Похищенная грешником

— Лара в своей комнате?

— Evet . — Прежде чем я успеваю уйти, она добавляет. — Несмотря на то, что она все еще выздоравливает, сегодня она усердно работала.

Я киваю, затем направляюсь в сторону спальни Лары. Я стучу только один раз, прежде чем открыть дверь.

Лара сидит за столом перед окном, ее волосы наполовину заплетены в косу. Она вздрагивает, вскакивает и морщится от боли, вызванной резким движением.

Как и ранее, она складывает руки перед собой и опускает голову.

— Я решил, что твоя зарплата составит две тысячи в течение следующих трех месяцев. Дай мне свои банковские реквизиты.

Потрясенная, она поднимает глаза, чтобы встретиться с моими.

— Банковские реквизиты, сэр?

Я провел в ее присутствии всего пять минут, а у меня по спине уже ползет раздражение.

— Номер твоего банковского счета.

Выглядя смущенной и напуганной, она качает головой.

— У меня нет банковского счета.

Неожиданно сострадание проскальзывает в мое сердце, как гребаный вор в ночи, только заставляя меня чувствовать себя еще более раздраженным.

Мой разум пытается проигнорировать нежелательную эмоцию и придумать быстрое решение, которое не причинит мне неудобств, но потом я вспоминаю, что она сказала, что ее личные документы все еще находятся в доме Мазура.

— Я попрошу одного из моих людей принести твои вещи. Мурат отвезет тебя открыть счет.

— Да, сэр. — Она колеблется, ее язык высовывается, чтобы облизать губы, затем она смотрит на меня так, как будто я только что пообещал ей весь гребаный мир, и шепчет. — Спасибо, сэр.

Меня благодарили миллионы раз, но никогда слова не действовали на меня так сильно, как сейчас. Мое сердце сжимается, и когда я смотрю на женщину, которая стала моей проблемой, я чувствую еще одну волну сильного сострадания.

Иисус, это последнее, что мне нужно.

Я выхожу из комнаты, рывком закрывая за собой дверь, думая, что, должно быть, у Мазура все серьезно было ужасно, если женщина так чертовски благодарна, несмотря на то, что я практически похитил ее.

Она просто еще одна сотрудница.

Глава 12

ЛАРА

С тех пор, как Мурат положил коробку на стол в моей спальне, я с трудом сдерживаю свои эмоции.

Мои вещи.

Может, их и немного, но они мои.

Как долго я здесь? Почти одиннадцать или двенадцать дней? На меня ни разу не кричали, не били пощечины или плетьми. До сих пор эти люди были добры ко мне.

Хотя я все еще боюсь Габриэля, страх немного уменьшился. Он собирается платить мне за работу здесь. Две тысячи долларов. Мне трудно уложить в голове крупную сумму денег, и я понятия не имею, что буду с ними делать.

Только копить.

И теперь он приказал принести мои личные вещи из особняка Тимона.

Это нереально.

Моя рука слегка дрожит, когда я поднимаю крышку. Осторожно я достаю комплекты одежды и свои кроссовки. Мои глаза грозят прослезиться при виде потрепанной книжки о Золушке, которую мама когда-то читала мне.

Беря в руки сборник рассказов, я тяжело сглатываю. Я открываю первую страницу и, увидев единственную фотографию моей мамы, которая у меня есть, мой подбородок начинает дрожать.

Не плачь.

Мои глаза упиваются ее светло-каштановыми волосами и голубыми глазами.

Я не могу вспомнить, как от нее пахло, и с годами ее улыбка и звук ее голоса поблекли. Без фотографии, я боюсь, что могла бы забыть, как она выглядела.

Прижимая фотографию к сердцу, я закрываю глаза и дышу сквозь острую боль эмоций, переполняющих мою грудь. Это смесь тоски и потери, которая с годами только усилилась.

С тех пор, как я начала работать на Габриэля, мне стало трудно скрывать свои чувства. Все это слишком ошеломляюще.

В доме Габриэля людям позволено заводить отношения и дружбу. Низа по-матерински относится ко всем. Мурат всегда улыбается, его присутствие становится успокаивающим, а не угрожающим.

Это слишком много, чтобы все переварить.

Что, если я позволю всем этим эмоциям вырваться наружу, и мне придется вернуться к Тимону? Тогда работать на него будет намного сложнее.

Просто сосредоточься на том, чтобы делать хорошую работу, и тебе, возможно, не придется возвращаться.

Достав свою карточку социального страхования со страниц книги, я засовываю ее в бюстгальтер. Если что-то случится, и я снова окажусь без сознания, по крайней мере, документ будет со мной, куда бы я ни пошла.

Я кладу фотографию обратно в книгу, прежде чем спрятать все это под одежду. Закрыв коробку крышкой, я оглядываю комнату.

Где я буду их хранить?

Под кроватью места нет. Открыв шкафы, я решаю задвинуть коробку на верхнюю полку. Мне приходится потянуться, и когда в животе возникает резкая боль, я чуть не роняю ее.

К тому времени, как я закрываю дверцу шкафа, на моем лбу выступают капельки пота. Я прижимаю руку к заживающей ране на животе и делаю неглубокие вдохи.

Ты в порядке.

Раздается стук, прежде чем открывается дверь спальни, и входит Низа. Она бросает на меня один взгляд, затем ее глаза расширяются.

— Что случилось?

Я качаю головой и заставляю себя улыбнуться.

— Ничего.

Не веря мне на слово, она подходит ближе, отталкивает мою руку в сторону и начинает расстегивать платье.

Как идиотка, я стою на месте, даже не пытаясь остановить ее.

Когда Низа добирается до повязки, она осторожно снимает ее.

— Тсс! Я говорила тебе быть осторожной. У тебя разойдутся все швы. Сядь на кровать.

Несмотря на то, что она ругает меня, тот факт, что она снова заботится обо мне, становится невыносимым. С дрожащей нижней губой и комом в горле я сажусь и опускаю голову.

Я никогда не знала, как сильно скучала и нуждалась в заботливом прикосновении, пока не появилась Низа. Я так привыкла просто существовать.