Похождения отставного полковника Плохоты

Захар Сергеевич набрал номер телефона. С того конца трубки донесся писклявый голос:

– Алло, слушаю вас.

– Узнала?
– набатом ударил он в ухо бардессы.

– Вас, трудно не узнать, - расплылась в улыбке Елена Шамаханская.

– Слушай внимательно, - приказал он.
– Я сейчас нахожусь в редакции, тебе срочно нужно переслать один рассказ в печатном виде. Ну, тот про полкового дирижёра и лошадь.

– А-а-а, - припомнила Елена, - "Дирижёр-хоровик и лошадь", так он есть у редактора.

– Да, есть, но редактор дал ему другое название "Танцы Италии" и просит внести правки. А чтобы не печатать заново текст, привези его на диске в набранном виде.

– Причём, тут Италия, - оторопела Елена, - рассказ про то, как ребятишки с руководителем хора встречали Новый год в хоровой студии и лошадь Талию.

– Какие талии?
– возмутился Захар Сергеевич, удивляясь женской бестолковости. У тебя рассказ про бабу в Италии?

– Про бабу на лошади, - возмутилась Елена.

Слушая диалог своих птенцов, Вадим Юрьевич не сдержался:

– Захар, ты не понял, слушай внимательно "Танец Талии", понимаешь? Лошадь звали Талия.

– А-а-а, протянул Захар Сергеевич, - так бы и сказали, что про эскадрон.

– У тебя про полковую лошадь что ли? - забубнил в трубку.

– Эскадрон твоих мыслей шальных, - запела в трубку Елена, - в жёлтом доме излечат от них, - и добавила, - сейчас подвезу. Что бы мы без вас делали, дорогой Захар Сергеевич! Без вас было бы страшно скучно.

Глава VI

Песню в кулак не зажмёшь

Цыганское проклятие Захара Сергеевича

Ехали цыгане - фиг догонишь,

Пели они песни - фиг поймёшь.

Была у них гитара - фиг настроишь,

И, в общем, ни фига не разберешь.

Как и обычно осенью, в литературном обществе, где Захар Сергеевич был почётным членом и уважаемым поэтом, должен был состояться вечер памяти Сергея Есенина. Он готовился к нему заранее.

– Стихи Есенина - это хорошо, думал он, - а спеть песню ещё лучше. Вопрос какую? "Не жалею, не зову, ни плачу" подойдёт как нельзя лучше. Её все знают, помнят, многие поют, собираясь за общим столом. К тому же он её не однократно исполнял, будучи на службе в армии. Командование его хвалило и уважало. Да, что там командование он её исполнял на казахском телевидении. Да его любой казах узнает. Голос у него громкий, схожий по тембру с самим Левитаном. Решено. Он выступит перед руководством. Его запомнят. Его будут вечно помнить. Они будут плакать, когда он запоёт. Он их построит стройными рядами, как в армии.

Пока размышлял о своём звёздном часе, позвонил главный редактор.

– Захар, о вечере слышал?

– Да.

– Подготовь пару стихотворений о Есенине. Прочитаешь.

– Я не только прочитаю, - усмехнулся Захар Сергеевич, - я спою.

– Не надо, - отозвался редактор, - петь будет наша Елена. Ты просто почитай.

– Я спою такую песню, от которой у всех мурашки по коже пойдут. "Не жалею, не зову, ни плачу" называется.

– Я бы не советовал, - отозвался шеф и повесил трубку.

– Сходи за хлебом, - раздался волевой голос жены Риты.

– Всё равно спою, - твёрдо решил Захар Сергеевич и отправился в магазин за хлебом.

Пошёл, да не дошёл. По дороге ему встретилась цыганка. Молодая, красивая, вьющиеся чёрные волосы по пояс, крупные зелёные глаза, цветастая юбка, красивая расписная шаль на плечах. Он хотел было прошмыгнуть мимо, но цыганка ловко поймала его за руку.

