Похудей со звездами. Дневники звезд на каждый день
Шрифт:
Кое-что о голоде
Существует великое множество способов избавления от лишнего веса, и один из самых радикальных, но в то же время и самых спорных — это голодание. До тридцати пяти лет у меня не то чтобы не было опыта голодания, я даже не задумывался о нем как о средстве похудения. Единственная вещь, которая меня всегда удивляла: почему животные во время болезни отказываются от еды. Мне казалось, что пища, наоборот, дает силы, энергию, а жившие у нас на даче собаки, отравившись или заболев чем-то, по неделе воротили нос от самых вкусных яств, которые мы в детстве таскали им с общего стола, и через какое-то время выздоравливали. Потом я в принципе понял идею голодания: это своего рода детоксикация организма, проводимая естественным способом. А уже в 1991 году я прочитал книгу Поля Брэгга «Чудо голодания», в которой он описывал чудесные случаи излечения граждан Соединенных Штатов от различных хворей. Описания были более чем впечатляющие. Судя по книге, автору удавалось вылечивать самые тяжкие заболевания, которыми страдает человечество, причем без особых усилий: попил себе недельки две-три дистиллированную водичку — и здоров! Именно «чудесность» всего описанного Полем Брэггом и насторожила меня — в чудеса я не особенно верил. Поэтому книжка эта хоть и заняла почетное место
Интересно было и изучить статистику рекордов голодания. Я засел в Библиотеке иностранной литературы и выяснил, что, оказывается, в двадцатом веке было достаточно много людей, которые сделали публичное голодание своим бизнесом. Были те, кто голодал и сорок пять, и пятьдесят, и шестьдесят дней. Но рекорд, как утверждалось в одной из статей, установил в 1969 году бразильский факир Аделину Да Сильва, который проголодал сто одиннадцать дней!
А на голодание меня «подсадил» отнюдь не Поль Брэгг, а простой официант из ресторана «Пекин» Володя Тихонов. Мы были с ним знакомы еще с начала восьмидесятых годов, но до некоторого времени наши отношения ограничивались схемой «съел — заплатил». Взаимная симпатия у нас возникла по двум причинам. Во-первых, Володя всегда честно рекомендовал, что не нужно заказывать в тот или иной день и не был склонен к мелкому жульничеству, свойственному официантам вообще, за что и получал от меня щедрые чаевые, а во-вторых, он был большим человеком. Ну, конечно, не таким большим, как я, но тоже крупным, килограммов эдак сто сорок. От чего и страдал. Неписаные ресторанные правила требуют, чтобы официант был шустрым, аккуратно одетым и не привлекающим излишнего внимания. Когда же в зал чинно и вальяжно вплывал (иного слова не подберешь) Володя, наряженный в специально сшитый для него (таких размеров в продаже не было) смокинг, белоснежную рубашку с галстуком-бабочкой и брюки с шелковыми лампасами, признать его за официанта несведущему человеку было крайне трудно. Ну, оперный певец забежал покушать китайских пельменей, или кинорежиссер какой прибыл прямо с фестивального банкета, где не успел наесться-напиться вдоволь. Какому-нибудь изможденному мелкому официантику рука сама тянулась дать денег, хотя бы для того, чтобы отъелся, а солидный Володя производил впечатление человека, у которого уже и так все есть. И щедрые чаевые получал он только от тех, кто знал его лично. От чего страдал вдвойне. Если бы не его жена Лида, работавшая там же в «Пекине» администратором, он, наверное, бросил бы все к чертовой матери, но творческий тандем обязывал его продолжать нелегкий труд. Я заметил, что пару раз Володя куда-то пропадал на месяц примерно, а потом возвращался изрядно похудевшим, с замечательным цветом лица и удвоившейся подвижностью. А когда я поинтересовался причинами столь разительных перемен, он под большим секретом рассказал мне, что на три недели ложился в больницу и голодал. Мне, как человеку пытливому, стало интересно, как можно выжить, употребляя три недели одну только воду, и я попросил своего товарища по несчастью (или по счастью) поведать мне детали замечательного метода, избавляющего от жировых отложений. Вот так я и узнал про московскую больницу № 68, в которой тогда (дело было в 1991 году) работал старенький, но бодрый основатель отечественной школы голодания, или как ее научно именовали — «разгрузочно-диетической терапии», профессор Юрий Сергеевич Николаев. О голодании как лечении он узнал от своего отца Сергея Дмитриевича, который переписывался в начале прошлого века с автором книги «Лечение голоданием» американским писателем Эптоном Синклером, а также дружил со Львом Толстым. Мать Юрия Сергеевича, Лариса Дмитриевна, в свое время основала первую в России вегетарианскую столовую и являлась автором книги «100 вегетарианских блюд».
Свой метод, названный им «разгрузочно-диетическая терапия», Николаев придумал в далеком 1935 году, чтобы лечить людей от шизофрении. Он — человек наблюдательный — заметил, что если буйного шизофреника какое-то время не кормить, то он может превратиться в тихого, а затем даже испытать ремиссию. В том смысле, что некоторое время будет почти нормальным человеком. К тому же выяснилось, что голодание имеет целый ряд положительных побочных эффектов и способствует лечению множества болезней.
