Поход Сагайдачного на Москву. 1618

После Путивля был Рыльск. И хотя взятию Рыльска Сагайдачным исследователи истории придают меньше значимости, чем осадам таких городов, как, например, Михайлов, нужно сказать, что Рыльск вовсе не был второразрядной крепостью. В плане система обороны Рыльска напоминала подкову. Во многом она походила на систему укреплений знаменитого своей неприступностью Курска, однако отличалась от последнего заметно большей сложностью. Внутренняя линия, помимо самого «града», имела 6 городищ. Их близкое расположение друг от друга явно диктовалось стремлением максимально обезопасить Рыльск на близких подступах. Внешняя линия состояла из 4 городищ, расстояние между которыми составляло 15-20 километров. Она охватывала внутреннюю линию почти правильной дугой на расстоянии в среднем около 15 километров.

Тесно стоящие городища внутренней линии Рыльского укрепленного района с востока были хорошо защищены и естественной преградой в виде Сейма, который ниже Рыльска становился заметно полноводнее, а, кроме того, имел в основном высокий и крутой правый берег. Исключение составляет участок севернее Рыльска, где наблюдается заметное понижение высотных отметок. Однако и здесь к левой стороне Сейма примыкают многочисленные, нередко заболоченные рукава реки.

Несмотря на все ухищрения строителей укрепрайона, гарнизон Рыльска не смог долго противостоять натиску запорожцев. Город был взят в считанные дни. С расположенным в Рыльске Свято-Николаевским монастырем, который принимал активное участие в обороне, казаки Сагайдачного проделали то же, что и с Софрониевским в Путивле. Эти два фрагмента Московского похода интересны тем, что показывают казаков и их гетмана, которые слыли ревностными защитниками православия, не совсем с хорошей стороны. Ведь Софрониевский и Свято-Николаевский монастыри принадлежали не кому иному, как православной церкви Московского патриархата. Что толкнуло Сагайдачного на такой непопулярный шаг, как разграбление православных святынь, да и была ли вина Сагайдачного в этом происшествии, мы, наверное, уже никогда не узнаем. Историческая наука донесла до нас совсем мало материала по осаде Путивля и Рыльска Сагайдачным, а те свидетельства, которые имеются, весьма противоречивы. Они принадлежат большей частью российским историкам, которые и сегодня считают поход Сагайдачного почти что геноцидом русского населения захваченных гетманом городов.

Но оставим суждения о морали моралистам. В рамках данной книги нам более интересно то, как развивались события в 1618 году. После захвата приграничного Рыльска путь Сагайдачного, как уже было сказано, лежал не к Вязьме, а прямиком на Москву. Основным препятствием на этом пути была линия укреплений, названная Засечная черта. Остановимся немного подробнее на описании этих укреплений.

Засечной чертой называлась система оборонительных сооружений, применявшаяся с XIII века и получившая особое развитие в XVI-XVII веках на южных границах Московского государства. Первоначально Засечная черта была создана для защиты от нашествий орд монголо-татарских и крымских кочевников, а также как опорная база при наступлении на неприятеля. Наиболее мощной фортификационной линией являлась Большая Засечная черта, которая входила в общую систему обороны Московской державы и состояла из укрепленных городов-крепостей. К 1630 году таких цитаделей насчитывалось свыше сорока, хотя, надо думать, к моменту появления там армии Сагайдачного, таких крепостей было несколько меньше. Эти города, собственно, и являли собой Засечную черту. В полосе между Мещерскими и Брянскими лесами, а также по тыловой линии в течении реки Оки они были постоянным местом сторожевой казачьей службы.

Первые сведения о засеках в этих местах встречаются еще во времена Киевской Руси. В Новгородской (1137-1139) и Троицкой (1216) летописях сообщается, что новгородцы, псковичи, ярославцы и другие устраивали засеки на путях движения врага. В XIII веке на южных границах Руси стали применять для обороны засечные линии, которые представляли собой уже довольно сложную оборонительную систему на путях движения кочевников из татарских степей. Засечные линии состояли из засек в лесах и труднопроходимых местах, а также из земляных валов на открытых участках. Земляные валы были также усилены цепью небольших цитаделей. Эти линии оборонялись особыми отрядами земского ополчения. Первые упоминания о таких отрядах относятся к XIV веку. Тогда они носили название засечной стражи.

Строительство Большой Засечной черты Московского государства было закончено в 1566 году. В том же году Иван Грозный, который придавал этой линии укреплений чрезвычайно большое значение, побывал с проверкой ее готовности в районе Козельска, Белева, Волхова и в нескольких других городах. К концу XVI века Засечная черта состояла из отдельных участков — засек. Оборонительные сооружения, как и раньше, состояли из лесных завалов-засек, чередовавшихся с частоколами, надолбами, земляными валами и рвами на открытых участках, которые были лишены лесных зарослей. В наиболее укрепленных местах Засечной черты глубина обороны составляла до тридцати километров. Часто для укреплений использовались естественные препятствия, такие как реки и озера, болота и овраги. Даже на лесных дорогах ставились башни, которые были вооружены пушками. Непосредственно среди укреплений селились и ратные люди, часто со своими семьями, основывая, таким образом, города на некогда диких и незаселенных местностях. В других местах оборона засек возлагалась на пограничную засечную стражу, состоявшую из жителей окрестных селений и городов, собираемых по 1 человеку на 20 дворов.

Засечная стража, или ополчение, насчитывала во второй половине XVI века до 35 тысяч ратных людей, подчиненных московскому царю. Командование засеками и крепостями осуществляли засечные приказчики, воеводы, головы, которым подчинялись поместные и приписные сторожа. Всей Засечной чертой управлял пушкарский стол Рейтарского приказа. Для покрытия расходов по укреплению Засечной черты с населения собирались специальные подати — засечные деньги.

