Похититель сердец

Кэш жестом показывает мне следовать за ними. Наши шаги эхом разносятся по дому. Выложенный плиткой пол и простые белые стены придают помещению ощущение стерильности. Это почти как оказаться в гигантской версии ванной комнаты Колта. Мы входим в жилое пространство. Повсюду глянцевые полы, в которых я вижу свое отражение. Все белое — диван, полы, стены, декор. Этот дом не такой уютный, как замок Колта, но, я полагаю, на него приятно смотреть.

— Чувствуйте себя как дома, — Кэш жестом указывает на жилое пространство — массивный диван, расположенный в центре почти идеального квадрата.

— Почему мы приехали сюда, а не вернулись к тебе домой? — спрашиваю я Колта, который улыбается мне, и от этого у меня сжимается сердце.

— Потому что наш отец обычно заезжает к Колту, когда ему заблагорассудится, — отвечает за него Кэш.

— Когда-то это был его дом, — пожимает плечами Колт, затем снимает пиджак и закатывает рукава рубашки.

От этого зрелища у меня пульсирует между ног. Обе его руки покрывают татуировки. Колт теребит запонки своими длинными массивными пальцами, у него на предплечьях вздуваются вены.

Мне снова жарко.

Я перегрелась.

— Мона, ты хорошо себя чувствуешь? Ты как будто не в себе, — с неподдельным беспокойством в голосе спрашивает Колт.

О Боже.

— Думаю, я проголодалась, — вру я.

Я постоянно вру. Если все, что проповедует отец, правда, то у меня билет в один конец в преисподнюю.

— Проголодалась? — удивленно хмыкает Колт. — Это никак не может быть из-за еды. За завтраком ты съела столько, что хватило бы на неделю.

— Ты что, сейчас пристыдил меня едой? — спрашиваю я, протискиваясь мимо него к вазе с фруктами. Бананы — идеально.

— Едой?

— Да, пристыдил меня тем, что я люблю поесть? Я понимаю, что у девушек не должно быть такого изрядного аппетита, как у мужчин, но мне нравится чувствовать разные вкусы на языке, ароматы, разливающиеся во рту и согревающие мои внутренности.

Колт смотрит на меня так, словно теперь он тоже проголодался.

— Разумеется, наслаждайся своим бананом, если хочешь, чтобы у нас обоих были синие шары, — фыркает он, откидываясь всем телом на спинку дивана.

— Что такое синие шары? — спрашиваю я, сбитая с толку его словами.

— А, ты имеешь в виду чернику? — спрашиваю я, довольная тем, что разобралась во всем сама.

— Эта женщина меня прикончит, — стонет он.

— Я не хочу тебе зла, Колт. Давай надеяться, что мы оба выживем, и никто из нас никого не прикончит, — говорю ему я.

Он смотрит на меня так, словно это я говорю слова, значения которых он не понимает.

Этот мир совсем не такой, как утверждал отец. Он полон комфорта, роскоши и мужчин, которые выглядят как Колт Уорд. Неудивительно, что Клара не захотела возвращаться.

13

КОЛТ

Она серьезно относится к описанию еды, краснеет, мать ее, а теперь ест фрукт в форме члена? Ни Кэш, ни я не можем отвести глаз от этой чертовой девчонки. Лучше бы она была больше похожа на тех уродов с острова. Это существенно бы все облегчило, облегчило бы ненависть к ней. А так, ты не испытываешь к ней ненависти.

Как, черт возьми, ее можно ненавидеть? Вот она очаровательна, а в следующую секунду уже вздорная и дерзкая. Мне всегда нравилось играть с огнем, и я вижу, что у нее горячая кровь. Когда она сказала: «Я не хочу тебе зла, Колт. Давай надеяться, что мы оба выживем, и никто из нас никого не прикончит», я почувствовал себя так, словно она бросила спичку в мой бензобак.

— Скажи, кто для тебя этот Илай? — спрашивает Кэш, и этот гребаный жгучий вопрос крутится у меня в голове.

Мне должно быть все равно. Я, блядь, едва знаю эту девушку. Но когда она застыла и потеряла сознание из-за того, что он что-то для нее значил, я тоже чуть не лишился рассудка.

От этого вопроса она ерзает, и ее шею заливает румянец.

— Илай — мой лучший друг, и для Клары он тоже был другом.

Она еще сдирает кожуру с обратной стороны банана и, откусив его, жует и проглатывает. Я смотрю, как при этом двигается ее шея.

— Лучший друг, — повторяет Кэш, сделав глоток из бутылки с водой.

Что ж, это не так уж плохо. По тому, как она напряглась, я думал, она скажет «ее муж». Меня захлестывает волна облегчения, причины которой я не собираюсь анализировать.

— Она никогда о нем не говорила, — хмурится Кэш.

— И все? — спрашиваю я, подходя к ней и напирая на нее. — Он твой лучший друг, это мило.

Я беру у нее банан и выбрасываю его в мусорное ведро. Брюки болезненно обтягивают мои яйца.

Глубоко вздохнув, она качает головой.

— Нет, мы больше, чем друзья.

«Блядь».

— Что значит «больше»? — спрашивает Кэш.

— Он просил моей руки.

Она говорит, как леди из восемнадцатого века.

Это не должно вызывать у меня желания пробить кулаком стену. Это нелепо, но все же это так.

— Так вот почему ты сбежала? — язвительным тоном спрашиваю я.

— Отчасти, — Мона опускает глаза к коленям. — У Илая были планы на нас с тех пор, как мне исполнилось тринадцать, и он впервые меня поцеловал.

Я знал, что ей не чужда близость. Она не уклонялась от контакта, как, помню, делала Клара с моим братом.

— Я думал, вам не разрешается вступать в интимные отношения друг с другом до свадьбы? Клара говорила, что это относится и к поцелуям, — хмурится Кэш.

— Илай был не против нарушить это правило, а я…, — вздыхает Мона — Я не такая, как мой отец. Я не верю так, как он. Я считаю, что нужно жить полной жизнью. Наслаждаться ощущениями. Я хочу страсти, приключений. Хочу жить.

Я знал, что в ней есть что-то особенное. Чувствовал ее потребность в поиске и удовлетворении своих желаний. Вокруг нее какая-то аура.

— Но с Илаем тебе этого не хотелось? — спрашиваю я.

— С Илаем я этого не чувствовала. Должно быть что-то еще. Я не могу поверить, что то, что я чувствовала, будучи с ним, — это желание, страсть — это любовь.

Мона почти плачет от потребности, чтобы ей сказали, что она права.

— Он не удовлетворил твои потребности, — рычу я, и у меня в слаксах дёргается член.

— Не думаю.

Она выглядит смущенной, озадаченной.

— Ты с ним кончала? — спрашиваю я.

— Колт, — предупреждающе произносит Кэш и, встав, тащит меня на кухню.