Поход

А так все со стен как на ладони. И караулят их не меньше чем шесть бойцов, да еще при двух пулеметах, на вершинах двух башен, как раз по углам поля. И с верха кордегардии присматривают. Если случится что-то вроде вторжения туманных болотников, насчет которых даже и непонятно по сей момент, телесны они или нет, то достаточно будет сверху запустить пару световых винтовочных «тромблонов», и они разбегутся. А попадись им, малозаметным и совершенно бесшумным тварям, часовой - оставят от него изъеденный, словно кислотой, костяк.

Стены, равно как и всевозможные башни, - от нечисти защита неплохая. Сквозь стены проходить никто не умеет, что бы там обыватель ни болтал. И летающей нечисти почти что не бывает. Редко-редко когда встречается - так все больше по земле, вроде нас, многогрешных, топчется. Так что на стенах с витками колючки поверху часовые если и не в полной безопасности, но и в немалой. Риск быть схарченным за пределами городских стен выше раз в двадцать, наверное.

У входа на башню над кордегардией, в полосатой черно-белой будке, стоял еще один часовой из взвода охраны аэродрома. Он остановил нас, но предъявленных пропусков, выписанных Полухиным, ему хватило. Часовой кивнул, вернул их нам и укрылся от жаркого уже солнца в своей будке: начало мая обычно уже очень теплое.

В кордегардии было две двери. На правой висела табличка «Караульное помещение», а за левой была лестница, идущая выше. Башня насчитывала три этажа. Второй этаж занимала комната дежурных пилотов и комната побольше - для технического персонала. Комэск же сидел на третьем этаже башни, откуда через широкие и распахнутые настежь окна открывался прекрасный вид на все летное поле. Комэском был уже немолодой, лет сорока, капитан в темно-синей форме с голубыми петлицами, на которых поблескивали золотые крылышки с винтом, и в пилотке с голубыми кантами. Он о чем-то отчаянно спорил с немолодым штабс-капитаном, одетым в рабочий комбинезон, с такими же петлицами, но со скрещенными молоточками технической службы.

–  Мне на ваши, Сергей Сергеевич, проблемы плевать с этой самой вышки!
–  говорил комэск.
–  У меня боевых распоряжений на год вперед уже накопилось, начальство вот уже куда село - и ножки свесило!

Он громко похлопал себя по красной шее широкой мясистой ладонью.

–  У «громовержца» ресурс левого двигателя израсходован. У него уже почти двести часов налета, - заявил в ответ басом штабс-капитан.
–  Как он вообще летал в последний раз, лично мне не ясно. Все. Я такое в полет не выпущу и, если угодно, Петр Игнатьевич, запишу о том свое особое мнение. Летайте «аистами», на них движки поменяли. Или «гусями», с подвесным вооружением.

–  «Гуси» тоже все расписаны. Один вы, как заместитель по технической части, отсылаете аж в Ярославль, за запчастями. У второго, с ваших же слов, тоже неполадки, - ехидно заявил комэск.

–  Если сажать его, как пьяный с трактирного крыльца падает, то будут неполадки. У него обе стойки шасси под замену, - не менее ядовито ответил штабс-капитан.
–  И сажал самолет не кто-нибудь, а зам по летной подготовке. Это к вопросу о подготовке.

–  Замечательно, - вздохнул капитан.
–  Какая ни есть - а подготовка. На нем мотор новый? В таком случае озаботьтесь снять сегодня же мотор с «гуся» и переставить на «громовержца». И меня не волнуют проблемы с личным составом, недостатком времени и прочим - завтра в семь утра «громовержец» должен вылететь по задачам егерей. Все, Сергей Сергеевич! Далее не обсуждаем. Задачи нарезаны на него, а вооружение на транспортнике - это насмешка и порнография.