Лесистые участки засек представляли собой не менее удобные для обороны местности и надежные убежища для их обитателей при нашествии противника. Названия свои засеки получали по месту своего расположения, например Тульская, Каширская, Шацкая и другие. Как и подобает военным и оборонительным сооружениям, засеки жили по своим, военным законам. В лесах, где проходила Засечная черта, запрещалась вырубка леса и прокладывание новых дорог и даже троп. За порчу засечных сооружений и порубку леса взимался штраф. Местное население проходило через укрепления Засечной черты только в определенных местах — засечных воротах, а тех, кто нарушал такой режим, ждало суровое наказание.

Нужно добавить, что Засечная черта служила не только для пассивной, но и для активной обороны. Она являлась рубежом, к которому стягивались войска из укрепленных городков и тыла Московского царства. В районах, которыми пролегала Засечная черта, располагалась и регулярная подвижная армия. Квартировала она в Переяславле-Рязанском, Михайлове, Пронске, Веневе, Туле, Дедилове, Крапивне, Одоеве, Новосиле и Мценске. Основной линией обороны подвижной армии были Рязань, Тула, Одоев. Командование этого войска находилось в Туле, а передовой полк — в Мценске. Согласно реестру в 1616 году в подвижной армии насчитывалось 6279 ратников.

Система укреплений Большой Засечной черты свидетельствует об оригинальном и высоком уровне военно-инженерного искусства Московского государства XVI и первой половины XVII веков. И именно с этими оборонительными сооружениями предстояло столкнуться Сагайдачному после того, как его корпус покинул разграбленные околицы Рыльска и выступил по направлению к Ливнам.

Осада Ливен и Ельца

Первым городом Засечной черты, который стоял на пути армии Сагайдачного после Рыльска, были Ливны. Являясь ныне одним из самых больших городов Орловской области, Ливны ведут свою историю с VII века. Построен город был на землях, на которых в то время проживало племя вятичей. Расположился он по водоразделу рек Оки и Сосны. До царствования Ивана Грозного, город Ливны не был более или менее значимым населенным пунктом Московского княжества. В описаниях окрестностей города современниками можно видеть картины полного запустения, которое царило в этих землях. Например, дьякон Игнатий Смолянин, находившийся в свите митрополита Пимена, во время путешествия последнего из Москвы в Константинополь в 1389 году, так описывает ливенские земли: «Нельзя вообразить ничего унылее сего путешествия. Везде голые, необозримые пустыни. Нет ни селения, ни людей, одни дикие звери — козы, лоси, медведи, волки, выдры, бобры. Они смотрят с берега на странников, как на редкое явление в сей стране; лебеди, орлы, гуси и журавли непрестанно парили над нами. Там существовали некогда города знаменитые, ныне едва приметные следы».

Однако в середине XVI века, в рамках строительства укреплений Большой Засечной черты, Ливны значительно расширились и стали довольно крупным для своего времени городом. Ливенский кремль представлял собой небольшой острог, огражденный тыном, в котором размещались дома воевод, разрядная изба (суд), кабацкий двор, четыре деревянные церкви, служилые и жилые дома. Кремль занимал высокий скалистый мыс при впадении в Сосну речушки Ливенки и имел семь башен, в том числе три проезжие. Из острога к берегам двух рек вел подземный ход. В 1586 году, когда царь Федор Иоаннович издал указ о трансформации существующих сторож в города-крепости, первыми стали отстраиваться Ливны и Воронеж. Работу по сооружению большого Ливенского острога возглавили воевода князь Владимир Васильевич Кольцов-Мосальский и боярин Лукьян Хрущев. Гарнизон крепости на тот момент составлял 7 тысяч стрельцов — достаточно внушительная сила. В большом остроге разместились четыре слободы — Стрелецкая, Пушкарская, Ямская и Казацкая. Были построены гарнизонные казармы, помещение для казны и других госучреждений, лавки, кузницы, дворы воевод и «детей боярских».

События Смутного времени самым непосредственным образом затронули Ливны и ливенцев, ставших их деятельными участниками. В 1604 году ливенцы взбунтовались, выступили в поддержку Лжедмитрия I и убили отказавшегося присягнуть самозванцу воеводу Алексея Плещеева. Через два года город примкнул к восстанию Болотникова, и очередной ливенский воевода, будущий герой обороны Смоленска, Михаил Борисович Шейн едва «утек» из Ливен «душою и телом, а животы (имущество) его дворянские пограбили». Симпатии ливенцев к различного рода авантюристам отразились в поговорке: «Орел да Ливны всем ворам дивны». И впоследствии, ближе к описываемым событиям, воеводы жаловались царю на ливенцев, что они «огурливы и непослушны».

Однако, несмотря на такую свою репутацию, Сагайдачного Ливны встретили во всеоружии и горожане не собирались уступать казакам без боя ни пяди родной земли. Очевидно, тут сыграла свою роль деятельность запорожских и украинских казаков на просторах Московского царства в прошлом. «Запорогов» московские летописцы называли «змии лютый и волцы хищницы». В этих летописях казаки показаны людьми еще более жестокими, чем татары, от набегов которых земли Московии страдали в то время не меньше чем Украина. Вот как отображено в летописи взятие казаками города Ливны: «А пришол он, пан Саадачной, с черкасы... и Ливны приступом взял, и многую кровь християнскую пролил, много православных крестьян и з женами и з детьми посек неповинно, и много православных христиан поруганья учинил и храмы Божия осквернил и разорил и домы все християнские пограбил и многих жен и детей в плен поймал».