Поход

По совету Тарасия, провинциальные отряды наследников стояли за спинами первой линии «штурмового отряда прорыва» что начинала всю битву и впереди резервов имперской армии.

При таком расположении, как объяснял секретарь своему господину, никто из наследников не сможет прославиться тем что он или его люди первыми ворвались в лагерь еретиков или опрокинули их, и не смогут, если им что взбредёт в их высокородные пустые головы — просто покинуть поле сражения, обвинив остальных в неуважении к его положению и прочей ерунде.

Они обязательно примут участие в битве, но лишь когда сам министр Дезидерий им это разрешит и если и получат свою долю славы, за победу, то явно многократно уступающую тому валу признания и успеха, что свалится на голову самого Престолодержателя: за разгром «честных», захват Руфуса и дальнейший суд над ересиархом, возвращении империи её земель и городов, что сейчас находятся под властью еретиков и усмирение тех из них, кто собирались «захватывать и делить» имущество лучших людей государства.

С такими доводами можно было и на имперском съезде знати смело аппелировать через головы Избирателей и к ним примкнувшим прочим высшим «знатцам» из грандов.

Тарасий считал что победа над еретиками и устранение угрозы для знати и негоцинтов со стороны «честных» что желали делить имущество поровну, позволят Дезидерию создать собственное ядро поддержки, из числа не примкнувших к Избирателям высокой знати и тех аристократов, которые были на ступеньку ниже её в иерархии титулатур империи, и именно Престолодержатель станет «третьей силой» в скором конфликте между нследниками и условной «коллегиальной группой», что собиралась лишить будущего императора его нынешней законной власти и ограничить сугубо представительскими обязанностями.

По мнению секретаря, Дезидерий мог бы перед съездом провести переговоры и заручиться поддержкой части знати, а уж на самих имперских сборах аристократии — вначале напрямую стравить Избирателей и наследников, сразу же поставив вопрос о полномочиях на обсуждение, а в дальнейшем, постоянно проводя переговоры и консультации между ними, провести «иное решение», что ослабит как четверых вице королей, так и высшую знать, в пользу главного имперского министра, который будет при них арбитром и решальщиком спорных ситуаций.

Сейчас, на военном совете перед скорой битвой, важно было устранить любую возможность отличиться кого-либо кроме самого министра Дезидерия, как верховного полководца похода и посему, как ранее и сговорились с Тарасием, министр объявил наследникам где именно будут располагаться их отряды: во второй линии, между штумовыми частями первой волны и резервами поддержки наступения.

Амвросий и Борелл было начали громко возмущаться, в отличие от безразлично сидевшего Джанелло, которому похоже вся эта «игра в солдатики» быстро опостылела или угрюмо усмехавшегося Лиутпранда, который качал головой с таким видом, словно бы давно понял что именно так министр Дезидерий и поступит.

Однако вскоре пара из Кельрики и Гарданы успокоилась и согласилась признавать руководство именно главного имперского министра, не только в походе — но и самой битве, в частности.

Этому помог окрик фанатичного старика Избирателя Хорхе, главы храма Карающего Жара: «Хватит делить власть! Разорвите псов Руфуса на части и все дела! Не ведите себя как голодные кобели в драке за кость!»

Далее выступал уже сам министр Дезидерий. Наследники, что могли ему перечить, молча уставились перед собой, а остальные присутствующие, особенно командиры тех самых отрядов что и должны были вскоре громить засевших на холме еретиков «честных», чуть не открыв рот внимали плану Дезидерия… Такой ахинеи они давно уже не слыхивали!

Тарасий, как и сам министр Дезидерий, никогда не имел никакого отношения к военному делу и искренне считал что там всё довольно просто: главное хоть чуток разобраться где какой фланг и как управлять солдатиками в поле, словно фигурками из слоновой кости, в многочисленных играх что развлекали знать и самого покойного императора, долгими зимними вечерами во дворцах. Солдатики покорно исполняют любой, самый самоубийственный приказ и для них является честью погибнуть за идею своего командира.

Посему нынешний фаворит Дезидерия и предложил министру простейший план скорого разгрома еретиков: атака тяжёлой штурмовой пехотой в латах, вверх на холм, разбор хлипких повозок и баррикад и вторжение в лагерь, внутри которого будут сидеть в основном оборванцы с кузнечными молотами или секирами лесорубов.

Кавалерия обходит по флангам Холм и если тяжёлая, найдя себе подходящую тропу, старается подняться на вершину для поддержки действий пехоты при штурме лагеря, то лёгкая — просто скачет вокруг немалого возвышения где засели еретики и ведёт обстрел подкреплений еретиков, если таковые объявятся или помогают при преследовании бегущих толп «честных», когда их лагерь на холме падёт и они постараются спасти свои никчемные жизни в бегстве.

Вначале тяжёлая штурмовая пехота и кавалерия осуществляют захват в кольцо укреплений Руфусового воинства, потом, если понадобится — в качестве усиления направят отряды вице королей и их провинциалов, но так как скорее всего справятся без них, лучше держать наследников между штурмовиками первой линии и резервами, не давая проявить инициативу и где либо отличиться.

Множество имперских копейщиков и пикинёров, особенно из плохо обученных спешно набранных недавно «добровольческих отрядов» — Тарасий предлагал выставить полукругом у подножия холма, в тонкую линию, прямо перед возвышением со стороны имперского лагеря — именно с той стороны с которой начнут наступать основные имперские штурмовые отряды, вооружённые двуручными молотами и такими же топорами.

В случае первых неудач, штурмовики скроются за «стеной копий» и передохнув и получив подкрепление, смогут вернуться и продолжить атаку вторым темпом или как придётся. Заодно, линия солдат с копьями и пиками, помешает и наследникам попытаться лишь с собственной провинциальной кавалерией решиться взобраться на вершину холма и принять активное участие в готовящейся бойне еретиков, в обход приказа министра Дезидерия.

— Раздавить массой и повергнуть в прах!!! — надрывался в патетических призывах Дезидерий, под недоумённые взгляды и откровенные грустные смешки командиров имперской армии, сидящих за спинами высокой знати, наследников и Избирателей. — Мы правы и с нами Светило! Разгромим оборванцев Руфуса одним жёстким ударом и разорвав круг повозок в его лагере, сокрушим голодранцев всей мощью империи! Докажем чего стоят солдаты, всю жизнь проведшие в битвах, против швали набранной из преступников и нищеты, возомнившей себя воинами!

Когда один из имперских командиров всё же решился спорить и назвав приказы крайне общими, напомнил, что «рубаки» у горы Лабоир много лет ведут успешное отражение всех атак империи — его тут же перебил Тарасий и чуть ли не приказал прекратить панические разговоры и оставаться мужчиной, а не тряпкой.

Командир немедля встал со скамьи что бы наказать действием хама, но Избиратель Хорхе и сам министр Дезидерий потребовали прекратить ссору и исполнять приказы.

Командиры имперской армии, сжав кулаки до боли, вынуждены были смириться с тем, что войска на эту битву расставляли люди совершенно не понимающие что такое война и подготовка к ней.