Похититель сердец

— Я ничего. Однако у мистера Уорда могут быть другие планы.

У мистера Уорда…

9

МОНА

Мужчина какое-то время хмуро оглядывает меня с ног до головы, но я не могу сдержать улыбку.

Мне страшно, но я свободна от своего отца. Если этот человек меня убьет, то, по крайней мере, это произошло из-за моих действий, и я снова буду с Кларой.

Он открывает большую деревянную дверь и жестом приглашает меня войти.

Холод пронизывает меня до костей. Повинуясь инстинкту самосохранения, я начинаю искать тепло в большой, щедро заполненной мебелью и коврами комнате, и ноги сами медленно несут меня к ревущему в камине огню. Этот дом просто огромен, ничего подобного я раньше не видела. Мы живем очень скромно, имея при себе только самое необходимое. Все остальное считается потаканием своим желаниям, и это греховно. Вероятно.

Я морщусь от боли в расцарапанном колене, ткань от порванного платья трется о поврежденную кожу.

— Есть тут кто? — зову я, медленно подбираясь все ближе и ближе к ревущему оранжевому зареву огня.

На стенах пляшут тени, и прямо за дверью комнаты, в которую меня завел человек, назвавшийся охранником, раздаются шаги.

— Вы только посмотрите, что нам прибило приливом, — проносится по комнате низкий голос.

Я обхватываю себя руками, чтобы успокоить нервы.

— Это частная собственность. Не хочешь рассказать мне, с какой целью ты тут пришвартовалась?

Обладатель голоса выходит на свет, и у меня перехватывает дыхание.

Он похож на мужчину из историй, которые мне рассказывала Клара по ночам, когда я не могла уснуть. Меня пронзает взгляд темных испытующих глаз, и по телу проносится дрожь возбуждения и страха. Незнакомец скрещивает мощные руки на широкой груди, облаченной в одежду, к которой я не привыкла: это официальная одежда, костюм.

В нем есть уверенность, управляющая пространством, в котором он доминирует благодаря своему внушительному росту. Он выше меня на добрых полтора фута. Когда он подходит ближе, во мне просыпается желание убежать и посылает к моим ногам прилив энергии.

— Ты разговариваешь?

Он прищуривает свои темные глаза и поднимает руку, чтобы ослабить на шее галстук.

Подойдя к столу, уставленному бутылками с напитками, он спрашивает:

— Выпьешь?

От сухости во рту у меня болит горло. От страстного желания утолить жажду, о которой я и не подозревала, я тут же киваю и выдавливаю из себя скромное «Да, пожалуйста».

Я замечаю изгиб его губ, пока он наливает в два бокала янтарную жидкость и протягивает один мне. Когда я забираю у мужчины напиток, его пальцы касаются моих, и по коже проносится искра. Я опускаю глаза на содержимое стакана. Тут максимум на пару глотков. Может, он не может налить мне больше. Я улыбаюсь в знак благодарности и, подняв бокал, делаю глоток.

Жидкость резко обжигает мне язык, вызывая рвотный позыв.

— О боже, что это? — выдыхаю я, возвращая ему бокал. С его губ срывается грубый смех, от которого у меня сводит желудок.

— Ты одна из них, да? — Он делает шаг ко мне, подбираясь, как хищник к своей добыче.

Я отшатываюсь назад, ударяясь бедром о диван.

— Одна из кого? — хмурюсь я.

— Из сектантов с острова, — усмехается он и, выхватив у меня бокал, выплескивает содержимое в огонь. Оно шипит и потрескивает, пламя в отместку вырывается из камина. — Я должен был догадаться по тому, что на тебе надето.

Мужчина ухмыляется, его глаза лениво блуждают по моему телу, отчего на моих щеках появляется румянец.

— Из сектантов с острова? — спрашиваю я, одернув подол своего испорченного платья.

— Зачем ты здесь? — рявкает он, игнорируя мой вопрос.

— Я приехала сюда, потому что здесь умерла моя сестра.

Мне не нравится его тон. Он говорит так, как будто я ниже его. Может, он и живет в этой громадной башне, но я не муравей под его сапогом. Может, мне следует бояться. Он вполне мог бы быть злом, отнявшим жизнь у Клары, но что-то в нем подсказывает мне, что он не так страшен, как пытается показать. И, конечно, Клаудия никогда бы не отправила меня сюда, если бы он был опасен.

Он так пристально сверлит меня взглядом, что я переступаю с ноги на ногу.

— Ты похожа на нее.

Мужчина поворачивается лицом к огню. В комнате воцаряется тишина, нарушаемая лишь потрескиванием углей.

— На кого? — спрашиваю я, и у меня замирает сердце.

— На твою сестру.

Бах. Бах. Бах.

— Откуда ты ее знал?

У меня бешено колотится сердце.

— Ты явилась сюда, чтобы получить от нас деньги за ее смерть? — рычит он, наливая себе еще глоток обжигающей жидкости.

— Вы все такие? — спрашиваю я, подходя ближе к нему, чтобы показать, что не боюсь.

— Это какие, например? Придурки?

Он приподнимает бровь, и я впервые замечаю, что глаза у него темно-карие, но в одном на радужке зеленое пятно. Это завораживает.

— Жестокие, — поправляю его я.

— Жестокие? — разражается он невеселым смехом. — Будь я жестоким, разве пригласил бы тебя войти? Предложил тебе согреться и выпить?

— Ты дал мне огненную жидкость и бросил мне слова, чтобы меня обидеть, разозлить…

Мужчина сокращает расстояние между нами, и я остаюсь на месте, хотя все мое тело хочет рвануть отсюда изо всех сил. Он пахнет цитрусовыми и свежей дождевой водой на листьях деревьев.

Большим и указательным пальцами он обхватывает мой подбородок, я задыхаюсь от его прикосновения, от грубого зажима. Запрокинув мне голову назад, другой рукой он так нежно поглаживает мою шею, что это очень контрастирует с его хваткой. Мужчина скользит пальцами вниз по моей груди, затем хватает мой кулон и, подняв цепочку, разглядывает сердце.

— Как это сектантка с острова добралась сюда с нашими украшениями на своей хорошенькой шейке? Разве ваш народ не осуждают подобные излишества?

Я вырываюсь из его хватки, сжимая в руке кулон.

— Ты знаешь, откуда оно?

Он усмехается, затем поворачивается ко мне спиной и разваливается в большом кресле, закинув ногу на ногу и вцепившись руками в ткань подлокотников.

— Конечно.

— Пожалуйста, скажи. Мне нужно знать, — умоляю я, сделав несколько шагов к нему.

Он так разглядывает мое платье, что по моей спине пробегает дрожь.