Поход

Куда негры с китайцами дёрнули – не знаю, это для догоняющих ещё одна развлекуха. Не думаю, что у Томаса бак был по пробку залит, но даже если и так, с грузом из четырёх человек мотору-тридцатке – на два часа ходу. В общем, километров на пятьдесят-шестьдесят убежать сумеют. И бензин у них уже должен был кончиться. А сумели они до берега на моторе дойти или вёслами маслают – их проблемы. А мне без разницы – лишь бы их подольше искали. Таким суждено только сдохнуть, на воде их поймают или на берегу. И вряд ли они на лесной берег полезут.

Волга в этом месте широкая – километр точно, если не более. По нашему, левому берегу – густой лес, изредка прерывающийся разрывами, где видно воду. Заливы, заводины, устья небольших речек – что-то такое, не видно. Правый берег более высокий, и деревья там растут небольшими рощами, условно – граница лесостепи. Ночь уже, и мы прём посередине реки. Калоша, вопреки ожиданию, идёт даже под таким маломощным движком достаточно ходко. Так плоскодонка, да и пустая совершенно.

До рассвета ещё пара часов, надо отойти подальше. Но, с другой стороны, у них на реке должен быть передовой блок-пост. Условно на границе своей территории. С той же стороны, где и город, чтобы сухопутный путь был, ну и чтобы прикрывать направление на город. И теперь надо угадать, насколько далеко они в эту сторону продвинулись. Я бы поставил на границе степи, но тут же надо местную географию знать. Про ЧП их наверняка известили, должны бы и ночью отреагировать, а в войнушку с ними совершенно играться не хочется. Ибо против автоматического оружия карабин не пляшет.

Всё, хорош. Впереди виден длинный прямой участок Волги – корыто пускай само туда идёт. Лодку на воду, пересаживаю туда Сандру, пытаюсь как-то направить в нужном направлении корыто, сектор газа на средний ход – и соскальзываю в лодку сам, – благо, разница в высоте бортов несущественная. Эх, надо было газ поменьше поставить – мой электромоторчик не может такого темпа осилить, а собирался под прикрытием добраться до левого берега. Ладно, непонятно же, откуда нас наблюдать могут. Может так, с отставанием, это и будет прикрытием?

Сандра надулась – это первая наша размолвка. Это что, я опять в семейную жизнь влетаю, что ли? Не желает надевать снятую с мертвяка одежду. Ну и дуйся, я сейчас всё равно в какой-нибудь заливчик залезу под утро. Это здесь, на русле, комаров и мошек нет, а на мелководье, где вода теплее, да среди кустов…

Пока мы неспешно (а на большой воде вполне, казалось бы, бодрая лодочка выглядит крошечной и очень-очень неспешной) приближаемся к берегу, и подруга молчит, есть время поразмышлять.

Пока отвозил мужиков к месту высадки мы, конечно, не молчали. Времени мало было – сколько там идти. Но для себя узнал новый термин. Для больших групп людей, сюда заброшенных (здесь принят термин «заброс») – существует Канал. Именно так, с большой буквы. Некая скатерть-самобранка вместе с золотой рыбкой. Можно получить любые предметы, цена не важна, только вес. Кто Каналом управляет – тот на троне, и даже свергнуть нельзя, потому что Канал привязан к конкретному человеку. И так по всей планете. Где есть название государства – значит, там есть Канал. Ну, а остальные ништяки, которые разбросаны по территории в произвольных точках, находятся в больших рубленых домах, и их надо искать. Кто нашёл – тому счастье, до конца жизни обеспечен. Тебе социала столько нарисуют, что не съесть.

Это получается, один такой подарок мы уже нашли. Не запомнил, как это по-шведски звучит. Только внутри-то всё австрийское было. Так что получается, это не шведское, и там у нас Австрия находится? В общем, думать надо. А лучше добраться до своих, и думать уже коллективно. Вчера вечером, в этой беготне, приёмник и не включал даже.

Вот вроде и берег приближается. Сейчас надо аккуратно, налететь в темноте на какую-нибудь корягу совершенно не в тему будет. Регулятор оборотов на минимум, и плывём практически со скоростью течения, мотором только удерживаюсь, чтобы не крутило. И – до первого подходящего залива, а там – в укрытие, и спать. Лимит приключений на сутки выбран полностью.