Этой фразой комэск пресек уже готовые к выдаче контраргументы зампотеха. А я подумал, что егеря, наверное, банду где-то нащупали. «Громовержцев» обычно в таких случаях и используют - очень, знаете, популярная машина. Подлетает, куда укажут, и ложится в пологий вираж. А в четыре бортовые бойницы высовываются рыльца двух четырехствольных пулеметов «коса» и двух крупнокалиберных спарок. Свистнет пневматика, придавая блокам стволов «кос» начальное вращение, завоют насосы, погнавшие охлаждающую жидкость в кожухи крупнокалиберных, и огненные плети хлестнут по земле, пробивая древесные стволы, крыши, кося врагов. Не замолкая, не отворачиваясь, пока не разнесут все, что видят. А «громовержец» не торопясь, плавно, как по ободу тарелочки, «круговым барражем», будет продолжать облетать то место, которое пытаются превратить в мелкую труху четыре пулеметчика.

Обычно после визита этой воздушной мясорубки егерям остается добить или арестовать для виселицы пару-тройку ошалевших разбойников. В свое время мы так и действовали против эльфов - обнаруживали и вызывали. Никакая артиллерия не работала с такой эффективностью.

Сердито сопящий зампотех вышел из помещения, а комэск уставился на нас: видно, только что заметил.

–  Здравствуйте, господа. Чем обязан?
–  сухо спросил он, недовольный нашим явно неуместным вторжением.

–  По поручению Департамента контрразведки проводим розыск убийцы и особо опасного государственного преступника, - казенным голосом заявил я.

Лари промолчала, оценивая покуда, как ей лучше себя повести.

–  Вы агент контрразведки?
–  спросил капитан.

–  Никак нет. Свободный охотник.

Я вытащил из-за пазухи свою серебряную бляху, показал.

–  За головами охотник, что ли?

Степень дружелюбия в голосе капитана и так была невысока, а тут вообще упала ниже точки замерзания.

–  Никак нет, господин капитан. Охотник на чудовищ, нечисть и прочих вредных тварей, - представился я с оттенком гордости. А что, нельзя?

Капитан кивнул, сказал самую малость дружелюбней:

–  А, из этих… Это лучше, а то охотников за головами у нас принято теперь с крыльца спускать. А почему вам сыск поручен?

–  Преступник такой, - пожал я плечами.
–  Колдун и с нечистью знается. По специальности работаю, если можно так выразиться.

–  Вот оно что, - кивнул комэск.
–  Чем могу, как говорится?

Я достал из нагрудного кармана блокнотный листочек, на котором дежурный унтер-гитарист записал нам нужную цифирь, и прочитал с него:

–  В начале июня прошлого года у вас было пять вылетов на «аисте» с чиновником из Департамента землеустройства. Летал чиновник с подпоручиком Варенецким, каждый раз в разные точки. Третий полет был над Дурным болотом.

–  Было такое. Я даже сейчас помню, - кивнул капитан.
–  Не совсем обычное задание было, поэтому отложилось в памяти. Над Болотом мы до этого никогда не летали.

–  Понял, спасибо, - кивнул я.
–  А зачем чиновник летал?

–  Какие-то маячки сбрасывал. Вроде бы границы владений магически метил. Что-то с этим не так?

–  Почему вы так решили?
–  ответил я вопросом на вопрос.

–  По двум причинам. Потому что вы этим интересуетесь, а еще потому, что подпоручик Варенецкий погиб через месяц после тех полетов.

–  Как погиб?
–  встрепенулся я.

–  Несчастный случай, - ответил комэск.
–  Был в Твери в командировке - и ступил на дорогу прямо под грузовик. Мгновенная смерть.

Опа… Кажется, можно уже сказать «горячо». Очень даже возможно, что мы сюда приехали не зря. А такой «несчастный случай» при наличии колдовских умений устроить проще некуда. Если, скажем, тем же «толчком» подловить человека, то даже следов магии на нем не останется. «Толчок» воздействует на воздух, а тот уже толкает. Или напрямую «толкнуть» другого человека, или какой-то предмет. Магический след останется на нем, а на трупе - ничего.