Похождения отставного полковника Плохоты

– Дайте белые георгины, пять штук для дамы бальзаковского возраста.

– Возраст можно было не уточнять, - откликнулась продавщица, - выбирайте. Заворачивать будем?

– Будем. Простой полиэтилен, пожалуйста.

В кафе прибыл вовремя. Народ подсобрался. Главный редактор не пришёл, зато пришёл его второй заместитель, он же казначей Викентий Кудасович. Широко скалилась Елена. Виновнице торжества целовал ручку поэт Ванька Каинов.

Захар Сергеевич бодро направился к ним, торжественно неся георгины прямо перед собой. Громко поздоровался, отодвинул боком Ваньку, вручил букет:

– Прекрасной царице Тамаре!

Поэтесса томно закатила глаза, подставив под поцелуй дряблую щечку. Захар Сергеевич зажмурился и прикоснулся губами к прекрасному.

Зал был небольшой. Человек на двадцать не больше. В углу стояло фортепиано. Импровизированная маленькая сцена, два микрофона, пюпитр. В другом углу накрытый стол с разными салатиками, фруктами, вином. Столики составили в один ряд.

По одну сторону сидели члены литературного общества, напротив Тамара и её друзья. Перед каждым лежала небольшая голубая книжечка - стихи.

Тамара предложила для начала все познакомиться и рассказать о каждом присутствующем.

Захар Сергеевич молча, кушал ананас, слушая про Тамариных знакомых. Она представила свою подругу-космонавта, режиссера документальных фильмов, аккомпаниаторшу на фортепиано и остальных.

Вскоре дело дошло и до литературных работников. Захар Сергеевич всех их знал, как облупленных и их творчество тоже. Представлял всех Ванька Каинов. Когда дело дошло до помощников главного редактора, сказал:

– Хочу представить вам праву руку нашего редактора, - попросив встать Викентия.
– Заслуженный человек. Выпустил несколько книг со своими стихами. Активно помогает в качестве технического редактора, много ездит по издательствам, - и тут Захар Сергеевич не выдержал.

– А я левая рука и самая сильная в нашем издательстве. Все верстки на мне. И вообще. Дорогая Тамара! Я поднимаю тост за Вас и Ваше творчество! Всё внимание переключилось на него.

– Вот так, - сказал сам себе Захар Сергеевич и подмигнул царице.

Потом все много говорили, читали свои и чужие стихи, пока не дошло дело до музыки. Ванька, сам себя избравший тамадой, громко сообщил:

– А сейчас наша Елена исполнит для всех присутствующих свои песни под гитару.

Кобра вышла в синей переливающейся кофте и долго извивалась перед микрофонами, а когда закончила Захар Сергеевич поймал её за руку:

– Дорогуша! Пошли назад на сцену. Хочу исполнить для Тамары "Живёт моя отрада в высоком терему", подыграешь.

– Ни за шшшто, - зашипела змеюка, - акапелла, только акапелла.

– Какая капелла? Ты мне вечер Есенина испортила. Реабилитируйся хотя бы сейчас.

– Хорошо, - прищурила змеиные глаза Елена, - выходите, начинайте, а я присоединюсь.

Захар Сергеевич вышел на маленькую сценку, широко расставил руки и заревел:

– Живё-ё-т моя отрада, в высоком терему-у...

– У-у-у, - заткнул одно ухо Иван Каин, - это он зря затеял, - Захар! Может не надо?

Захар Сергеевич никогда не отступал. Ни когда был полковником, ни на пенсии. Сложив рукой фигу, показал её Ивану:

– А в терем тот высокий-й-й нет хода никому-у-у...

– Надо что-то предпринять, - заволновалась Тамара и попыталась затянуть песню вместе с певцом, но её тонкий голосок утонул в рёве бушующей стихии.

На выручку бросилась музыкантша. Подскочила к фортепиано, нажала педаль и ударила по клавишам.

Захар Сергеевич не ожидал, что пианино такой громкий инструмент. Теперь аккомпанемент шёл сам по себе, а он пел сам по себе. Народ развеселился. Многие стали подпевать.

Захар Сергеевич взревел с новой силой и задирижировал толпой. Ах, как это было здорово! Жаль Ритка не видела. Все пели. Глаза горели. Он на сцене. Ему аккомпанируют. Вот он, звёздный час! Когда музыка стихла, он не остановился и решил ещё раз пропеть первый куплет, но Ванька Каин всё испортил:

– Курицу подают, - громко крикнул он.

Все мгновенно отвернулись от Сергея Захаровича и уставились на официанта. На его подносе дымились аппетитные тушки. Захар Сергеевич сдулся, остановился, нахмурил брови:

– Спокойной ночи, малыши, - поплёлся на своё место.
– Курица, курица... Ваньке я припомню. Официант, - щёлкнул пальцами, - коньяку сто грамм. А потом он выпил ещё сто, и ещё.

Утром Рита заботливо поднесла ему горячего чаю прямо в постель:

– Такая хорошая девушка у вас есть. Добрая, внимательная. Тебя привела.

– Какая девушка?
– силился вспомнить Захар Сергеевич.

– Светленькая такая. Леной зовут. Как она тащила гитару и тебя? Ума не приложу.

– Вот кобра!
– выругался Захар Сергеевич, - почему она?

– Сказала, что с нами в одном районе живёт. Ей ближе всего было проводить.

Захар Сергеевич попросил дать ему телефон, набрал номер Елены:

– Ладно, прощаю, - сказал в трубку, - пусть над нами снова будет голубое небо. Но при подготовке к следующему вечеру прошу со мной, как с правой рукой редактора, обговаривать все музыкальные номера. Учись играть! Слышала, как музыкантша на пианинах шпарит? Вот и ты учись.

Глава VII

Пасха

Яйцо об яйцо улыбается лицо

Главный праздник православного календаря, установленный в память о Воскресении Иисуса Христа Захар Сергеевич отмечал каждый год, несмотря на то, что был убежденным атеистом. Традиции. Жена заранее готовилась к празднику пекла кулич, красила яйца и активно привлекала мужа помогать по хозяйству.

Накануне праздника Захару Сергеевичу, как раз в тот момент, когда он клеил наклейки с изображениями монастырей на тёплые яички, позвонил старинный друг Колька, с которым они служили лет двадцать назад на Казахстанской границе.

– Захар, привет! Что делаешь?

– Яйца крашу, - буркнул он, старательно снимая о краешек стола, прилепившийся к ногтю Соловецкий монастырь.

– В какие цвета?
– не унимался Колька.

– В разные, - вытер о полотенце палец Захар Сергеевич, - сам знаешь, хочешь красные яички - неси кипяток, синие - неси пассатижи.
– Довольный сам собою парировал другу старой армейской шуткой.
– Сам-то отмечать будешь?

– А как же, - отозвался Колька, - поедем с Маринкой и Владькой на кладбище. А вы с Ритой?