Похоронное танго
Шрифт:
– А зачем же такое белье в доме было?
– спросил Мишка. Ревниво спросил.
– А потому было, что в хорошем доме все должно быть, всяких-разных вещей запасец, - ответила она.
– Мало ли, как жизнь повернется.
Вот так обогнула она этот риф (а то ещё и дровишек в огонь Мишкиной страсти подкинула), а я продолжил:
– И привыкла она к хорошему дому и к хорошим вещам, но вот однажды... Может, она перед зеркалом сидела, красилась, может, в хозяйской постели в хозяйском неглиже валялась, может, на кухне сидючи и радио включив, хозяйский кофе из хозяйской чашки пила, может, ещё что, но главное, от макушки до кончиков ног выглядела она в тот момент как настоящая и натуральная хозяйка этого дома... И вот, в этот самый момент, оказались перед ней злые разбойники, нечистая сила. А как эти злые разбойники прямо перед ней возникли, а она не заметила, это уж трудно сейчас сказать. Хотя, может, просто дверь входная была открыта. И вот говорят они ей: значит так, говорят, красавица, этот дом тебе не в масть, и вообще не по чину, и вообще не твой он, ты им не по праву владеешь, поэтому давай-ка, девочка, подписывай-ка бумаги, что ты нам этот дом передаешь, а мы тебя отблагодарим, порядочные деньги заплатим, потому что нам лишний шум ни к чему, и резать и пытать мы без особой надобности не любим. Ничего, в общем, разбойники до поры оказались. Пока их интересы не задеты, готовы на мировую идти. Или, иначе говоря, пока им хвост не прищемишь, или пока их не умоешь.
– И что же эта девчонка сделала?
–
– Она сперва испугалась, конечно. Но потом, когда про деньги услышала, жадность её обуяла. А почему бы не хапнуть? Ну, раз уж Шиндарь тут оказался замешан, то, надо полагать, она сперва с Шиндарем решила посоветоваться, от которого без ума была и в хитрость которого свято верила. В общем, поняла она, что её за Екатерину Кузьмичеву принимают, хозяйку дома, и спросила: "А если я соглашусь вам дом продать, то какой вы мне задаток дадите?" Они, считая, что с хозяйкой имеют дело - то есть, с девахой, толк в домах и в деньгах знающей - и сказали... Ну, много сказали. Тысячу долларов назвали.
– Две, - спокойно вставила Татьяна.
– Две тысячи.
– Тем более, - сказал я.
– У неё и от одной тысячи глазенки бы остекленели, а тут две дают! И ответила она, что, хорошо, но дайте мне время на раздумье, самое короткое, до завтра, хотя бы. Злые разбойники согласились. А она, едва они ушли, бегом к Шиндарю: мол, так и так, есть возможность две тысячи долларов прикарманить, только как бы нас потом за этот обман не положили?.. А Шиндарь из тех хитрецов, у которых лишняя хитрость в дурость порой превращается, он ей и говорит, что ты, мол, главное, деньги хватай и пиши расписку, от имени этой Кузьмичевой, а уж как тебя прикрыть, мы придумаем. Так она и сделала. И что Шиндарь учудил? Тут, думаю, не без помощи Ирки-оторвы, потому что она одно время санитаркой в больнице числилась, и, вроде даже, иногда по-настоящему там работала. Слушай, говорит, нашу подругу надо спрятать, потому что она на воровстве засыпалась, так ты выбери какую-нибудь бомжиху или алкоголичку без документов, совсем доходягу, которая уже не жилица, и только вопрос часов, когда она концы отдаст, и желательно, чтобы лицо у неё было изувеченное, и чтобы хоть цветом волос на "таджичку" походила, и отдай врачам паспорт "таджички", будто этой бомжихи паспорт: мол, случайно, вдруг, среди шмоток этой доходяги документ нашла, в подкладку пальто зашитый, или ещё как спрятанный. А мы тебе за это... ну, допустим, тысячу рублей он ей предложил.
– Верно, тысячу, - кивнула Татьяна.
– Тут ты в самую точку угадал.
– Для здешних мест, деньги немалые, даже очень немалые.
– прикинул Мишка..
– А в абсолютном измерении, меньше пятидесяти долларов. От двух тысяч долларов можно и отстегнуть пятьдесят, чтобы с остальным без проблем смыться.
– Вот то-то и оно, - сказал я.
