Похищение века

– Ну, дон Мигель, дядя за племянницу не в ответе. Но если вас так это волнует, пожалуйста, я завернусь в шаль! Специально захватила, предвидя ваше пуританское возмущение, "дядюшка".

– Ах, черт возьми, да я же не за свою нравственность переживаю. Ведь он ее тут же с вас сдерет, эту шаль!

– Да уж конечно, придется кое-чем пожертвовать ради дела. Поэтому не задерживайтесь, чтобы жертвы не оказались слишком большими.

Вы должны появиться в партере ровно в пять пятнадцать. В том случае, конечно, если Лебедев не опоздает, но об этом вас известят. Вы ведь переговорили с Сергеем?

– Да, да, и с Сергеем, и с Федором, я все помню. Не беспокойтесь, не опоздаю! Говорю вам, я бы с удовольствием оказался там еще раньше вас и проучил бы этого донжуана!

– Не вздумайте, Михаил. Будьте молодцом.

Я постаралась смягчить его праведный гнев еще одним поцелуем, но мое предстоящее свидание с другим слишком волновало Мигеля. Переведя дух, он схватил меня за голые плечи:

– Что он вам говорил, Таня?

– Вы опять за свое? Да что же это такое, в самом деле!

– Что вам говорил этот подонок?!

– Не беспокойтесь, все, что надо, сказал!
– Я не на шутку разозлилась.
– Все, чего я от вас никак не дождусь, фамозо вы кантанте! Чурбан бесчувственный... Только на сцене вы и смелый!

– Таня... Я.., я.., чурбан? Ну, это уже... Я бесчувственный?!

В общем, если бы не своевременное появление хозяина кабинета, меня, скорее всего, ожидала бы участь Дездемоны или даже Кармен (если бы под руку "дядюшке" попался какой-нибудь колюще-режущий предмет). Мы едва успели оторваться друг от друга, чтобы не делать Федора Ильича очевидцем нашей сексуально-психологической разборки.

Первое, что я сделала после этого, - достала из пакета огромную тонкую шаль с люрексом. Наброшенная на плечи, она полностью скрыла под собой мое платье (что было совсем не трудно), а заодно и большую часть меня.

Я дала своим клиентам последние наставления, мы сверили часы, и...

И мне, собственно, было уже пора.

Сцену безмолвного прощания Татьяны и Мигеля я опускаю. Герой выглядел раскаявшимся грешником в аду. По-моему, он все осознал.

В пять минут шестого я свернула с широкой мраморной лестницы в знакомый коридор со стеклянной галереей. Только что навстречу мне попался приглаженный паренек в костюме с иголочки, выглядевший, как студент консерватории.

Из его нагрудного кармашка торчал уголок белого платка. Это означало, что мой "клиент" (еще один!) уже на месте.

"Дорогой Коля" - надо отдать ему должное!
– тоже принял меры, чтобы мне понравиться. Разумеется, моя шаль здесь не понадобилась, он ее сразу отложил в сторону. К тому, что обнаружилось под шалью, Лебедев отнесся гораздо спокойнее, чем Мигель: ведь он, в отличие от "дядюшки", знал, что все это предназначается ему. Так что мне пришлось начать "жертвоприношение" в первые же секунды нашего свидания. Должна отметить, было не очень трудно притворяться; что мне все это нравится.

На мое счастье, "одинокий странник" не стал гнать лошадей. Получив некоторый аванс, он расслабился и решил, что теперь можно немного потрепаться, благо имелась и подходящая тема.

– Слушай, Танек, а правда, что ли, у твоего "дона" плащик свистнули? Все только об этом и болтают.

– Ой, да я-то почем знаю? Меня уж все замучили сегодня вопросами... Думаешь, он со мной это обсуждает?

– А ты его не спрашивала, что ли?

– Как это не спрашивала? Спросила, конечно. Так он мне то же самое и сказал, что по телику. Ты видел?

– Видел, видел. Ты думаешь, темнит?

– А Бог его знает? С директором он все секретничает, с Федором Ильичом... Ко-оль! Что это ты все про плащ да про дядю...

Я потянулась к нему, демонстрируя, что тема плаща меня нисколько не интересует. Лебедев исполнил, что требовалось, но было понятно, что его-то сейчас больше интересует как раз разговор.

– А ты сама видела плащ Радамеса?

– Нет, откуда? Он же все время у Мигеля в номере, под замком. А я у него не была.

Ему наверняка известно от Аннушки, что я была у Мартинеса, но будет выглядеть естественно, если я постараюсь это скрыть.

Лебедев взял меня за подбородок (терпеть этого не могу!), пристально-насмешливо посмотрел в глаза:

– Не была?

– Нет...

– Ну ладно... А со стороны посмотреть, так отношения у вас очень теплые!

– Скажешь тоже!

Я осторожно взглянула на часы: оставалось две минуты.

– Это он на публику работает. Нужна я ему больно.., бедная родственница! Ему от меня другого тепла требовалось, Коленька.

Ой, держите меня... "Одинокий странник" решил тоже разыграть сцену ревности!

– Ка-зел! Из самого уже песок сыплется, а туда же!

– Ну уж прямо и "песок", скажешь тоже! Он еще вполне...

– Чего?
– Лебедев отстранился, не отпуская моих рук, и смерил меня презрительным взглядом:

– Так, может, ты его уже испробовала, а?

Вернее, он тебя...

– Ах, ты мне будешь мораль читать!..
– Я сделала ненастоящую попытку вырваться, и у меня, конечно, ничего не получилось.

– Иди сюда...
– Он не грубо, но очень настойчиво притянул меня к себе вплотную.
– Сейчас я тебе покажу, как это делается, твоему дяде Мише и не снилось...

Мы сидели на банкетке неподалеку от двери склада. Вернее, теперь уже почти лежали.

И тут за этой самой дверью раздался отчетливый шорох. Я схватила нового "героя-любовника" за руку.

– Коля! Там кто-то есть...

– Не ерунди. Никого там нет.

Шум повторился, хотя и несколько слабее.

Театральный звукорежиссер постарался на славу: было полнейшее ощущение, что шорох слышится со склада, хотя на самом деле источник звука находился вверху, над нами.

Лебедев тоже прислушался.

– Мыши, наверное. Не бойся.

– Мыши!
– взвизгнула я.
– Как это: "мыши" и "не бойся"! Там заперто, Коля?

– Нет, Валерка забыл запереть, балда. Я смотрел, там никого.

– Коль, посмотри еще! Если это мышь, она может выскочить сюда. Я с ума сойду!

– Дурочка...

Однако новое шуршание за дверью заставило Лебедева чертыхнуться и вскочить на ноги:

– Да это уже и не мышь, а будто кабан! Может, кошка забралась?

Он распахнул дверь темного склада и прислушался. Я с опаской выглядывала из-за его спины, чтобы он, чего доброго, не повернул обратно.