– Стой, мой золотой. Дай погадаю, всю правду скажу. Горе у тебя вижу. У тебя большая беда через пение. Вижу, яхонтовый мой, вижу, поешь ты - а сам смерть свою выпеваешь, врагов себе напеваешь, зло людское - что камень, один шишку поставит, сто насмерть зашибет. Не надо тебе петь. Стихи читай. Вижу, человек ты творческий, хоть и военный. Стихи из тебя льются, как песни поются. Вижу, собираешься в большое собрание. Ещё раз предупреждаю - не пой, серебряный. А не послушаешься. Болеть будешь. Плохо тебе будет. Видеть будешь плохо. Голова будет болеть. Ходить с трудом будешь. Денег не надо. Иди своей дорогой.

Потрясенный Захар Сергеевич не сразу опомнился, так и стоял с открытым ртом.

Цыганка даже денег не попросила. Она уже поймала другого мужчину. До Захара Сергеевича долетали слова:

– Вай, вай, вижу, милый мой, что ты очень одинокий человек!

– Это что, по линиям видно?!
– с ужасом вопрошал солидный гражданин в серой шляпе.

– Нет, золотой, по мозолям.

Захар Сергеевич бросился в сторону минимаркета.

Ночью ему приснился кошмар. Он шёл по лесу. Один-одинешенек. Вокруг него мелькали какие-то чёрные тени, раздавались ухающие звуки, его задевали ветви ёлок и царапали по лицу. Он закричал и не услышал своего голоса. Неожиданно в чаще заблестели два зелёных огня.

– Волки!
– закричал Захар Сергеевич и кинулся бежать. Не помнит, сколько времени бежал, оглядывался, зелёные огни всё приближались. Выбившись из сил, упал, а когда вскочил, перед ним стояла та самая цыганка. Волосы её развевались, глаза жгли огнём. Она схватила его ладонь. Некоторое время смотрела на неё, потом громко крикнула:

– Страшной смертью помрешь! Зарежут тебя, сдерут шкуру, четвертуют, зажарят и съедят!

Захар Сергеевич снял перчатку с руки, почему он был в перчатках, не знал:

– А теперь?

– Теперь другое дело, - сказала цыганка, показав рукой в чащу, - смотри туда, яхонтовый.

Захар Сергеевич робко поднял голову и посмотрел в указанном направлении.

На него, не мигая, смотрела своими серыми глазами Елена. Он даже не сразу признал в ней соклубницу по литературным делам. Её светлые волосы тоже развевались. В одной руке она держала остов от гитары, другой рукой грозила ему пальчиком.

Захар Сергеевич взвизгнул и проснулся, почувствовав на челе оплеуху, отпущенную тяжелой рукой Риты.

– Чего орёшь, - злилась жена, - не на плацу. Спать не даёшь. Иди выпей валерьянки.

– Что я тебе кот что ли?
– обиделся Захар Сергеевич, - мне кошмар приснился.

– Завтра расскажешь, - повернулась на другой бок Рита.

Захар Сергеевич так и не сомкнул глаз. Утром встал и набрал номер редактора.

– Алло, алло! Вадим Юрьевич! Я подготовил стихи. Пусть Елена поёт за всех.

– Ну и молодец, - одобрил его решение редактор.

Елена тоже сильно волновалась по поводу песнопений Захара Сергеевича.

– Три песни, всего три, - уговаривала она себя, - выдержать и нормально, - и отправилась на литературный вечер "Памяти Сергея Есенина" в литературный институт.

Поехала раньше на полчаса, так как ей предстояла встреча с народным певцом Плохотой. Всю дорогу ей мерещился его голос:

– Не жалею-ю-ю, - тук-тук-тук, - стучали колёса поезда в метро, - не зову-у-у, ни плачу-у-у...- У-у-у, - дул в открытое окошко в вагоне ветер.

– Упс, - думала она, - сейчас отрепетируем. Сейчас споём. Мало не покажется. Слава богу, рядом нет магазинов и куриных яиц.