– Как за тысячу рублей такую пустяковину не сделать? Вот Ирка-оторва и подыскала в морге подходящий труп: молодой девки беспаспортной, подобранной на улице с воспалением легких, обмороком от малокровия или с чем там, и быстро догоревшей, внешне сколько-то на "таджичку" похожей, но при этом настолько вид потерявшей, что только в закрытом гробу и можно хоронить. И паспорт врачам отнесла: вот, мол, нашла случайно в укромном месте, вещи покойницы разбирая. Эту покойницу и схоронили как "таджичку". А "таджичка" тем временем деньги с бандитов взяла, расписку от имени Екатерины Кузьмичевой написала - да и деру дала. И хорошую жизнь начала где-то - не очень далеко от наших мест. Чтобы, понятное дело, с Шиндарем встречаться. А бандиты подождали, подождали, да и поняли, что их кинули! Тут они озверели. Чтоб тебя на две тысячи "зеленых" накололи - это не шутки. Наверно, сперва они в местную администрацию заглянули: где, мол, Екатерина Кузьмичева, куда уехала и когда назад приедет? А в местной администрации им и говорят: да и не приезжала она, и вот, даже заявление о том, чтобы её в права наследства ввели и дом на неё переписали, по почте прислала. Бандюги глядят - и видят, что документы были из Череповца аккурат в то время отправлены, когда они какой-то девчонке две тысячи отсчитывали. Ну, тут уж все понятно. Могли они, конечно, и в Череповец прогуляться, на Катерину насесть, но решили, видимо, что наседать на неё особого смысла пока не имеется. Что её тогда надо в оборот брать, когда она окончательно дом на себя переоформит и полной, законной и единственной собственницей станет. Но прежде всего, они все силы бросили на то, чтобы мошенников найти. Да, все силы и всю ярость свою на это устремили. Для них-то, может, две тысячи - сумма относительно плевая, но им принцип был важен, и потом, непереносимо было сознавать, что их, таких крутых, прокатили будто последних лохов. Искали они долго, пока им не повезло: кто-то засек на толкучке Виталика Горбылкина, продававшего вещи, про которые бандитам было известно наверняка, что они - из этого дома. Ну, и взяли Виталика, а потом и дядю его, за грудки и за жабры: от кого эти вещи получили? Те и кивнули на Шиндаря. А Шиндарь что, не он ведь с бандитами переговоры вел, расписку давал и деньги загребал, он и жил открыто, не таясь. А как его взяли - так он, конечно, сразу же "таджичку" выдал. Своя-то шкура завсегда дороже. Вот они и поехали в то место, где "таджичка" пряталась, и схватили её. А дальше уж расправы начались... "Таджичку" и Шиндаря сразу за обман положили, поизмывавшись над ними перед этим. То есть, Шиндаря убили позже "таджички", через день-другой, прямо перед тем, как бандюги к нам в дом пожаловали. Иначе бы не настолько свежий он был, чтобы ещё кровь пускать. Да оно и понятно. Нельзя было его грохать, пока до "таджички" не доберутся. А вдруг он соврал бандюгам, где она находится? Тогда его надобно по-новой трясти. Да и допросить ещё раз они его думали. Полагали, что ещё что-то важное он может знать, поперву им утаенное... А потом - Ирку-оторву. То есть, насчет Ирки-оторвы не знаю. То ли действительно этот Грязнов её топором пригладил, то ли подчистили её, подставив Грязнова, который очень вовремя подвернулся. Поскольку она очень много знала и могла догадаться, кто именно Шиндаря убил. А догадавшись, начать шантажировать - слава шантажистки далеко вокруг неё разошлась. Вот и подчистили её, как лишнюю свидетельницу и лишнюю незадачу. Горбылкины тоже лишними свидетелями получались, но насчет них бандиты к окончательному выводу ещё не пришли. Размышляли, то ли закопать их, то ли повернуть дело так, чтобы на них какие-то преступления повесить и спровадить куда подальше. Во всяком случае, при себе держали, на короткой цепи, чтобы не сбегли. Только Виталик-придурок сумел эту цепь порвать... Ну, тут еще, вопросы возникают, но и на них ответ найдется, так?
– Так, - сказала Татьяна, вытягивая очередную сигарету из пачки.
– Даешь, батя!
– с восхищением сказал Мишка.
– Вот разложил, как по полочкам. Я и думать не думал, что у тебя котелок так варит!
– Да, молодец, дядя Яков, - Татьяна раскурила сигарету, аккуратно так.
