Похудей со звездами. Дневники звезд на каждый день
Шрифт:
Вместе с моими друзьями Володей Лелюхом — мастером спорта международного класса по фигурному катанию и Алексеем Стрелковым, в прошлом хоккеистом и тренером Хоккейного клуба МГУ, мы вывели Корнелию на лед. Каталась она без особых огрехов, но Володе пришлось с ней поработать над поворотами, разворотами и торможением. А Алексей Стрелков довольно быстро обучил Корнелию азам бросков и передач. Самое интересное — уже через полчаса она могла оторвать шайбу ото льда! В таком возрасте у многих мужчин на это могут уйти недели ежедневных тренировок. Вскоре Алексей (то ли в в шутку, то ли всерьез) заметил: «Знаешь, милая, пришла бы ты в хоккей лет десять назад, уже была бы лидером женской сборной России!»
Пообщавшись с Корнелией несколько месяцев, я, как мне кажется, понял секрет ее универсальности. Здесь мало одного прилежания, труда и упорства, хотя всего этого у нее хватает. Она на самом деле очень талантливый, прекрасно обучаемый и не боящийся ничего нового человек. Мне, к примеру, кажется, что она могла бы преуспеть во многих видах спорта, но выбрала шоу-бизнес и художественное творчество. Кстати, рисует она действительно здорово — в стиле импрессионизма. Я думаю, что если она подарит мне
Корнелия, я и Ленин. Лето 2010 года
«Мои родители познакомились в Астрахани во время учебы в институте под странным названием Рыбтуз (сейчас это Астраханский государственный технический университет), который специализировался на выпуске ихтиологов. Мама у меня была девушкой не из самых стеснительных и все время подначивала моего будущего папу. Увидев его, кричала: «Данато, Данато, иди-ка сюда!» А он очень боялся ее, стеснялся и убегал. Мама по национальности татарка-ногайка, а это народ очень упрямый. Если уж что-то задумает, то выполнит обязательно. Надеюсь, и мне передались некоторые ее черты и качества. Так вот, она поставила себе задачу познакомиться с этим стеснительным чернокожим гражданином. А папа всю жизнь жил в Португалии, и кровь у него смешанная: отец из Гвинеи-Бисау — бывшей португальской колонии, а мать — испанка. Вот во мне сколько экзотических кровей присутствует!
В конце концов, родители мои познакомились, полюбили друг друга и решили пожениться. Потом в апреле 1986 года на свет появилась я. Мама родила меня относительно поздно. Я думаю, что это и хорошо. Потому что я была желанным ребенком. Не было такого, что «по залету», извините, пришлось. Наоборот, меня очень хотели, долго ждали и мама, и бабушка.
Учеба в вузе подошла к концу, и вопрос встал ребром: отец должен был возвращаться в Португалию, чтобы работать на фирме, которая его посылала (собственно, для этого он и учился), а мама никак не хотела ехать с ним, боясь оставить бабушку одну. В общем, обычная жизненная ситуация. Папа на Западе, мама в СССР.
Мама и бабушка любили меня безумно, и делали все, чтобы уж в чем-чем, а в питании я никакого недостатка не испытывала. Мало того, что я грудь сосала до трех лет (что, в общем-то, и не очень плохо), но бабушка приспособилась наливать в бутылку с соской жирный протертый суп и поить меня. Мой дядя, увидев, как меня закармливают, однажды возмутился: «Что же вы делаете с ребенком?!» Но женщины быстро объяснили ему, что кормить детей — дело не мужское. Если я почему-то не хотела есть, собирался небольшой семейный совет из двух человек, который выносил не подлежащее обжалованию постановление: «Кормить!» И меня кормили так, как это могут делать только любящие близкие люди. А о последствиях тогда никто не задумывался. Видимо, насмотрелись они документальных фильмов про голод в Эфиопии и Сомали, про чернокожих детишек с огромными головами и животами и ручками-спичками. И вот эта доброта и жалость вылились для меня в пищевой рай.
