Поговорим

Судя женскому вскрику, в коридоре он чуть было кого-то не снес, но последовавший женский лепет и его присмиревшее: «Простите, Полина, я не хотел», разрешили ситуацию. И хотя Гладько более ни слова не сказал в свое оправдание, обладательница лепета угодливо пожелала ему доброго пути и пообещала присмотреть за ребенком.

– Это было бы кстати, но у ?лисы теперь есть новая няня, - сказал бигбосс и вышел теперь уже за порог.

– Временная?
– спросила дама.

– Посмотрим, - ответил решительно он, но сбежать от любопытной не сумел.

Их переговоры стали на полтона тише и едва различимы.

– Скорее уж я посмотрю, - хмыкнула я, визируя каждую страницу стандартного договора о найме. Подтвердила, так сказать, что ознакомилась, однако самую главную подпись не поставила. Полюбовалась на зарплату, страховой полис, который включал огнестрельные и ножевые ранения, и с холодным сердцем окунулась в договор о неразглашении и в устав общения няни с крохой пяти лет.

?т забитого расписания ?лисы мои волосы стали дыбом, от требований к надсмотрщице они еще и зашевелились. Хлопок двери джипа совпал с хлопком папки, которую я отбросила от себя, шипение шин - со скольжением бумаги по столу. А следом умиротворенная тишина.

– Уехал! – обрадовалась я.

– Ушел, – пролепетали в холле и закрыли входную дверь, почти без щелчка.

А затем этот же голос с учтивой холодностью на безупречном французском обратился к Алисе. Имя малышки я уловила, но вот смысловую нагрузку фразы – нет. Однако малышка поняла, ответила, на что ей с интонацией повторили последние слова и поторопили. Иначе с чего бы кроха поcпешила спуcтиться вниз? Я слышала, как она торопливо преодолевает ступеньки, пока ее не оборвали и не заставили вернуться на второй этаж… И пусть французского я не понимала, но ситуацию разобрала, едва выглянула из кабинета и увидела, как малышка в очередной раз спускается по лестнице, словно маленькая принцесса.

– Пардье… бери-ньи… - Голос так называемой Полины звучал божественно, однако заставлял Алису чрезмерно расправлять плечи, высоко держать голову и, не глядя на ступеньки, спускаться вниз.

– Что здесь происходит?
– не стала я скрывать своего присутствия, когда заезженное требование, побуждающее вернуться наверх, повторилось в третий раз.

– Тома?!

Малышка хотела спуститься ко мне, но строгий взгляд французской стервы заставил ее остаться на месте. Я не очень любила такие женские типажи, наверное, потому что первая жена моего супруга была столь же прекрасна внешне и холодна внутри. И Себу после нее мне пришлось долго… размораживать. Молодая, высокая, стройная, с длинной шеей и изящными руками, которые вкупе с выправкой балерины делали ее силуэт благородно точеным. Светлая кожа, светлые глаза и прекрасные длинные волосы цвета блонд, идеально прямые.

В туфлях на небольшом каблучке, черной юбке-карандаше, кремовой блузке и белом жакете, напоминающем корсет, она прекрасно вписалась в интерьер этого дома и, возможно, намеревалась вписаться в семью. Иначе для чего на ее шелковой блузке были расстегнуты целых три пуговки?

– Кто вы?
– прервала она мое молчаливое разглядывание. Пуговки застегивать не стала, но сжала правую руку в кулак.

– Довлатова Тамара, – не стала я агитировать за отчество и простодушно заявила: - Временно исполняю обязанности няни. А вы?

– Я Полина Аркадьевна Вельская, куратор обучения этой юной леди. Составляю ее расписание, преподаю французский язык и основы манер.

Книксена не сделала, подбородка не вскинула, но по одной лишь интонации нетрудно догадаться, что она гордится своими навыками преподавания, так похожими на муштру. Спорить с ней сейчас не лучшая тактика, и я предпочла разыграть наивную дурашку.