– Выходит, надо с тобой поосторожней быть. Высоко сидишь, далеко глядишь... И как это у тебя все выстроилось?
– Да просто довольно, - ответил я.
– Я всего лишь представил наконец, какие дела нашей деревне свойственны, по какому шкурному интересу и убить могут, а по какому шкурному интересу и любых бандюг крутануть. И вот понял я, что почти любой мужик и любая девка, если б бандиты им деньги предложили за то, что им не принадлежит, охотно бы эти деньги взяли да и смылись бы, про любой страх смерти забыв и о любых последствиях не думая. Я скажу, что и сам я, наверно бы, точно так поступил, если б подвалили ко мне бандитские рожи и сказали: "Слышь, как тебя
– В самую точку!
– усмехнулась Татьяна.
– И теперь, говоришь, у тебя другие вопросы возникают?
– Возникают!
– согласился я.
– Я...
Но тут Гришка с Катериной вернулись.
– Батя!
– ахнул он.
– Да где ж тебя носило и как назад занесло? Мы весь сад обыскали, да и по дороге пошарили.
– Да ладно вам, - усмехнулся я.
– Знамо, как вы искали. Что по кусточкам - это да, а вот только что вы по этим кусточкам выглядывали, старого батьку или молодую радость, это вопрос...
– Катерина краснеть начала, а я ей подмигнул.
– А ты на шутку да на подначку не вспыхивай. Присаживайтесь лучше, да пригрейтесь. Небось, зябкость взяла, с ночной-то росы.
И, разведя гармошку, я запел:
Шумел камыш, деревья гнулись,
А ночка темная была,
Одна возлюбленная пара
Всю ночь гуляла до утра.
А поутру они проснулись,
Кругом примятая трава...
– Понесло, батя?
– сказал Гришка, наливая себе самогону в стопарь. Аккуратно наливая, на два пальца. По-моему, Катерине хотел лишний раз показать, какой он степенный и соображающий, без заносов. А вот перебил меня малость торопливо: видно, не по душе ему было, чтобы я допел про "Ах, не одна трава примята, Примята девичья краса!.." Занервничал, понимай, и за себя, и за Катерину.
– Когда до "Камыша" доходят, то это уже показатель градуса.. С чего ты развеселился так?
– Есть ему, с чего развеселиться, - Татьяна созерцала меня то ли насмешливо, то ли как.
– Он нам такую сказку рассказал, что восхитил дальше некуда. Хорошая сказка. Да уж, есть ему, - повторила она, - чем гордиться. И даром сказителя, и другими талантами.
– Что за сказка?
– спросил Гришка.
– Ну, сказку он вам потом отдельно перескажет, чего сейчас-то повторять? А вот некоторые выводы, и вопросы некоторые, которые из этой сказки вытекли, оговорить стоит. Правильную поведал он историю о том, как в круговерть вокруг этого дома некая девка, именуемая "таджичка", свой нос сунула, почему и как она на этом голову сложила, почему и как путаницу внесла. Ну, один вопрос, откуда мне было известно, где эта "таджичка" схоронена, мы обойдем. А предупредить, что отвечать на него я не буду, я должна, потому как вижу, что он у дяди Якова на языке вертится. Второй вопрос - отчего этот дом настолько нужен всяким отпетым головорезам, что они готовы и во все тяжкие пуститься, и трупы громоздить, лишь бы этот дом им достался? На этот второй вопрос я и сама точного ответа не знаю. И никто, я думаю, не знает, Катерину включая. Может, они раздобыли в областном архитектурном управлении секретные пока планы застройки местности, и узнали, что поселок "новорусских" коттеджей будет расширяться как раз в эту сторону, может, ещё что. Третий вопрос - на руку ли мне путаница, которую эта несчастная "таджичка" внесла. Отвечаю: на руку, потому что, не будь этой путаницы, уже давно и меня, и Катерину за глотки бы взяли, неожиданно и врасплох, мы бы и пикнуть не успели. А так, мы, во-первых, подготовлены, и, во-вторых, бандиты из-за этой путаницы подрастерялись и темп упустили, и есть ещё вариант, что они сами друг друга перегрызут, нам и отбиваться не придется. Ведь ты сделал, дядя Яков, что я тебе поручила?
– Сделал, - кивнул я.
– Как раз начальнику уголовной части намек подкинул. Он, по-моему, воспринял и обрадовался. Даже если это неправда, он все равно слух среди бандитов запустит, за полную правду.
