Пограничные земли в системе русско-литовских отношений конца XV — первой трети XVI в.
Шрифт:
В современной историографии уже не встречает поддержки столь распространенный в научной литературе конца XIX — начала XX в. тезис о том, что введение в «русских» городах Великого княжества чуждого им магдебургского права вело к их упадку. Как раз применительно к белорусским городам исследователи подчеркивают теперь, что предоставление магдебургского права отвечало интересам горожан и свидетельствовало о достижении этими городами достаточно высокого уровня экономического и социального развития [757] . Однако до сих пор сохраняется в литературе резкое формально-юридическое противопоставление магдебургского права обычному праву, существовавшему в этих городах прежде. Так, З. Ю. Копысский утверждает, что грамоты на магдебургское право отменяли прежние правовые нормы, перечеркивали вековые традиции городского строя, уже не соответствовавшие, по мнению исследователя, требованиям жизни [758] . Ближе к истине, на мой взгляд, точка зрения, высказанная Ю. Бардахом, — о том, что в городах Великого княжества магдебургское право не стало единственным, оно сосуществовало с обычным, «русским» правом, отнюдь не исчезнувшим из пожалованных магдебургией городов [759] . Вывод польского ученого полностью подтверждается, в частности, полоцким материалом.
757
Копысский З. Ю.Магдебургское право в городах Белоруссии (конец XV — первая половина XVII в.) // Советское славяноведение. 1972. № 5. С 26, 32, 35; Грицкевич А. П.Частновладельческие города Белоруссии в XVI–XVIII вв. Минск, 1975. С. 179.
758
Копысский З. Ю.Магдебургское право… С. 33; его же.Социально-политическая история городов Белоруссии. С. 80–82.
759
Bardach J.Ustr'oj miast na prawie magdeburskim w Wielkim Ksiestwie Litewskim do polowy XVII wieku // Bardach J.O dawnej i niedawnej Litwie. Pozna'n, 1988. S. 112 i nast., 119.
Действительно, хотя в грамоте Полоцку на магдебургское право от 7 октября 1498 г. содержится стандартная формула — «тое место нашо с права литовского
760
РИБ. Т. 27. Стб. 701.
761
Якубовский И. В.Земские привилеи… С. 274–275.
В тексте подтвердительного привилея 1511 г. есть статья (очевидно, тогда и внесенная), из которой видно, что законодатель учитывал изменения в структуре городского управления, вызванные пожалованным недавно магдебургским правом: церковные и боярские люди освобождаются от участия в уплате серебщины, «которую войт и бурмистры и радци на свое потребы кладуть на место нашо» [762] , — названы как раз органы городской администрации, учрежденные грамотой на магдебургское право 1498 г. [763] Вообще же сравнение текстов обеих грамот показывает, что между ними очень мало точек пересечения. Есть повторы: так, освобождение от подводной повинности и мыта дается в областном привилее всем полочанам, а в магдебургских грамотах — жалованной 1498 г. и подтвердительной 1510 г. [764] — та же льгота предоставляется полоцким мещанам; повторяется и обязательство господаря не посылать мещан в заставу (в областном привилее оно дано в более общей форме: бояр, мещан и посельских путников [765] ). Эти повторы объясняются, возможно, стремлением законодателя собрать воедино в магдебургской грамоте все права и привилегии мещанства, в интересах которого главным образом она и выдавалась. Некоторые пункты подверглись корректировке: во всех анализируемых грамотах есть статья о важнице (городских весах), но если в жалованной на магдебургское право 1498 г. доход от нее берется в казну, а в подтвердительном «листе» 1510 г. «плат» с ваги придается ратуше, то в областном привилее 1511 г. этот доход делится пополам между боярами и мещанами и тем самым восстанавливается положение, существовавшее некогда при Казимире [766] . Очевидно, из-за доходов с важницы шла борьба между боярством и мещанством, а верховная власть склонялась то на одну, то на другую сторону. Это противоборство между городскими сословиями явилось, по мнению ряда исследователей, предпосылкой введения в Полоцке и иных городах магдебургского права [767] . Другим проявлением той же борьбы служат метаморфозы статьи о «закладных» — боярских и церковных людях в городе, находившихся под судебным иммунитетом: магдебургские грамоты 1498 и 1510 гг. объявляли всех «людей» и слуг боярских, владычных, монастырских и т. п. «послушными» «права майдеборского»; грамота 1510 г. прямо запрещала боярам держать в городе закладней, за исключением одного дворника и огородника; привилей же 1511 г. снова разрешает церковным властям и боярам держать закладней — при условии если они законным образом приобрели дома и «местца» в городе и посадили там своих людей еще в правление Казимира и Александра [768] . Лишь в одном случае можно усмотреть прямое противоречие между текстами магдебургских грамот и областного привилея, не объяснимое подобной корректировкой: первые в качестве важнейшего пункта содержали положение о подсудности мещан, черных людей и закладней войту, бурмистрам и радцам, между тем как в привилее 1511 г. сказано: «воеводе нашому полоцкому мещан одному не судити, судити ему с бояры и мещаны» [769] . Этот казус становится понятным, если учесть, что в описываемое время процесс систематизации и кодификации законов находился в Великом княжестве еще в начальной стадии (I Статут появился, как известно, лишь в 1529 г.), что нередко приводило к повторам или даже к несоответствию разных правовых норм между собой. В данном случае, видимо, при подтверждении в 1511 г. областного привилея писарь механически переписал указанную статью с предыдущей грамоты вместе с другими традиционными нормами («через поруку в нятство не сажати» и т. д.).
