Похищение Елены

— Делай, как я, Огранщик! — повернув на ходу голову, яростно рявкнул он. — Быстрей!

И с достоинством заковылял дальше, пока не скрылся за ближайшим поворотом.

Через несколько секунд, умудряясь бежать вприпрыжку даже в таком скрюченном положении, за этот же поворот, заполошно, как вспугнутая курица, размахивая руками, влетел Виктор, но тут же споткнулся, наступив на свою же ногу, и неуклюже завалился набок.

Еще через несколько мгновений за ним последовали несколько бородатых коротышек с мечами наголо.

Впрочем, судьба их была печальна в своей предсказуемости.

— Никудышные они бойцы, — снисходительно хмыкнул Серый, вытирая клинок меча о рубаху последнего. — Привыкли, видать, наводить тут шороху одним своим видом да мечами перед вами трясти.

— Клянусь, что в один прекрасный день я буду так же владеть мечом, как ты, о хитроумный Сергий Путешественник! — едва отдышавшись, торжественно пообещал сам себе потрясенный Огранщик, выбираясь из-под маленького холмика маленьких тел.

— Будешь, будешь… Если выберемся… — вздохнул Волк. — Ну, Виктор-Победитель, пошли. Дорогу я у тебя, естественно, не спрашиваю…

Тоннель, в котором они очутились, при ближайшем рассмотрении оказался чем-то вроде естественной расселины, причудливо изгибавшейся в разных направлениях во всех трех измерениях, и поэтому через десять минут пути товарищи по несчастью уже решительно не могли сказать, спустились ли они вниз или, наоборот, поднимаются наверх.

Стены то нависали над самыми головами и грозили вот-вот встретиться, как давно не видевшиеся родственники, и тогда беглецам приходилось сгибаться в три погибели, вставать на колени, а то и вовсе продвигаться ползком, а то убегали вверх и терялись во мраке, не пробиваемом ни лампой Серого, ни светильником Виктора, и эхо их шагов и голосов гулко разносилось под невидимыми сводами. В далеких стенах угадывались притаившиеся пещеры, и холодное паническое чувство потерянной на берегу океана бусинки охватывало людей, заставляя с тоской вспоминать уютные, гостеприимные тесные лазы, оставшиеся позади. В такие моменты Волк думал о том, что он так и не спросил у Огранщика, из чего или, вернее, из кого они делают сапоги. Да, может, оно и к лучшему.

Так шли они, потеряв счет времени, пока лукоморец не обратил внимание, что пол под ними перестал изображать из себя американскую горку, а ведет себя так, как нормальному полу и прилично, — строго горизонтально следует в каком-то одном направлении и больше похож на большую дорогу, противоположную обочину которой, правда, было не разглядеть.

Но куда эта дорога может вести?

Только Волк решил спросить у своего спутника, что тот думает по этому поводу, как обо что-то споткнулся и упал, больно прикусив язык. Лампа выпала из его руки и погасла.

Неясное очертание фигуры Виктора остановилось впереди.

— Что-то случилось, Сергий?

— Нет, все нормально, запнулся о булыжник.

Не поднимаясь, Волк попытался нащупать, куда упала лампа — по звуку он слышал, что где-то рядом. Но первым ему под руку попал большой камень — скорее всего, тот, о который он и запнулся.

Серый провел по нему рукой и подумал про орехи.

Орехи?

Какие орехи?

При чем тут орехи?

Ведь камень не шершавый и даже не ребристый.

Гладкий.

Серый знал, что надо делать в таких случаях.

Он отключил сознание и отдался на волю чувств.

Что ему хочется сделать сейчас с этим камнем?

Найти еще один, плоский, и расколоть орех.

Так они всегда делали в Стелле, когда останавливались на ночевки на берегу моря и, конечно, когда у них были орехи…

Море.

Гладкие камни, отполированные водой…

Здесь?!

И тут он вспомнил.

Где-то здесь когда-то, наверное, протекала исчезнувшая река.

Волк несколько раз вдохнул полной грудью, и ему показалось, что воздух стал чуть влажнее, чем был до этого.

— Сергий. — Огранщик озабоченно повернулся и пошел обратно. — Ты нашел свою лампу?

— Нет… Посвети… Послушай, Витя, тебе не кажется, что где-то близко есть вода? Много воды?

— Что?

— Воздух, по-моему, влажный.

— Воздух? Да! Да! Это должна быть река!

— Ты знаешь, что такое река? — на всякий случай уточнил Волк.

— Да, конечно. У нас по нескольким уровням протекает река. В один из ее водопадов — в самый высокий — меня и должны были сбросить.

— А ты представляешь, откуда она берет свое начало?

— Нет, — не задумываясь, ответил Виктор. — Там, откуда она течет, тоже Запретная Зона. И там стоит такой же Страж. Туда никто из Недостойных никогда не ходит.

— Может, это та самая река?

— Какая? Наша?

— Та самая…

Приблизительно часа через полтора пути товарищи уперлись в рукотворную стену. Это было понятно по тому, что подножие горы не могло состоять из бесчисленного множества камней величиной с коровью голову.

Стена перегораживала все русло и с первого взгляда уверенно заявляла о своей солидности и надежности и о намерении простоять еще втрое больше того, что она здесь уже простояла.

Насыпана она была из кусков пустой породы, вырубленной в забое много лет назад инструментом, похожим на тот, что использовали люди в Подземном Королевстве, авторитетно заявил Огранщик.

Если по откосу постараться забраться на самый верх, то можно будет попытаться разобрать проход — или пролаз, как получится — и перебраться на ту сторону, авторитетно заявил Волк.

Что и было сделано за ближайшие четыре часа.

Путники съехали на спинах по крутому откосу вниз, и свет лампы Виктора отразился в черной, лениво движущейся воде тихой заводи. Ближе к берегу из нее показывала свои лысые макушки гладкотелая речная галька. Но чем дальше от берега, тем было глубже, и тем быстрее и сильнее становилось течение, и тем явственнее и отчетливее слышался глухой гул водопада.

Сняв сапоги и стараясь не терять из виду ближнюю стену пещеры, подняв как можно выше над головой свои источники света, они двинулись вперед, перед каждым шагом осторожно ощупывая ногами дно.

Но идти им пришлось недолго — когда вода стала доходить до колен, течение заметно усилилось. В паре десятков метров от них в нижней части стены зияла огромная, в несколько метров дыра, туда и уходила вода, с ревом и грохотом низвергаясь куда-то вниз.

Потоки воды бестолково кружились вокруг их ног, как потерявшие след борзые, будто никак не могли решить — вернуться ли им назад и броситься в черный провал или поискать после долгого пути спокойной жизни у тихого берега. Исследователи постояли в ледяной воде еще несколько секунд, потом, не сговариваясь, развернулись и пошли обратно.