– Значит, максимум к нынешнему вечеру они в ножи пойдут, - сказала Татьяна.
– И тут только один скользкий момент остается. Тот именно, что к утру слух о том, что Владимир Губанов - человек, приставленный "органами", до Николая Фомичева ещё может не добраться, не успеть долететь. То есть, утром они ещё могут действовать заодно. И приехать за тобой, дядя Яков, чтобы тебя в тюрьму спровадить...
– она вскинула голову, огляделась, прислушалась.
– Насколько я понимаю, всем, кроме Зинаиды, известно о том, какие условия бандиты дяде Якову выдвинули. Зинаиду вы от этого трудного знания бережете, и правильно. Но она спит крепким сном, поэтому мы можем говорить открыто и откровенно. Итак, вполне возможен вариант, что утром эти Губа с Фомой все-таки явятся. Выходит, дядя Яков, нужно пока тебе где-то отсидеться, чтобы с бандитами в прямой конфликт не вступать. Думаю, что до...
– она примолкла, прикидывая про себя.
– Да, часов до двух дня. Судя по средней скорости, с которой вести разбегаются в криминальном мире, к двум часам партнеры уж точно отношения выяснять начнут и не до тебя им сделается. Конечно, очень вероятно, что этого Николая-"Фому" уже просветили, и никто не приедет, но в таких делах всегда лучше перестраховаться. Вот я и предлагаю, чтобы до вечера вы этого дома не покидали. Да и мне спокойней будет, когда мы с Катериной уедем документы оформлять... Я хочу, чтобы вы все поняли, - она обвела нас взглядом.
– Я от этого дома не отступлюсь ни за что и никогда. Теперь, когда вокруг него такой дым коромыслом, мне тем более интересно стать его владелицей, и разобраться, откуда дым повалил. Может быть, я в этом разберусь, когда ещё раз все документы на дом прогляжу, в том числе и те, которые в районе хранятся. А еще, я за вас ответственность чувствую, раз вас тоже в эту мясорубку затянуло. Вот я и предлагаю: отсиживайтесь здесь. А если бандиты сюда пожалуют, то дяде Якову лучше не показываться. Пусть кто-то из сыновей выйдет и скажет: да, мол, всю ночь гудели в этом доме, и гудеть продолжаем, а где отец - понятия не имеем. Найти не можем. Он в ночь так ужрался, что куда угодно мог уползти, не отыщешь. Но он, даже пьяный, помнил, что у него с вами какая-то встреча назначена, и твердил, что опоздать не должен. Так что, не волнуйтесь, появится он у вас, когда протрезвеет. Такие объяснения успокоют их настолько, что они решат: лучше подождать несколько часов, чем бегать по округе, дядю Якова разыскивать. Да и нам с Катериной эти несколько часов ой как пригодятся, чтобы в городе все дела сделать, не чувствуя за собой погони. Вот и получится, что вы заодно и нас прикроете. Лучше всего будет, чтобы ты, Михаил, объяснения с бандитами на себя взял если они появятся, конечно. Потому что запросто могут и не подумать сюда заглянуть. Годится мой план?
– Годится, - сказал Мишка.
– Нормальный план.
И мы все с этим согласились.
– Тогда давайте спать разбредаться, - сказала она.
– Вон, пятый час ночи пошел, - она оглянулась на спящего Константина.
– Его, наверно, и будить не стоит, вполне удобно в кресле спит, вот пусть и почивает до утра. А для всех остальных комнат и спальных мест хватит. Спать недолго придется, нам с Катериной не позже девяти уже выехать нужно. Ты, дядя Яков, на второй этаж лучше поднимись, в одну из дальних комнат, чтобы на стук во входную дверь случайно не выскочить, спросонья-то. А вы располагайтесь как хотите. Мы с Катериной по своим комнатам расходимся.
– А мы, пожалуй, по прощальной примем, - сказал Мишка.
– Чтобы крепче спалось.
Она улыбнулась ему.
– Примите, дело святое.
И, загасив сигарету, в свою комнату пошла. А Катерина, пожелав нам спокойной ночи, в свою удалилась.
– Что ж, разливай на троих, по полной каждому, - сказал я Мишке.
– И я на боковую пойду.
Приняли мы по полной, и я наверх поднялся, выбрал комнату с тахтой помягче, окнами на восток оказалась комната повернута, улегся, подушку взбил, под голову поудобней пристроил, ноги вытянул.