762
АЗР. Т. 2. С. 88.
763
РИБ. Т. 27. Стб. 701, 705.
764
Датировка этой грамоты сбивчива: в самом тексте указан 1509 г., 27 августа, индикт 13, и под этим годом документ опубликован А. Л. Хорошкевич (ПГ. М., 1980. Вып. III. № 306), однако август 13-го индикта соответствует 1510 г., и в Метрике (кн. 8) документ находится среди актов 1510 г., поэтому его следует отнести к этому году. (В издании 8-й книги Метрики привилей правильно датирован 27 августа 1510 г.: LM. Kn. 8. № 530. P. 382–386).
765
РИБ. Т. 27. Стб. 703, 705; ПГ. Вып. III. С. 58, 61, 62; АЗР. Т. 2. С. 88, 89.
766
РИБ. Т. 27. Стб. 704; ПГ. Вып. III. С. 59; АЗР. Т. 2. С 88.
767
Дворниченко А. Ю.О предпосылках введения магдебургского права в городах западнорусских земель в XIV–XV вв. // Вестник ЛГУ. Сер. ист., языка и литер. 1982. № 2. С. 106 (в этой же статье приведена литература вопроса).
768
РИБ. Т. 27. Стб. 702; ПГ. Вып. III. С. 57; АЗР. Т. 2. С. 88.
769
РИБ. Т. 27. Стб. 702; ПГ. Вып. III. С. 57, 58; АЗР. Т. 2. С. 87.
Однако основное содержание магдебургских грамот лежит как бы в иной плоскости по сравнению с областным привилеем. Прежде всего «лист» Александра 1498 г. вводил в Полоцке новые административные и судебные органы в соответствии с пожалованным городу «немецким» правом — войт, 2 бурмистра, 20 радцев: им отныне должны были быть подсудны мещане и близкие к ним категории городского населения [770] . При этом для бояр и боярских «людей» по-прежнему оставался наместничий суд, а духовные дела, как и прежде, были подсудны полоцкому владыке (о чем прямо сказано в подтвердительном привилее 1510 г. [771] Мещане получали ряд новых льгот и особых прав (в частности, освобождение от сторожевой службы [772] ); в отличие от областного привилея, магдебургские грамоты регламентировали порядок торговли (разрешение на проведение ярмарок — в «листе» 1498 г.; ряд ограничений для «чужих» купцов — к выгоде полоцких мещан [773] . В целом же содержание этих грамот гораздо беднее, оно охватывает намного меньшую сферу, по сравнению с привилеем Полоцкой земле. Являясь по существу привилеями одному из городских сословий (мещанству), внося определенные коррективы в административное и судебное устройство Полоцка, магдебургские грамоты отнюдь не отменяли всего комплекса прав, записанных в данном всему населению привилее. Факт одновременного подтверждения и магдебургской грамоты (1510 г.), и областного привилея (1511 г.) красноречиво свидетельствует о том, что законодатель рассматривал эти акты как взаимодополняющие. Для нашей же темы важно подчеркнуть, что все виды пожалованных Полоцку на рубеже XV–XVI вв. грамот, подтверждая прежние права и предоставляя новые, крепче привязывали основную массу полоцких горожан к Великому княжеству Литовскому.