Понятное дело, что худышкой в такой обстановке я вырасти просто не могла. Да еще в шесть лет у меня обнаружились проблемы с щитовидной железой, и пришлось лечь в больницу, на курс гормонального лечения. За месяц я там поправилась на пятнадцать килограммов. Тогда мама с бабушкой устроили небольшой заговор и тайком выкрали меня из больницы. Я, правда, не закончив курс лечения, набрала еще килограммов двадцать, и стала таким бочкообразным существом. Но физических сил, выносливости и общего здоровья у меня было, да и сейчас есть — предостаточно. В десять лет я весила восемьдесят килограммов. В дополнение ко всему, я, как все мулаты, еще и росла очень быстро. И когда у всех моих одноклассников рост был метр двадцать — метр тридцать, мой превышал полтора метра, хотя возраст был один — совсем не как в известном анекдоте: «Новый русский расспрашивает сына о его успехах в школе. Тот ему: «Мне пятерку по чтению поставили! Это потому, что я сын нового русского?» Папа отвечает: «Да, сынок». «А пятерку по арифметике тоже поэтому?» Папа: «Да, сынок». Сын: «А вот когда мы перед уроком физкультуры переодевались, все увидели, что у меня мужские достоинства больше, чем у всех. Это потому, что я сын нового русского?» Папа устало: «Идиот! Это потому, что ты учишься в третьем классе, и всем там по десять лет, а тебе — шестнадцать!» Все мои ровесники казались мне мелкими. Ну и дразнили меня, конечно, по-разному. Знаешь ведь, когда в школе ребенок носит очки, его дразнят «очкариком», когда он даже немного больше других, то «толстяком», когда у него другой цвет кожи, тоже находят обидные прозвища. А у меня было несколько таких раздражителей сразу. Очень непросто быть единственной негритянкой в городе, да еще девушкой крупных размеров. Это сейчас я понимаю, что дети обижают кого-то от неосознанной жестокости и непонимания того, что люди бывают иными, чем они. И не знают, что где-то в гвинейской глубинке они тоже бы выглядели экзотическими существами. Но в то время мне было и горько, и обидно. Правда, физическая сила давала мне возможность приложить любого, но я все-таки девочка, и такой путь решения проблемных вопросов был у меня не главным. Поэтому школу я ненавидела и, закончив учебу, кричала: «Ура! Навоевались!» Даже в одиннадцатый класс не пошла по этой причине. Со временем для меня главным стало не намерение отомстить своим обидчикам, а желание, несмотря ни на что, стать лучшей. Правда, в чем — я тогда еще не определилась. Но очень хотела, стремилась к лидерству.
Певица на фестивале
«Русская волна», июль 2010 г.В том, что касалось творчества, путь для меня был открыт. Начинала я как художница. В четырнадцать лет поступила в художественную школу и, пройдя за год все классы, была принята в художественное училище. Вот там никого не волновали ни мои размеры, ни мой цвет кожи. Главное было то, как я пишу картины, как рисую. Там людей интересовали мои способности, мой внутренний мир, прежде всего. А тогда у меня был, между прочим (этого я никому еще не рассказывала), максимальный вес за всю мою жизнь — около ста десяти килограммов!
В пятнадцать лет, в очередной раз встав на весы, я увидела пугающие цифры и поняла, что не хочу быть такой большой. Может быть, чуть меньше, но не такой точно. И отправилась на курсы аэробики. Меня приняли в группу, поскольку танцевать и двигаться я умела от природы, но поставили в конец, в последний ряд. Там занимались начинающие и самые неуклюжие танцовщицы… Это настолько взволновало, взвинтило и разозлило меня, что я решила: во что бы то ни стало буду первой и стану танцевать в первом ряду. Я устроила себе совершенно безумный режим с ежедневными тренировками. Начала обращать повышенное внимание на то, что я ем. И за три недели килограммов пятнадцать с лишним сбросила. Только за счет того, что изменила отношение к еде и увеличила физические нагрузки в несколько раз. Вот это была, видимо, моя самая первая попытка похудеть. Но мотивация у меня была не только похудеть, но еще и танцевать лучше всех. И ведь получилось! Через месяц я уже работала в первой линейке, и меня ставили в пример стройным девочкам, которые никак не могли освоить основы пластики и гармоничного движения. Однажды наш тренер, уезжая на соревнования, сказала: «Корнелия, на время моего отсутствия ты заменишь меня, ты уже достаточно знаешь и умеешь!» Я заменила, получилось неплохо, а через некоторое время открыла свою школу аэробики, в которой и работала. И это несмотря на то, что вес у меня «плавал» в пределах восьмидесяти пяти — девяноста килограммов!
