Поездка до Луны

На маленьком экране с помехами шёл прогноз погоды. На географической карте несколько туч сливались в одну. Ной надавил на кнопку выключения и застыл. Взгляд приковался к экрану. Сквозь белую рябь ему показалось, что он видит очертания Северной Америки. Тихий океан омывал западное побережье. Какой смысл показывать прогноз погоды другой части света?

– Как хочешь.
– Сид взметнулся с кровати так резво, что едва не сшиб Ноя. В один момент выключился телевизор и скрылся во рту остаток гамбургера. Капля соуса раскрасила белую простыню.
– Антенну здесь не настраивали лет десять - а радиосигнал вообще не ловит. Чтобы поймать чистую волну, мне пришлось возиться минут пять. И даже за это время ты не шелохнулся. Да я даже в колыбельке так крепко не спал.

Ной осознал, что за окном стемнело, и через окно в комнату пробивается лишь свет фонаря.

– Сколько я спал? Когда я ложился, солнце ещё не добралось и до зенита.

– Ага, ты весь день продрых.

Сид зажёг лампу, абажур вернулся на место. Комнату окутал мягкий зеленоватый свет. Рюкзак Ноя по-прежнему стоял в углу ванной, где в крошечном помещении умещались туалет и душ. Он пошёл туда.

– А где остальные?
– спросил Ной. Проходя мимо раковины, он украдкой проверил, не тронут ли рюкзак.

– Осматриваются в городе, изучают людские души, всё как обычно. Я побыл с ними какое-то время, а потом вернулся. Это не городок, а обитель скуки. Тут даже МакДоналдса нет.

– Когда они вернутся?
– Ной ополоснул лицо и уставился на нервное отражение в зеркале.

– Надеюсь, никогда! Наверняка где-нибудь заблудились.

Ной справил нужду и услышал, как его план сливается в бочок унитаза. Он вернулся в комнату, Сид улыбался.

– То есть?

– Не кипишуй, скоро и мы потеряемся. Устроим вечерний променад по городу, не торчать же весь вечер здесь. Пусть ноги сами приведут нас к ним.
– Сид кувыркнулся через кровать, и свесился головой к полу.
– Но сперва ужин! Я тут кое-что припрятал, пальчики оближешь.

Из тумбочки прикроватного столика показались на свет бутылка текилы и два лимона.

– Что? Нет! Нас же могут выгнать отсюда в любую минуту. Тут грохот стоял такой, что кости тряслись. Если хозяин вызовет копов...

– Брось, никто не пожалуется.

– В мотеле куча народу...

– Все комнаты пусты, пойди убедись. Просто у старикашки язык чесался показать, какой он крутой.
– Сид открутил пробку.
– Расслабься, парень. Отдохнём немного и пойдем искать командира с Бомбо. Идёт?

Ной провёл рукой по непривычно гладкому подбородку. Утром, когда их комната больше напоминала цыганский табор, он впервые за много месяцев принял горячий душ и побрился.

Всё планировалось не так. Почему всегда всё идёт не так?

В обоих стаканах заплескалась прозрачная жидкость.

– Я не соглашался.

– Я прочёл твои мысли.

Сид искал, чем можно порезать лимон. От общения с ним у Ноя, помимо растерянности, возникало чувство, словно у юноши есть ответ на любой вопрос. В отличие от Гизмо, Сид не казался стариком в молодом теле, но тоже обладал чем-то необъяснимым. Аурой влияния, как политик, годами оттачивающий умение манипулировать и убеждать. Сид казался тем, чей жизненный опыт отпирает все двери мира.

Он ножницами разрезал лимон на неровные дольки. Кислые брызги слились в лужу. Пока Сид возился, в голове созрел новый план, как избавиться от содержимого рюкзака. Страх и осторожность не позволят Ною напиться. А когда они вчетвером покинут город, всё останется в прошлом. На этот раз, навсегда. Он исправится.

Ной взял стакан с текилой.

А пока небольшой отдых пойдет на пользу. В свете последних событий выпить было необходимо.

– У тебя соль есть?
– спросил Сид.

***

Очередной стакан стукнулся о столик. Ной пил мало, и разум оставался ясным, но тело расслабилось. Сид наполнил стаканы остатками текилы, часть пролилась на пол. Он рассмеялся, и пустая бутылка разбилась о стену.

– Мы не произнесли ни одного тоста. В твоей стране это принято? Там, где я родился, не толкали тосты во-о-бще-е. Да и сейчас наверняка не толкают. Поэтому мы не выпьем, пока не придумаем тост.

За время разговоров Ной услышал множество историй о странствиях троицы. Порой настолько нереалистичных, что его пробирал смех. Небылицы про попадание в плен к сицилийской мафии и про разборки в "адской кухни" Манхеттена Сид рассказывал с такой страстью, словно всё было на самом деле и он во всём участвовал. И чем больше он пил, тем фантастичнее звучали истории.

– Ну всё, - снова начал он, - твоя очередь. Расскажи, какого чёрта ты делал на той дороге?

Внутри Ноя всё рухнуло. Нависли мёртвые взгляды людей из рюкзака. Он знал, что не вспомнит, ни как обезглавливал трупы, ни что его спровоцировало. Тогда он впал в транс, как сегодняшним утром. И очнулся уже на дороге, волоча за собой остатки рассудка и дюжину голов.

И сейчас стало ясно, что ему не хочется с ними расставаться.

Ной боролся с безумным рассудком, который пытался найти отговорки, чтобы оставить головы. Оставить старых друзей. Эта внутренняя борьба сводила с ума. Мысли не слушались и звучали в голове сами по себе. Убеждали. Описывали, как будут выглядеть черепа Гизмо, Бомбо и Сида в общей куче.

Всё оборвалось. Бушующий внутри пожар потух так же внезапно, как обрывается шторм в море. Призраки ушли. Он снова стал цельной личностью. Опустошенным и перепутанным, но самим собой. Сид ждал ответа, подперев подбородок руками. Он не обращал внимания, что Ноя бросило в холодный пот.

– Там был океан. Я, - Ной сглотнул, - жил на берегу. А потом ушёл.

– Решил поиграть в Робинзона? Давай, выгладывай. От молчания бледнеют - вспомни командира.

Как кусочки мозаики, Ной вновь сложил в голове воспоминания о днях на Берегу. Соврать Сиду, что их не было, он бы не смог.

– Нас было около тридцати.

– Значит, лагерь на берегу. Романтика! Кому пришла в голову такая идея?

– Не знаю. Просто в один момент те, кому это было нужно, узнали об этом. Всё походило на... волну. Она появилась и росла. Горстка людей, не знавших друг друга, собралась ради одной цели.

– И какой же?

Ной в последний раз задумался, стоит ли продолжать.

– Спрятаться от жизни. Не было никого, кто пришёл бы туда без багажа душевных травм. Эти люди хотели уйти от мира, с которым потеряли связь. И я в том числе. Мы жили в палатках, строили примитивные дома, сами добывали еду. Делали всё, чтобы поскорее забыть прошлую жизнь. Некоторые уходили. Пешком, по той самой дороге. Не всем понравилось жить, как отшельникам.

– Лет четыреста назад почти все так жили.

– Я полюбил это место и людей, - продолжил Ной. Собственный рассказ настолько увлёк. Он слышал только шум накатывающих волн.
– Это было, как обрести семью после приюта. Презрение и предрассудки остались позади. Почти утопия.

– О-о, кто начинать так думать - совершает огромную ошибку. Таймер обречённости уже тикает.

Ной вздохнул.

– Общества рушат женщины.

– Всегда так.

– Моя общество разрушила всего одна. В её волосах лучи солнца отражались золотом, а когда они выцвели, стали похожи на янтарь. Шрам на щеке напоминал полумесяц. Она была рождена для того, чтобы танцевать под руку с ветром.