Похищенный

Последние ее слова предназначались Эмме, которая сделала очередную попытку добраться до машины. Антония резко выбросила руку с ножом в ее сторону. Волосы ее, по которым она пару раз провела рукой, уже растеряли тщательную и аккуратную укладку. Собственно говоря, прическа ее выглядела так, словно в ней порезвился десяток летучих мышей. Глаза у Антонии покраснели. Эмма осталась на месте. Никакой нож не заставил бы ее сейчас отступить. Ни нож, ни пистолет, ни стадо разъяренных слонов.

— Филиппа… — сказала Эмма. Подумать только, она едва не назвала эту женщину Антонией. — Филиппа, пожалуйста! Давайте поговорим разумно.

— Я не намерена ни о чем разговаривать с вами! — отрезала Антония. Теперь Эмма отчетливо разглядела нож. Это было устрашающего вида кухонное орудие с широким лезвием, предназначенное для шинковки овощей или нарезки мяса. — Не смейте приближаться к моему сыну! Я вас предупреждаю!

— Ма! — пронзительно выкрикнул Риччи, по-прежнему отчаянно стараясь освободиться.

— В тот раз вы помогли мне… — Эмме понадобилось все самообладание, чтобы сохранить видимость спокойствия. — В вагоне электрички, помните? Вы спасли Риччи, не дали ему потеряться. Если бы не вы, кто знает, чем бы все закончилось! Пожалуйста, не думайте, будто я не испытываю к вам благодарности за это.

Антония, по-прежнему выставив перед собой нож, медленно отступала к дверце у сиденья водителя. Но ничего, это нормально. Чем дальше она отойдет, тем легче будет Эмме добраться до Риччи. Антония сделала еще один шаг назад, и Эмма решила использовать свой шанс. Она стремглав бросилась к машине. Проскальзывая мимо Антонии, она почувствовала, как что-то рвануло ее за руку. Удар пришелся в предплечье, выше локтя, отчего Эмма покачнулась, и ее отбросило в сторону. Странно, но ей казалось, будто Антония продолжает удерживать ее за руку, а она медленно поворачивается вокруг нее, как если бы ладонь ее попала в тиски. Другой рукой Эмма схватилась за крышу машины и попыталась вырваться. Рука ее от плеча и до кончиков пальцев вдруг онемела. По ней словно пробежала колючая сороконожка, или она как будто схватилась за оголенный электрический провод. Но потом все прошло.

Откуда-то издалека до нее доносился крик Дэвида:

— Филиппа! Филиппа, остановись!

Но Эмма видела лишь дверцу, за которой сидел Риччи. Она уже собралась распахнуть ее, как ей опять что-то помешало.

Антония. По-прежнему вооруженная ножом. Перегнувшаяся через спинку водительского сиденья. Приставившая сверкающее лезвие к горлу Риччи.

Она спросила:

— Или я должна зарезать и его?

Эмма отшатнулась. Острие ножа подрагивало так близко от круглого, беззащитного, маленького личика Риччи, что ее едва не стошнило.

Она отчаянно вскрикнула:

— Не надо!

— В таком случае я больше не стану повторять. Отойдите от машины!

— Хорошо. Хорошо! — Эмма попятилась назад. — Пожалуйста, просто уберите от него нож. Уберите нож, умоляю вас!

Антония уставилась на нее безумными глазами.

— Вы не получите Зейвира! — заявила она. — Вы не получите моего ребенка. Что бы ни случилось! Это единственное, что я могу вам обещать.

Она спрятала нож. Потом резко развернулась и с размаху опустилась на сиденье водителя. Едва она повернулась спиной к Риччи, как Эмма метнулась вперед, чтобы вытащить его из машины. Она коснулась дверной ручки, но почему-то пальцы не желали ее слушаться. Вот она, ручка дверцы, вот ее рука, но пальцы ее оставались скрюченными и упрямо не хотели разгибаться. Проклятье! Эмма не могла взять в толк, что происходит, почему ее рука не работает и не открывает дверцу.