– Оу! Так я вас прервала?

Ее кивок можно было бы назвать королевским.

– Очень извиняюсь!

– всплеснула я руками и прошла в коридор. – Звиняйте! Я тут сверилась с расписанием Алисы… урок музыки вот-вот начнется, а она до сих пор не завтракала. Ведь ты не завтракала?
– обратилась я к застывшей на лестнице малышке.

Младшая Гладько попыталась отрицательно помахать головой, но под взглядом ревностного преподавателя затормозила это движение и коротко ответила:

– Нет.

– Прекрасно! Тогда спускайся, составишь мне компанию.
– Я протянула ей руку, дождалась, когда ребенок преодолеет ступеньки и вцепится в мою ладонь, повернулась к Полине.
– Вы с нами?

– Кофе я уже пила. Благодарю.

– Ну, если что - присоединяйтесь, мы будем рады.

Кухня оказалась совмещенной со столовой, и на ней царила другая дама, умудренная жизнью, седовласая и очень приятная на вид. Или же это у меня отголоски детства сработали: моя любимая бабуля тоже была низенькой, полненькой и гиперактивной. За ней никто никогда не успевал, но все любили.

– Доброе утро, – поприветствовала я, по всей видимости, повара.
– А мы пришли на завтрак. Вы нас покормите?

– Доброе.
– Женщина моргнула, перевела взгляд с тихой Алисы на меня, и я поспешила представиться, а затем и объясниться, что я тут типа на птичьих правах. Меня поняли с полуслова, кивнули и начали накрывать на стол.

Фруктовый салат, манная каша, чай, несколько свежих вафель с медом и солнечная пышная яичница для меня.

– Я не знала, что у нас новый работник в доме. Приготовила бы что-то на ваш вкус. Не волнуйтесь, вы никого не объедаете. Это Владимир Сергеевич сбежал раньше завтрака, - торопливо объяснила она, и на мой смущенно-благодарный взгляд улыбнулась.
– Наслаждайтесь.

И она была права, яичница была божественной, невероятно аппетитной и прямо тающей во рту. Вот только, нахваливая блюда талантливого повара, я не могла отделаться от скребущей мысли. Почему ребенок сказал, что для бигбосса готовит Полина. Она видела француженку в процессе готовки или когда та с подносом поднималась к отцу? Витиевата и неоднозначна детская мысль. Напрямую не спросишь, во-первых, это дело не мое, во-вторых, а вдруг у ребенка травма. Видела что-то и трактовала не так, но… даже если… Даже если француженка действительно спит с главой семьи или только пытается подольститься к нему, то почему муштрует ребенка?

Госпадя, что за глупость и двойная игра! Ведь к Гладько проще всего пробиться через ребенка, как это сделала его вторая жена, радостно сейчас сидящая на шее. Я протяжно вздохнула, и серьезная малышка тут же посмотрела на меня.

– Не нравится каша? Мне тоже, а ещё лук и морковка, - и после недолгой заминки: - Морковка мне не нравится больше всего.

– И почему? – спросила, подливая себе чай.

– Она полезная, но невкусная. Как Полина, - поделилаcь мыслями кроха. – Так папа сказал.

Чайник звякнул о чашку, я едва удержала руку, чтобы не уронить его.

Эм… Так у них было или нет? Покосилась на повара, что представилась Галиной Павловной Чеховой и сейчас споро нарезала овощи на кухонном столе. Вроде бы она не слышала детского лепета, но это не значит, что Алиса не выскажется как-нибудь потом. А ещё это не значит, что она уже не порадовала Полину мыслями своего отца. Это бы хоть что-то объяснило.

– Знаешь, Алис, давай договоримся делиться впечатлениями о других когда мы одни. Чуть позже определим, что запоминать стоит, а что нельзя. Но вот на ближайшее время говорить о других можно лишь в присутствии меня. Согласна?