Похождения Синдбада-Морехода

– Я превращаюсь в человека… Таково было желание моего отца, великого мага среди магов, всесильного и могущественного, одно имя которого убивало чудовищ, вредивших роду человеческому. Моей матерью была черная как смоль горная львица из страны, что лежит меж двух океанов. Отец и мать любили друг друга, их дети становились самыми сильными колдунами и защитниками людей. Но однажды моя мать проснулась в слезах. Во сне ей было предзнаменование, что ее покинет самая младшая из дочерей, которая должна будет охранять обитель правоверных, – город, лежащий в сердце знойной страны. Родители любили всех нас и не хотели отпускать от себя. А самой младшей дочерью была я.

Голос Майи завораживал. Мне казалось, что я уже не попираю ногами землю, а парю в небесах. То я чувствовал, что сплю, укутавшись от ночной прохлады в кошму, то понимал, что стою у клетки. То передо мной была белая тигрица, то прекрасная возлюбленная…

– И тогда отец решил успокоить мать. Он понимал, что с предначертанным бороться нельзя, что я действительно покину родной дом. И он превратил меня в белую тигрицу страсти. Меня нельзя поймать. Я появляюсь только там, где меня может приручить смелый или мудрый человек. Я становлюсь защитником этого человека и всего его народа. Но иногда, в полнолуние, отец дал мне позволение принимать облик женщины и дарить свою страсть тому, кто достоин ее более остальных. Мудрейшему из мудрых, храбрейшему из храбрых, достойнейшему из достойных…

– Я? Кто я? – голос совсем меня не слушался. Да и разум отказывался принимать слова этой чародейки.

– Да, ты не самый мудрый под этой луной, не самый храбрый. Но ты достоин моей страсти и защиты. Ибо ты верен долгу и слову. Ведь награда должна была достаться тебе, а ты с легкостью отказался от нее во имя исполнения слова, что дал своему владыке.

– И я больше никогда не увижу тебя?

Майя усмехнулась моему ужасу.

– Никогда. Я подарила тебе ночь и научила тому, что тебе еще понадобится в этой жизни много раз. Нет, я не имею в виду науку любви, хотя ты и тут оказался достойным учеником…

И я покраснел, отчетливо вспомнив то, что было между нами. Вспомнив то, что она мне позволила и на что я решился.

– Я подарила тебе и нечто более ценное. Со временем ты это почувствуешь. Но за науку приходится и чем-то расплачиваться. Теперь в полнолуние тебе лучше не показываться там, куда луна изливает свои прозрачные серебряные лучи…

Майя протянула руку и взяла мою ладонь.

– Смотри.

Бледные туманные полосы выступили у меня на коже.

– Теперь в твоей крови часть моей страсти и моей защиты. А это… – красавица нежно улыбнулась, – просто маленькое напоминание обо мне.

– Я никогда не забуду тебя!

– Не забудешь, верю. Но ты можешь перестать верить своим воспоминаниям. А мой знак всегда будет с тобой. Скоро мы достигнем Багдада. Тебе не стоит беспокоиться обо мне. Я останусь в зверинце халифа. Он сделает мою жизнь вполне приемлемой. Я стану защитой вашего прекрасного города. А когда халиф все же решит покинуть дворец, я исчезну.

– Покинуть? Исчезнешь?

– Да. Сейчас я тебе больше ничего сказать не могу. Мне дан дар предвидения. Но образы размыты. Они напоминают облака, что каждую минуту меняют очертания. Если заскучаешь обо мне, вспомни. Быть может, мой совет понадобится тебе больше, чем мое тело.

– Но я люблю тебя!

– Нет, смелый Синдбад. Ты увлечен мной. А любишь ты свою жену, прекрасную Лейлу, что стала матерью твоего первенца. Преподай ей то, чему научился от меня. Это еще крепче привяжет вас друг к другу. А теперь нам пора прощаться. Скоро появится солнце. Никто из твоих спутников не должен видеть моего второго лица.

Последний поцелуй, что подарила волшебница и дочь волшебников, помнится мне до сих пор. Горький от расставания и сладкий от нежности, теплый от вожделения и прохладный от прощания.

Белая тигрица страсти стала частью моей жизни и тайной моей души.

* * *

Мы увидели минареты прекраснейшего из городов незадолго до полудня. Предводитель каравана заметно успокоился – за всю дорогу от дворца магараджи и до обители правоверных он был натянут как струна. Но ни разбойники, ни хищные звери, ни даже страшные сны – никто и ничто нас не потревожило. Казалось, что мы возвращаемся домой по коврам, что заботливые руки уложили их вдоль всего нашего пути. И только я знал, что почти так и было – нас охраняла тигрица Майя, чье предназначение в этом мире – защита рода человеческого.

– Благодарю тебя, смелый Синдбад, – обратился ко мне караванщик, – за то удивительное путешествие, что мы совершили вместе. Никогда еще дорога от восточных стран не была такой легкой. А наши долгие беседы под луной и твои рассказы о чудесах мира скрасили вечера, которые обычно я проводил в тревожных раздумьях.

– Мне приятны эти слова. Но благодари за это все Аллаха милосердного, который свел нас вместе для этого путешествия.

И вот наконец показались ворота дворцового сада. За них мог ступить только тот, кого ждали в покоях халифа. Сильные нубийцы – охрана халифа – внесли на плечах клетку с драгоценным зверем. Прекрасная пленница несколько раз широко зевнула, показав ряд страшных клыков, и заворчала. Но мне все время слышался чуть хрипловатый, страстный, обволакивающий голос Майи из моих снов. Да, там и поселилась женщина, в которую превращалась белая тигрица.

Халиф был доволен. Вернее, счастлив. Нет, скажу так: халиф не верил своему счастью. Он ходил вокруг клетки, разглядывал драгоценный дар магараджи и не мог найти слов, чтобы выразить свой восторг. Улыбался и всеведущий визирь – в этом путешествии я ни разу не слышал его голоса, что пронзает любые дали. Но думаю, даже бесконечно мудрый Абу Алам не знал всей правды.

– Скажи мне, Синдбад, а она дикая? Ее обязательно держать в клетке?

– Не ведаю, мой повелитель. Но давай попробуем. За весь путь моя пленница ни разу не повела себя как дикое животное. Наверное, у магараджи были замечательные дрессировщики.

Я подошел к клетке и вполголоса сказал:

– Майя, тайна моего сердца, будь осторожна. Я сейчас открою клетку. Ведь даже свобода дворцового сада много лучше золоченых прутьев клетки.

Тигрица не мигая несколько мгновений смотрела на меня, а потом лизнула руку. Горячая волна воспоминаний накрыла меня. Так уже было. Ее нежный язык уже касался моего тела…

Я открыл замок и распахнул дверцу.

Медленным царственным шагом чудесная пленница покинула тесную обитель. Она вышла и, остановившись, стала осматриваться.

– Синдбад, а мне можно к ней подойти?

Сегодня халиф был похож на мальчишку Аладдина, сына башмачника с соседней улицы. Тот тоже всегда сначала спрашивает, прежде чем напроказить.

Я взял халифа за руку и (да хранит меня Аллах милосердный!) подвел его к тигрице. Та повела себя как котенок. Она боднула его и лобастой головой поддела его кисть.

– Повелитель, она просит, чтобы ты почесал ее…

Словно не слыша, халиф несколько раз робко провел рукой по голове своей пленницы. Басовитое урчание, раздавшееся в ответ, лучше любых слов показало, что тигрица признала нового повелителя. И я понял, что еще раз сдержал слово, данное властелину Багдада.