— Риччи! — пронзительно выкрикнула она.

С другой, водительской стороны машины до нее донесся крик Дэвида. Эмма еще успела заметить какое-то смазанное движение, затем круглую кляксу испуганного личика Риччи, и тут двигатель с ревом пробудился к жизни. Автомобиль прыгнул вперед и начал быстро удаляться, разбрасывая из-под колес мелкие камешки и оставляя после себя хвост пыли. Надсадно воя мотором, машина рванулась вниз по подъездной аллее к воротам. Дэвид побежал следом. Через несколько мгновений и автомобиль, и человек скрылись за деревьями.

Черт, черт, черт! Эмма потянулась за своим мобильным телефоном. Он лежал в правом кармане джинсов. Она несколько раз попыталась вытащить его оттуда. Но карман, казалось, зашит наглухо. А потом она вспомнила, что это потому, что рука у нее не работает. К этому моменту ее пальцы покраснели. С их кончиков капала кровь, собирая пыль в крохотные озерца на земле. Вдалеке, на шоссе, затихал шум уходящей машины.

— Чтоб ты сдохла! — выкрикнула Эмма. Извернувшись, она потянулась к карману левой рукой, чтобы достать наконец свой мобильник.

Из-за деревьев показался Дэвид, потный и запыхавшийся. Увидев руку Эммы, он остановился как вкопанный. Лицо его залила смертельная бледность. Он прошептал:

— О господи! Она все-таки ранила вас.

— Помогите мне, — простонала Эмма. — Помогите мне достать телефон.

— Моя жена не может нести ответственность за свои поступки, — прошептал Дэвид. — Она больна.

— Ну да, конечно. Но она увезла моего сына в машине.

Ей наконец-то удалось достать телефон. Эмма неловко раскрыла его одной рукой.

— По какому номеру во Франции можно вызвать полицию? — требовательно спросила она.

— Я… это…

И в это самое мгновение телефон зазвонил сам, отчего оба вздрогнули от неожиданности. На дисплее высветилось имя Рейфа. Эмма нажала кнопку и поднесла трубку к уху.

— Она увезла его! — выпалила она.

— Что?

— У нее нож! Она увезла Риччи в машине, и у нее есть нож.

— Проклятье! — Голос Рейфа куда-то пропал. Она слышала, как он разговаривает с кем-то еще. Затем он снова появился на линии. — Держитесь, Эмма! Потерпите немного. Полиция уже едет к вам.

— Поспешите. Пожалуйста!

Закончив разговор, она обнаружила, что Дэвид испуганно смотрит на нее. Эмма почти забыла о его существовании. Под глазами у него набрякли мешки, в уголках губ залегли глубокие складки. Последние несколько недель, очевидно, дались ему нелегко.

— Нам следовало позвать на помощь, — пробормотал он. — Если бы мы сделали это, ничего бы не случилось.

— Зачем вы украли его у меня? — заплакала Эмма. — Вы хотя бы присматривали за ним? Или вы были грубы и жестоки с моим ребенком?

— Клянусь вам… — Дэвид прижал руку к груди. — Мы любили его как собственного сына. Мы ухаживали за ним так, как только могли. Мы все для него делали!

— Как вы могли так поступить? Как ваша семья могла так бессовестно лгать? Разве они не видели, что это не ваш сын?

— Они не видели его несколько месяцев. — Лицо Дэвида посерело. — Он стал выглядеть по-другому, но мы объяснили им, что это потому, что ему стало лучше. Он стал таким, каким и должен был быть.

Эмма так долго ждала возможности встретиться с этими людьми лицом к лицу. Она тысячу раз прокручивала в голове эту ситуацию, готовилась задать им миллион вопросов. И вопросы эти никуда не делись, они готовы были сорваться с ее языка. Но теперь, когда она оказалась здесь, а напротив нее стоял Дэвид Хант, Эмма вдруг поняла, что не хочет ни о чем его спрашивать. Она отвернулась, но, похоже, Дэвид еще не закончил.