770
Там же. Стб. 701–702, 705–706.
771
ПГ. Вып. III. С. 60.
772
Там же. С. 58.
773
РИБ. Т. 27. Стб. 703–704; ПГ. Вып. III. С. 58–59.
О том, что полочане «освоились» в политической системе Литовского государства, дорожили гарантированными им верховной властью правами и привилегиями, говорят их частые обращения к великому князю как арбитру во внутригородских конфликтах. Летом 1499 г. господарю пришлось разбирать тяжбу полоцкого владыки с боярами, войтом и всеми мещанами из-за церковных людей; дело было решено в пользу светской стороны [774] . В этом случае бояре и мещане выступили «единым фронтом». А буквально через месяц, в июле того же года, последовало новое обращение полочан к великому князю: на этот раз владыка и бояре жаловались вместе на самоуправство войта, отобравшего у них пригородные поля и угодья; Александр распорядился вернуть пострадавшим их владения [775] . В 1502 г. в Полоцке произошел более серьезный конфликт — между наместником Станиславом Глебовичем и полоцкими мещанами: последние во главе с лентвойтом, бурмистрами и радцами жаловались на «кривды», чинимые наместником «через тое право маитъбаръское» — поборы, попытки снова взять их под свой присуд и т. п. Великий князь подтвердил мещанам нерушимость их права «маитьбарского», но сделал уступку и наместнику: отдал под его юрисдикцию сельских путников [776] .
774
РИБ. Т. 27. Стб. 786–787.
775
АЛМ. Вып. 2. № 493. С. 33–34.
776
РИБ. Т. 27. Стб. 836–839.
Еще чаще происходили конфликты жителей Витебска с наместниками. Весной 1495 г. витебские мещане жаловались господарю на «новины» и «кривды» от кн. Михаила Жеславского: произвольные поборы, сажание «в колоду» и т. д.; великий князь велел наместнику, чтобы больше «кривд не чынил и новин не уводил, и делал бы… по старому» [777] . Пан Януш Костевич, бывший витебским воеводой в 1514–1520 гг. [778] , сумел восстановить против себя все население города: духовенство, бояр и мещан. Из грамоты Сигизмунда I от 24 июля 1516 г. явствует, что архиепископ полоцкий и витебский Иосиф, архимандриты и «вси священники витебские» жаловались господарю на «кривды и утиски великие церквам божым», причиненные воеводой (лишение нескольких церквей причитающихся им доходов и т. п.); господарь приказал воеводе впредь священникам «кривд» не чинить и отнятые доходы вернуть, при этом он сослался на привилей Витебской земле и необходимость сохранения «старины» [779] .
Между тем конфликт, охватывая новые слои населения, разрастался и привлекал к себе внимание современников. Комментируя события 1516 г., Станислав Гурский отметил, что «почти все витебцы, как мещане, так и знать (tam cives quam nobiles), отправились к королю в Вильно» с жалобой на ужасные несправедливости воеводы Януша Костевича [780] . Очевидно, именно к этому эпизоду относятся два документа, отложившиеся во 2-й книге судных дел Метрики: первый из них, от 4 августа 1516 г., излагает жалобу князей и бояр витебских на упомянутого воеводу; второй, недатированный, — жалобу на него же войта и мещан. Бояре протестовали против их отстранения, вопреки обычаю, от участия в управлении и воеводском суде, а соответственно и от получения своей доли судебных пошлин, а также против отнятия у них городничего, конюшего и иных городских «урядов». Господарь, выслушав дело, нашел бояр правыми и приказал воеводе вернуть причитающиеся им доходы и «уряды» [781] . Мещане (видимо, тогда же) изложили великому князю свои обиды: что воевода незаконно берет с них мыто, запрещает ловить сетью рыбу в реках, заставляет сторожить тюрьму и т. п. — а прежде наместники всего этого с них не требовали; при этом они сослались на прежнего витебского наместника, пана Юрия Глебовича, который подтвердил их правоту. В результате, несмотря на попытки присутствовавшего там же Януша Костевича оправдать свои действия, мещане выиграли дело: господарь отменил все произвольные воеводские поборы, запреты и т. п. и подтвердил мещанам их «старину» [782] . Наличие в Витебске войта (упомянутого в последнем документе в качестве главы мещанства), как и в ряде других мест (например, в Путивле — см. выше), опять-таки указывает на сходные черты в устройстве городов на магдебургском и обычном праве, которые в историографии часто противопоставляются.777
Там же. Стб. 594–596.