Сандра

Второй «второй сон»

Сандра с брезгливостью смотрела на кучку камуфляжа, снятого с убитого ею человека. По жизни она не имела ничего против того, чтобы донашивать чьи-то вещи – если они ей нравились, а особенно – если нравились их прежние хозяева. «Надеваю куртку и чувствую, что раньше в ней жил хороший человек», – говорила она, к примеру, о своей любимой кожаной стрелковой куртке-«пилоте», которой лет было, наверное, побольше, чем Сандре, и досталась она ей «по наследству» от прежней многолетней чемпионки клуба Роберты Тойя, когда та «ушла на покой» в 40 с небольшим. Комплекция у них была примерно одинаковая, и других претендентов не возникло. Поначалу Сандра из этой куртки не вылезала всю зиму, не только на стрельбище, потом стала беречь… Она была то ли пятой, то ли шестой хозяйкой куртки, и вполне вероятно, что не последней…

Но то, во что решил одеть её Андро, вызывало отвращение и само по себе, и потому, что принадлежало человеку, мягко говоря, дурному. Настолько дурному, что ей пришлось его убить… Неужели Андро этого не понимает?! Более подходящая к ситуации одежда ей бы, конечно, не помешала, тут Андро прав, но… Ma mio Dio, che schifo!

День был тяжёлый. Сердись, не сердись, а спать им вместе. И едва Андро скомандовал отбой, Сандра провалилась в сон, точнее – в сны. В первом сне был дождь, сильный дождь. Она сидела на скамейке в парке под большим зонтом, а перед ней то ли на газоне, то ли на клумбе был расстелен злосчастный камуфляж убиенного, и его нещадно полоскал ливень. С потемневшей от воды тряпки стекали грязные ручьи – сначала бурые, потом зеленоватые… а когда потекла чистая вода, сверкнула близкая молния, через секунду небо затрещало от грома, и Сандра проснулась – там, во сне.

Она любила эти «вторые» сны – в них, в отличие от «первых», обычных, можно было действовать по своему желанию, можно было и летать, хоть ракетой взмывая в небо, хоть плавно паря над поверхностью, и просто перемещаться мгновенно. И видеть то, что ни в реальности, ни в первом сне не увидишь, а увидишь, так не поймёшь.

В этот раз она проснулась в лодке, стоявшей в зарослях тростника под большим деревом, росшим на берегу, но свесившим свои ветви до самой воды. На двух самых больших ветках был развешан на просушку – да что ж ты будешь делать – тот же самый «гестаповский» камуфляж, но уже чистый. Он был не просто чистый, в смысле «не грязный». Он был, если можно так сказать, девственно чист. Сандра привзлетела из лодки, зависла в воздухе над сухой уже одеждой и заставила себя к ней прикоснуться. Ткань была плотная, но мягкая на ощупь и... тёплая, как живая кожа. И в ней не было ничего дурного, ничего, что цепляло бы.

Сандра собрала с веток одежду: штаны с карманами, трикотажную рубаху, жилетку – тоже с множеством карманов, прижала к груди, прислушалась, принюхалась. Нет, чисто. Она вернулась в лодку, и услышала хрипловатый старческий голос: «Не робей дочка, эта одежда твоя по праву, ты добыла её в бою...»

Сандра проснулась в «первом сне», в парке. Она всё ещё сидела на скамейке под зонтом, но дождя не было, а рядом лежал сложенный «по-магазинному» сухой камуфляжный комплект. Сандра закрыла зонтик, где-то грохнуло, и Сандра проснулась уже окончательно.

В лодке лежала всё та же кучка грязного, в бурых пятнах, камуфляжа. Но в нём, как в её сне, не было ничего дурного. И Сандра, не вставая, дотянулась и просто бросила его в воду рядом с лодкой – отмокать… И заснула снова, обняв своего мужчину.

Андрей

Нега и благолепие

Вот в старину умели свои мысли люди высказывать красиво! Вот так, чтобы сказал – и всё понятно, и звучание ухо ласкает, и добавить нечего. Сейчас век быстрый, и слова быстрые. Встретил кого-то там, не очень умного, быстро и зло сказал «дурак», и побежал дальше. А предки умели… Скорбен умом, сказали бы. Покачав головой, и с жалостью. Вот и я сейчас, по-старинному если, нахожусь в неге и пребываю в благолепии. Или наоборот? В чём находятся, и где пребывают? Ладно, просто лепота...