Набирать больше в то время я себе просто не разрешала. Юный возраст, ежедневные занятия позволяли мне сохранять вес даже при определенной предрасположенности к полноте. Никакими особыми диетами я в те времена не увлекалась, да и нужды в этом особой не испытывала. Нравилась себе такой, какая я есть. К тому же надо было кормить семью, я начала зарабатывать профессиональными танцами уже в пятнадцать лет, так что некогда было тратить время на всякое баловство (я тогда считала именно так).
В 2004 году случилось событие, которое серьезно изменило мою жизнь и предопределило будущую карьеру. Бабушка вычитала в какой-то газете, что проводится кастинг на астраханскую «Фабрику звезд». Я до этого никогда серьезно не занималась вокалом и вообще не подозревала о своих способностях в пении. Так, напевала что-то дома и все. Правда, слушала много. Мама привила мне интерес, более того, любовь к хорошей музыке. Я слушала Уитни Хьюстон, Мадонну, Элтона Джона, «Бэд Бойз Блю». А тут решила сделать такой микс: положить джазовый вокал на музыку в стиле хаус и спеть. Приехала на запись с температурой, мало что соображая, но спела, записалась и уехала в полной уверенности, что меня никто никуда не позовет. Оказалось наоборот. Я выиграла один конкурс, другой, потом стала работать певицей и танцовщицей в ночном клубе, между прочим, пользуясь повышенной популярностью. Мой вес и тут мне не мешал. Все певицы вокруг меня были какие-то штампованные: худые, высокие, но абсолютно безликие. И безголосые часто. К тому же я видела и понимала, что мужчины, глядя на меня, не испытывают отвращения, а напротив — им нравится попочка, им нравится грудь, талия. У меня ведь всегда была, да и сейчас есть талия. Я никогда не допускала каких-то свисающих боков и прочего. У меня всего много, но это все — плотное, натянутое, в общем, настоящее.
А потом моя бабуля вычитала в газете, что в Москве будет проводиться кастинг на «Фабрику звезд». Конечно, тут же начались сборы, и уже через пару дней я ехала в плацкартном вагоне поезда Астрахань — Москва. Провожавшие меня друзья кричали: «Корнелия едет Москву покорять!»
Вода — любимая стихия Корнелии. Лето 2010 г.
Не скажу, чтобы город, в котором я теперь живу, встретил меня очень ласково. Из общежития, в котором я поначалу поселилась, меня выкинули, поскольку я была уж слишком заметной, и я нашла недорогую гостиницу. Взятых с собой двадцати тысяч рублей хватило на оплату за несколько дней. Поэтому нужно было зарабатывать. Я пошла в клуб «Зона», чтобы показаться как танцовщица. Арт-менеджеру понравилось, а я говорю: «Я еще петь умею». Показала, что могу делать на сцене, и была принята на работу. За тридцатиминутный номер мне платили три тысячи рублей, чего хватало на гостиницу и еду. Для меня эти деньги были довольно большими, поскольку в Астрахани платили на порядок меньше. Опять же сыграла роль моя, скажем так, универсальность. У нас ведь как: если певица полная, она не может танцевать, да еще у нее свисает жир по бокам и, как говорится, «дребезжат» ножки. Если худая, она может танцевать, двигаться по сцене, но при этом сразу задохнется, и петь у нее не получится. Я же без проблем, несмотря на вес и объем, делала (да и делаю) и то, и другое. Опять же, я всегда носила короткие юбки, умела подчеркнуть талию и бюст, в общем, подать себя. Если есть в фигуре какие-то недостатки, их почти всегда можно скрыть тем или иным способом.
Конечно, попасть на «Фабрику звезд» — задача очень сложная. Была огромная очередь, поэтому я поставила туда свою знакомую, а сама пошла танцевать. Просто чтобы не застаиваться, как-то расслабиться. Сверху меня заметили, и съемочная группа отсняла сюжет, взяла у меня интервью. Меня тут же двинули вперед, я прошла все кастинги и попала в «волшебный мир шоу-бизнеса».
«Волшебным», конечно, этот мир выглядит только внешне. Изнутри все смотрится совсем по-другому. Тренировки, репетиции — с раннего утра до позднего вечера. В пятницу — отчетные концерты. Готовить еду и есть, в принципе, некогда. И я стала худеть. С девяноста восьми начальных килограммов я сбросила вес до девяноста одного — девяноста двух. При этом никаких специальных диет, ничего. Мало ели, мало спали, много работали.