778
Boniecki A.Poczet rod'ow w Wielkiem ksiestwie Litewskiem. Warszawa, 1887. Spis dygnitarzy i urzednik'ow… S. XLVII.
779
АЮЗР. СПб., 1863. T.I. № 65. С 54–55.
780
AT. T. IV. Posnaniae, 1855. Р. 4. О том же — в письме П. Томицкого (Ibid. Р. 67).
781
РИБ. Т. 20. Стб. 922–925.
782
Там же. Стб. 925–929.
Третий известный нам крупный конфликт жителей Витебска с наместником произошел при преемнике Костевича — Иване Богдановиче Сопеге (1520–1529 гг.), в 1528 г.: осенью этого года к Сигизмунду I в Вильно явилась депутация от войта и мещан витебских с жалобой на то, что им от воеводы «кривды и тяшкости ся великие деяли и новины» — аналогичные описанным выше (поборы, сажание в «ланцуг» — на цепь и т. п.). Господарское решение тоже было таким же, как в 1516 г.: все эти «тяжкости», что Сопега «им ново был увел, за ся есмо им отставили», а воеводе было приказано, чтобы он «кривд и тяжкостей им не делал и новин не уводил, и заховал бы… их во всем водлуг привилев предков нашых и нашых» [783] . На этом, однако, инцидент не был исчерпан: около того же времени, как явствует из недатированного документа, записанного в 15-й книге Метрики, к королю явилась еще одна делегация из Витебска, на этот раз — и от бояр, и от мещан — они «жаловали господару королю его милости на воеводу витебского пана Ивана Богдановича Сопегу о свои тяжкости и крывды и теж били чолом господару… не хотячы того воеводы собе мети, абы его милость, водле прав и прывильев предков его милости и его милости самого, дал им иного воеводу» [784] . Действительно, в привилее Витебской земле, который Сигизмунд подтвердил без изменений 18 февраля 1509 г. [785] , имелся пункт о замене неугодного жителям воеводы, и вот теперь витебляне попытались это свое право реализовать на практике. Сам воевода, находившийся тогда при господарском дворе, постарался оспорить правомочность депутации: он заявил, «иж тут их десятое части нет, которые ся на мене увзвазнили, а там множство старшых бояр и мещан, што лепших людей, о том ничого не ведають а ни того им поручали…», и просил господаря послать в Витебск «доброго а верного» человека для расспроса «тых добрых старшых бояр и мещан, которых там множество у Витебску ся зостало» [786] . Сигизмунд согласился с этим и постановил: если бояре и мещане в Витебске подтвердят свое нежелание видеть Сопегу воеводой и попросят его заменить, он удовлетворит их требование [787] .
783
АЛРГ. Вып. 1. № 186. С. 209–210.
784
Любавский М. К.Областное деление… Прил. № 45. С. XLVII.
785
Текст подтверждения: LM. Kn. 8. № 387. Р. 290–292.
786
Любавский М. К.Областное деление… Прил. № 45. С. XLVII.
787
Там же. С. XLVII–XLVIII.
Что показало это расследование, мы не знаем, но известно, что Иван Сопега еще осенью 1529 г. оставался витебским воеводой: в сентябре указанного года Сигизмунд выдал правую грамоту по иску нескольких витебских путных слуг, жаловавшихся опять же на захват их земель Сопегой, однако на этот раз воевода сумел оправдаться, предъявив документы, подтверждавшие, что он те земли купил законным образом, а не отнял силой [788] . Но это — последнее упоминание И. Б. Сопеги в качестве витебского воеводы: в «листе» от 15 ноября 1529 г. на этом посту уже значился Ян Юрьевич Глебовича, а Иван Сапега именуется воеводой подляшским [789] . Таким образом, витебляне все-таки добились своего: к ноябрю 1529 г. ненавистный державца был сменен.
788
ЛМ. Кн. 15. Л. 105 об.-106.
789
Там же. Л. 254 об.-255.
