Столь же сдержанны, хотя в общем благоприятны, отзывы о написанных хорах. Языков отозвался о них: "В них места достопочтенные" *. Трагедия не была окончена. Наступили декабрьские события. Чиновник следственной комиссии Ивановский, "исследовавший" рукописи декабристов, сохранил ее в своем архиве (находится ныне в Пушкинском Доме).

* Языковский архив, вып. 1. СПб., 1913, стр. 220.

В "Альбоме северных муз" 1828 г., изданном им, он напечатал без подписей несколько произведений декабристов 40. Трагедия Кюхельбекера не напечатана до сих пор.

Однако опыт Кюхельбекера не пропал даром для Пушкина.

6

Фабула "Аргивян" взята из греческой истории, причем и основные ее перипетии и основные характеры достаточно ясно намечены у Плутарха, Корнелия Непота 41 и Диодора. Ввиду того что Корнелий Непот вкратце, сценарно намечает все существенные детали фабулы, широко развитой у Плутарха и чрезмерно сжатой у Диодора, привожу его текст: