Поэзия Серебряного века (Сборник)

Клуб дам

Я в комфортабельной карете, на эллипсических рессорах, Люблю заехать в златополдень на чашку чая в женоклуб, Где вкусно сплетничают дамы о светских дрязгах и о ссорах, Где глупый вправе быть не глупым, но умный непременно глуп. О, фешенебельные темы! от вас тоска моя развеется! Трепещут губы иронично, как земляничное желе… – “Индейцы – точно ананасы, и ананасы – как индейцы”… Острит креолка, вспоминая об экзотической земле. Градоначальница зевает, облокотясь на пианино, И смотрит в окна, где истомно бредет хмелеющий Июль. Вкруг золотеет паутина, как символ ленных пленов сплина, И я, сравнив себя со всеми, люблю клуб дам не потому ль?.. Июнь 1912

Эпилог “Эго-футуризм”

1

Я, гений Игорь-Северянин, Своей победой упоен: Я повсеградно оэкранен! Я повсесердно утвержден! От Баязета [201] к Порт-Артуру [202] Черту упорную провел. Я покорил литературу! Взорлил, гремящий, на престол! Я – год назад – сказал: “я буду!”. [203] Го д отсверкал, и вот – я есть! Я зрил в Олимпове Иуду, [204] Но не его отверг, а – месть. “Я одинок в своей задаче!” — Прозренно я провозгласил. Они пришли ко мне, кто зрячи, И, дав восторг, не дали сил. Нас стало четверо, [205] но сила Моя, единая, росла. Она поддержки не просила И не мужала от числа. Она росла в своем единстве, Самодержавна и горда, — И, в чаровном самоубийстве, Шатнулась в мой шатер орда… От снегоскалого гипноза Бежали двое [206] в тлен болот; У каждого в плече заноза, — Зане [207] болезнен беглых взлет. Я их приветил: я умею Приветить всё, – божи, Привет! Лети, голубка, смело к змею! Змея, обвей орла в ответ! 24-го Октября, 1912 г. Полдень

201

Баязет—город на востоке Турции, в котором русский гарнизон выдержал 23-дневную осаду во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг.

202

Порт-Артур(ныне Люйшунь) – бывшая русская военно-морская крепость в Китае. Во время русско-японской войны 1904–1905 гг. после героической обороны была сдана противнику.

203

…год назад – сказал: “я буду!”. —В 1911 г. Северянин провозгласил новое течение, названное им “эгофутуризм”.

204

Я зрил в Олимпове Иуду… – Основной причиной разрыва Северянина с единомышленниками был конфликт с К. Олимповым, претендовавшим на роль основателя эгофутуризма.

205

Нас стало четверо… – К Северянину примкнули Г. Иванов, Грааль-Арельский и К. Олимпов, образовавшие осенью 1911 г. поэтический кружок “Ego”.

206

…Бежали двое… –Имеются в виду Г. Иванов и Грааль-Арельский, вскоре присоединившиеся к акмеистам.

207

Зане (устар.) – так как, ибо.

В блёсткой тьме

В смокингах, в шик опроборенные, великосветские олухи В княжьей гостиной наструнились, лица свои оглупив. Я улыбнулся натянуто, вспомнил сарказмно о порохе: Скуку взорвал неожиданно нео-поэзный мотив. Каждая строчка – пощечина. Голос мой – сплошь издевательство. Рифмы слагаются в кукиши. Кажет язык ассонанс. Я презираю вас пламенно, тусклые ваши сиятельства, И, презирая, рассчитываю на мировой резонанс! Блёсткая аудитория, блеском ты зло отуманена! Скрыт от тебя, недостойная, будущего горизонт! Тусклые ваши сиятельства! Во времена Северянина Следует знать, что за Пушкиным были и Блок и Бальмонт! 1913

Поэза истребления

(Манифест Игоря Северянина)

Меня взорвало это “кубо”, В котором все бездарно сплошь, — И я решительно и грубо Ему свой стих точу, как нож. Гигантно недоразуменье, — Я не был никогда безлик: Да, Пушкин стар для современья, Но Пушкин – Пушкински велик! И я, придя к нему на смену, Его благоговейно чту: Как он – Татьяну, я Мадлену Упорно возвожу в Мечту… Меж тем как все поэзодельцы, И с ними доблестный Парнас, Смотря, как наглые пришельцы — О, Хам Пришедший! – прут на нас, — Молчат в волшбе оцепенений, Не находя ударных слов, Я, среди них единый гений, Сказать свое уже готов: Позор стране, поднявшей шумы Вкруг шарлатанов и шутов! — Ослы на лбах, “пьеро”-костюмы И стихотомы… без стихов! Позор стране, дрожащей смехом Над вырожденьем! – Дайте слез Тому, кто приравнял к утехам Призывы в смерть! в свинью! в навоз! Позор стране, встречавшей “ржаньем” Глумленье надо всем святым, Былым своим очарованьем И над величием своим! Я предлагаю: неотложно Опомниться! и твердо впредь Псевдоноваторов – острожно Иль игнорирно – но презреть! Для ободрения ж народа, Который впал в угрозный сплин, Не Лермонтова – “с парохода”, А бурлюков – на Сахалин! Они – возможники событий, Где символом всех прав – кастет… Послушайте меня! поймите! — Их от сегодня больше нет. Февраль 1914 Петербург

Увертюра

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском! Удивительно вкусно, искристо, остро! Весь я в чем-то норвежском! весь я в чем-то испанском! Вдохновляюсь порывно! и берусь за перо! Стрекот аэропланов! беги автомобилей! Ветропросвист экспрессов! Крылолет буэров! Кто-то здесь зацелован! там кого-то побили! Ананасы в шампанском – это пульс вечеров! В группе девушек нервных, в остром обществе дамском Я трагедию жизни претворю в грезо-фарс… Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском! Из Москвы – в Нагасаки! из Нью-Йорка – на Марс! Январь 1915

Томление бури

Сосны качались, сосны шумели, Море рыдало в бело-седом, Мы замолчали, мы онемели, Вдруг обеззвучил маленький дом. Облокотившись на подоконник, В думе бездумной я застывал. В ветре галопом бешенным кони Мчались куда-то, пенился вал. Ты на кровати дрожно лежала В полуознобе, в полубреду. Сосны гремели, море рыдало, Тихо и мрачно было в саду. Съежились листья желтых акаций. Рыжие лужи. Карий песок. Разве мы смели утром смеяться? Ты одинока. Я одинок. Июнь 1915 Эст-Тойла [208]

208

Эст-Тойла—эстонский поселок на побережье Балтийского моря. В 1919 г. в результате провозглашения независимости Эстонской республики оказался за пределами России.

Рескрипт короля

Отныне плащ мой фиолетов, Берета бархат в серебре: Я избран королем поэтов На зависть нудной мошкаре. Меня не любят корифеи — Им неудобен мой талант: Им изменили лесофеи И больше не плетут гирлянд. Лишь мне восторг и поклоненье И славы пряный фимиам, Моим – любовь и песнопенья! — Недосягаемым стихам. Я так велик и так уверен В себе, настолько убежден, Что всех прощу и каждой вере Отдам почтительный поклон. В душе – порывистых приветов Неисчислимое число. Я избран королем поэтов, — Да будет подданство светло! 1918

Любовь – беспричинность

Любовь – беспричинность. Бессмысленность даже, пожалуй. Любить ли за что-нибудь? Любится – вот и люблю. Любовь уподоблена тройке, взбешенной и шалой, Стремящей меня к отплывающему кораблю. Куда? Ах, неважно… Мне нравятся рейсы без цели. Цветенье магнолий… Блуждающий, может быть, лед… Лети, моя тройка, летучей дорогой метели Туда, где корабль свой волнистый готовит полет! Топчи, моя тройка, анализ, рассудочность, чинность! Дымись кружевным, пенно-пламенным белым огнем! Зачем? Беззачемно! Мне сердце пьянит беспричинность! Корабль отплывает куда-то. Я буду на нем! 1919

Элегия изгнания

В моем добровольном изгнанье Мне трудно представить, что где-то Есть мир, где живут и мечтают, Хохочут и звонко поют. Да полно! не только мечтанье — Соблазны культурного света? Не всюду ли жизнь проживают Как я в заточении тут? И разве осталась культура, Изыски ее и изборы, Утонченные ароматы Симфоний, стихов и идей? И разве полеты Амура Ткут в воздухе те же узоры? И разве мимозы не смяты Стопой озверелых людей? Вот год я живу, как растенье, Спасаясь от ужасов яви, Недавние переживанья Считая несбыточным сном. Печально мое заточенье, В котором грущу я по славе, По нежному очарованью В таком еще близком былом…

Классические розы

Как хороши, как свежи были розы

В моем саду! Как взор прельщали мой!

Как я молил весенние морозы

Не трогать их холодною рукой!

И. Мятлев. 1843 г.

В те времена, когда роились грезы В сердцах людей, прозрачны и ясны, Как хороши, как свежи были розы Моей любви, и славы, и весны! Прошли лета, и всюду льются слезы… Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране… Как хороши, как свежи нынче розы Воспоминаний о минувшем дне! Но дни идут – уже стихают грозы. Вернуться в дом Россия ищет троп… Как хороши, как свежи будут розы, Моей страной мне брошенные в гроб! 1925

Василиск Гнедов

(1890–1978)

Василиск (Василий Иванович) Гнедов фактически оказался главным эгофутуристом после ухода из их рядов Игоря Северянина. Самый активный и самый скандальный поэт “Интуитивной Ассоциации Эгофутуризма”, Гнедов стал в литературных кругах “enfant terrible”, своими эксцентричными выходками ничуть не уступая в скандальности и популярности таким ярким фигурам, как Маяковский, Крученых, Бурлюк.

Гнедов писал стихи и ритмическую прозу на основе старославянских корней, используя алогизмы, разрушая синтаксические связи. Он также выдвинул иной способ рифмовки – понятийный. Однако в истории литературы он больше известен не как теоретик, а как автор нашумевшей “Поэмы конца”, [209] сводившейся в итоге к одному-единственному не совсем приличному жесту. Его крайняя в эстетическом отношении позиция была больше близка к “гилейцам”. К. Чуковский охарактеризовал Гнедова как “тайного кубо-футуриста, ничем не связанного с традициями эгопоэзии”.

209

Поэма конца. – Архитектоника ее выглядела именно так: название и далее – чистая книжная страница.