Похождения отставного полковника Плохоты

Как не поседел в ту ночь? Как остался в разуме? Сам не понимал.

Уже под утро, когда город окутали первые сумерки, предвосхищая восход солнышка, за дверями морга послышался стук.

Сначала Захар Сергеевич не обратил на него никакого внимания. От полученных впечатлений слегка задремал.

Стук продолжался. Кое-как проснулся, пошёл проверять территорию, дошёл до запертых дверей и тут его осенило.

– Чёртовы врачи, так торопились по вызовам, что не удосужились, как следует проверить, умер ли человек?

По всей видимости, забулдыга подобранный ночью у мусорных баков очнулся, бросился к двери, и теперь колотился в неё что есть силы.

Захар Сергеевич прислушался. Из-за двери неслись нечленораздельные вопли. Лжепокойник проклинал всех и вся!

Захар Сергеевич был человеком опытным, и не бахнулся в обморок, а как настоящий бывший военный и теперь работник медучреждения - кинулся спасать человека. А точнее - открывать дверь.

Толкнув дверь холодильника со всей силы, он и не подумал спросонья, что за ней человек. И именно этого самого человека он, этой самой дверью, саданул.

Включил свет, чтобы полностью понять - где мужик которого по ошибке приняли за мёртвого? Увидел тело под пустым столом.

Синее, замершее тело, никак не показывало, что оно живо. Сделал шаг, два...и тут оно ожило. Оно начало медленно, как в фильме ужасов, вставать на ноги, цепляясь своими узловатыми пальцами за разделочный стол. Тело встало в полный рост, повернулось к Захару Сергеевичу и уставилось на него огромными красными, как у демона глазами. После чего сделало неровный шаг в его сторону.

Нервы сторожа не выдержали. Захар Сергеевич пробкой из шампанского вылетел из помещения, подпёр собой дверь, судорожно нажимая кнопки служебного мобильного телефона.

В его голове откуда ни возьмись завертелись молитвы "Отче наш", вперемешку с "Боже Царя Храни", "Изыди" и "Ежи херувима".

Охрана подоспела быстро. Минут через пять. Захару Сергеевичу казалось, что прошла целая вечность.

Он уволился в тот же день по собственному желанию, дав себе зарок больше ни за какие деньги не ввязываться в подобные авантюры и ещё двое суток приходил в себя.

– Захарчик, - гладила его тёплыми, живыми руками, Рита - нет худа без добра, если перед тобой закрывается одна дверь, как правило, открывается другая.

И, правда, на следующий день позвонил главный редактор с предложением, от которого нельзя было отказаться.

Захару Сергеевичу вменялось возглавить отдел поэзии.

Глава XII

А сейчас пошли поэты - всё про "это" да про "это"

Сказать, что Захар Сергеевич был счастлив - ничего не сказать. Он был на седьмом небе. Он летал. Его оценили, поняли, он востребован. Это не на плацу командовать, не связисток гонять.

Поэзия дело творческое, тонкое. За неё не платят денег и не должны платить. Поэзия кладезь ума, интеллекта, тонких сфер человеческой души. Жаль, среди них много задавак, но он-то им крылья пообломает. Он покажет им, каким должен быть поэт с большой буквы. А то некоторые, как он успел заметить, считают себя классиком при жизни. Считать самому себя классиком, может только полный дурак.

Он должен нести это знание в массы. Он снова командир. Командир литературного фронта. Здесь не обойдётся без войны, ибо подчиненные его - люди странные, порой неадекватные.

Поэты - людишки не от мира сего. Придётся и скандалить, ибо многие черпают вдохновение граненым стаканом. Приглядеться надобно.

Среди поэтов их литературного агентства многие, как ни странно обладают медицинским или техническим высшим образованием. Вот и хорошо! Командовать ими будет, как и положено, военный человек.

Теперь ему не надо ходить подрабатывать сторожем, теперь у него будет хоть и малюсенький, но отдельный кабинет. За стенкой главный редактор, всегда можно посоветоваться.

Ему куда тяжелее с прозаиками. Не так давно на него повесили святую обязанность написать аннотацию к книгам полуписателя-полубомжа живущего в Америке Мирослава Ягутина, который пишет о том, как стать бомжом! И ведь получил паршивец премию Андрея Белого. Как можно за такое давать премии? За книги: "Я жопу посвятил народу своему", "Америка в моих штанах"? За фразы: "Раздевшись, бомж приседает и с видимым облегчением испражняется у всех на глазах...". Тьфу.

– Ритуля!
– крикнул жену, - вытаскивай мой лучший костюм. С завтрашнего дня приступаю к новым обязанностям.

– Ужас, - отозвалась жена.

– Почему?
– раскраснелся Захар Сергеевич.

– Потому что теперь тебя днём с огнём не сыщешь.

Понедельник начинается в субботу. Все выходные Захар Сергеевич рисовал себе планы. Он ни перед кем унижаться не будет. Он встаёт на колени только перед флагом и перед детьми.

В понедельник Захар Сергеевич в тёмно-сером костюме при галстуке прибыл в редакцию в свой новый кабинет. И началось.

Первой пташкой залетевшей к нему был поэт, он же юрист Ванька Каинов.

– Привет Захар! Вот несу новые стихи. Пронесся слух, тебя повысили. Дослужился. Молодец. Поздравляю! Главред к тебе направил. Хочу издаться в ближайшем номере нашего альманаха. Зашелестел бумагами, доставая их из объёмного портфеля.

– Слушай.

Гляну в небо с балкона - просинь,

Надо мною полощется простынь.

Что висит теперь, высыхает,

По-весеннему благоухает.

Вот бы мысли, свои, как платье,

Простирать и прополоскать бы...

– Вань, "сучьи метки" напоминает.

– Захар! Смотри на поэзию ширше и народ к тебе потянется.

– Да-да-да, - парировал новоиспеченный руководитель отдела поэзии и сам того не замечая заговорил стихами.

Глядите-ка припёрлась Муза,

Без рифм, от всей души -

Калекой голопузым

Родиться стих спешит.

– Клади на стол свои вирши, покажу главреду, а там, как он скажет.

Ванька хотел было пойти к главреду сам, но его мысли перенаправил звонок с мобильного телефона. Звонили из нотариальной конторы, ему следовало немедленно бежать на работу - дожидался клиент.