К числу привилегированных городов принадлежал также Минск, получивший 14 марта 1499 г., почти одновременно с Полоцком, грамоту на магдебургское право. По содержанию она почти полностью повторяет полоцкую грамоту, с той лишь разницей, что число радцев, избираемых в магистрат, в Минске меньше — 12 (в Полоцке, более крупном городе, — 20); меньше и размер взноса, уплачиваемого ежегодно в господарскую казну — 60 коп грошей (с Полоцка — 400 коп) [790] . В том же, что касается прав и привилегий, предоставляемых мещанству, обе грамоты совпадают: минские мещане точно так же освобождаются от суда наместника и иных «врадников», переходя под юрисдикцию магистрата; они освобождаются от подвод и сторожи (но не от мыта); получают гарантии от конкуренции иногородних купцов, право пользоваться лесом в трехмильной зоне вокруг города и т. д. [791] Вместе с тем, поскольку Минск, в отличие от Полоцка, не имел областного привилея, общий объем прав и льгот жителей Минска был меньшим.
790
РИБ. Т. 27. Стб. 743. Ср.: там же. Стб. 705.
791
Там же. Стб. 741–742.
С введением магдебургского права в Минске сразу вспыхнули трения между наместником, кн. Богданом Ивановичем Жеславским, и новыми органами управления (войтом, бурмистрами и радцами), попытавшимися присвоить себе причитавшиеся наместнику доходы; жаловался кн. Богдан и на мещан, отказавшихся ремонтировать городскую мельницу. Выслушав дело, господарь принял сторону наместника и велел мещанам и раде, «ажбы наместника нашого послушны были в наших делех» [792] . И в Минске, как и в Полоцке, видно переплетение старого и нового, та двойственность административного и судебного устройства городов с магдебургским правом, которую справедливо подчеркивал Ю. Бардах [793] . Конфликты с местным населением возникали у Богдана Жеславского и в дальнейшем: так, в мае 1528 г. рассматривался иск нескольких подданных Минского повета, жаловавшихся на «кривды» наместника; истцы выиграли дело, кн. Жеславскому было запрещено вводить новые повинности [794] .
792
Любавский М. КОбластное деление… Прил. № 11. С. XI–XII.
793
Bardach J.Ustr'oj miast na prawie magdeburskim… S. 119.
794
ЛМ. Кн. 225. Л. 15 об.-16.
Наконец, положение еще одного крупного русского города, Смоленска, в Литовской державе также определялось особыми привилеями. Древнейший из них был выдан Витовтом, взявшим Смоленск в 1404 г., однако он не сохранился [795] . Не дошел до нас и привилей Казимира, выданный в бытность его великим князем, до получения польской короны (т. е. до 1447 г.), — как считают многие исследователи, это произошло сразу после подавления восстания в Смоленске и возвращения его под власть Литвы, в 1442 г. [796] Содержание этого документа может быть реконструировано по тексту подтверждения Александра 1505 г., в котором он именуется «привилеем-маестатом» [797] . В ряде статей смоленская грамота обнаруживает сходство с полоцким, но особенно — с витебским привилеем, на что уже обращалось внимание в литературе [798] . Это относится к таким пунктам смоленского привилея, восходящим к грамоте Казимира, как неприкосновенность церковного имущества, гарантия права завещания, обязательство «по неволи замуж… не давати», порядок разрешения конфликтов («свар») между горожанами, освобождение от подводной повинности (кроме случая приезда самого господаря), а также добавленная позднее (после жалобы смольнян на наместника Миколая Радзивилла) статья, запрещавшая сажать «в малых делех» «через поруку… в доводню» (аналогично в полоцком и витебском привилеях «в нятство») [799] . Ряд положений характерен именно для смоленской грамоты: освобождение горожан от тамги, обязательство не держать в Смоленске корчмы, отмена Казимиром ежегодной подати в 100 руб., уплачиваемой ранее городом; наконец, специальная запись об уравнении в правах князей, бояр и панов смоленских с князьями, панами и боярами литовскими [800] .
795
Бугославский Г.Смоленская земля в Литовский период // Смоленская старина. Вып. 3. Ч. 1. Смоленск, 1914. С. 23.
796
Ясинский М. Н.Уставные земские грамоты Литовско-Русского государства. Киев, 1889. С. 60–61; Любавский М. К.Областное деление… С. 32; Якубовский И. В.Земские привилеи… С. 279.
797
АЗР. Т. 1. № 213. С. 360.
798
Якубовский И. В.Земские привилеи… С. 271–272, 280.
799
АЗР. Т. 1. С. 360, 361. Ср. в витебском: РИБ. Т. 27. Стб. 846–848.
800
АЗР. Т. 1. С.360, 361.