< image l:href="#"/>1999 год. Я — вице-президент Хоккейного клуба МГУ. Вес около 200 кг
Но почти полтора десятилетия Николаеву приходилось лечить своих пациентов практически «подпольно». Лишь в 1948 году он получил разрешение на использование своего метода в одном отдельно взятом медицинском учреждении — Психиатрической клинике им. Корсакова Первого Московского медицинского института. И тогда же Николаев обобщил свои идеи в первой книге о разгрузочно-диетической терапии. Но его метод остался бы малоизвестным и ограниченно используемым, если бы не алкоголики. Да-да, именно так. Супруга Юрия Сергеевича занималась реабилитацией людей, страдающих этим распространенным в нашей стране недугом. И использовала метод Николаева. А одним из ее пациентов в пятидесятых был сын почти всесильного маршала, министра обороны, а потом и главы правительства СССР, члена политбюро ЦК КПСС Николая Булганина — Лев Николаевич. Супруга Николаева столь успешно лечила этого гражданина, что в результате «разгрузочно-диетическая терапия по Николаеву» была рекомендована Минздравом как метод лечения ряда заболеваний. Путь вперед был открыт! И метод не запрещали, хотя сам Булганин-старший уже в 1957 году попал в опалу и был «сослан» возглавлять Госбанк.
Своего собственного отделения у Николаева не было довольно долго. И это несмотря на то, что он в 1960 году стал доктором медицинских наук, а вышедшая в 1973 году его книга (в соавторстве с Е. И. Ниловым) под названием «Голодание ради здоровья» разошлась тиражом в двести тысяч экземпляров. Лишь 1 марта 1981 года, когда самому Николаеву было семьдесят пять лет, в 68-й городской клинической больнице было открыто отделение разгрузочно-диетической терапии. Туда часто укладывали на лечение высокопоставленных больных. И они выздоравливали. Кто-то терял килограммы, другие справлялись с астмой, радикулитом, даже сердечными и легочными заболеваниями. Когда я лежал там (меня осматривал и сам создатель метода), то насмотрелся всякого. Кто-то может назвать это чудесами. Но я лично видел людей, которые страдали бронхиальной астмой и не могли нескольких часов прожить без ингалятора, а после трехнедельного курса ограничивались таблетками, а то и вовсе отказывались от лекарств. Правда, эффект был не всегда очень длительным — от нескольких месяцев до года, но, поверьте,
несколько месяцев нормальной жизни для тяжело больного человека — это очень много. А еще там лечили ишемическую болезнь сердца, гипертонию, мигрень, сахарный диабет, атеросклероз сосудов головного мозга, облитерирующий эндартерит, вегетососудистую дистонию, артрозы и артриты обменного характера, остеохондроз позвоночника, хронические гастриты и колиты, хронический холецистит, пиелонефрит, панкреатит, даже болезнь Бехтерева… Но о практике лечения — немного позже.В общем, закончилось все тем, что я, набравший к тому времени уже около ста семидесяти килограммов живого веса (а он мешал моей активной журналистской работе), повелся на уговоры Володи «полечиться вместе». Письмо с работы, флакон духов даме-доктору, которая организовала наше зачисление в больные, — и мы стали обитателями четырехместной палаты в отделении разгрузочно-диетической терапии 68-й городской клинической больницы Москвы. Вместе с нами лежал еще один «толстенький» (так нас ласково именовал медперсонал) — Володя Тельнов, работавший водителем и не вмещавшийся за руль, и один «нормальный». Звали его, по совпадению, тоже Володя, был он совершенно обычной комплекции, но его привезли к нам в инвалидном кресле. Ходил он с трудом, а нагнуться для него вообще было проблемой. Выяснилось, что у этого тридцатипятилетнего мужчины — остеохондроз в запущенной форме. Каково же было наше удивление, когда он на третий день начал самостоятельно передвигаться, на седьмой — стал вместе с нами ходить гулять в парк, а к концу срока проходил по десять-двенадцать километров в день и, нагибаясь, доставал пол ладонями. Возможно, у него была какая-то форма остеохондроза, особенно подверженная излечению голодом. Но то, что я видел, впечатляло.
Это я в Венеции. 2008 год. Почти максимум — 215 кг
Кстати, попасть в это отделение, чтобы лечиться от ожирения, было крайне сложно. Для этого нужно было иметь целый «букет» сопутствующих заболеваний либо направление Минздрава. Но сам Николаев, как основатель отделения, имел право выбора больных. Он рассказывал нам, как в свое время к нему привели двух братьев невиданных в те времена размеров. Старший, которому было двадцать два года, весил двести одиннадцать килограммов, а младший, шестнадцатилетний — сто семьдесят четыре. Николаев провел с ними по девять курсов разгрузочно-диетической терапии и достиг положительных результатов. Старший сбросил восемьдесят шесть килограммов, младший — семьдесят. Оба они, бывшие инвалидами 2-й группы по ожирению, были переведены в 3-ю, самую низшую группу, а потом вообще вышли из «инвалидной» категории. И, главное, сумели сохранить новый вес и работоспособность.
А вот молодым женщинам, набравшим вес после родов либо просто растолстевшим, как правило, вообще отказывали. Это, как говорил профессор, «пустая трата времени, сил и казенных денег». Похудев, девушки и не думали продолжать ограничивать себя в питании и отъедались, набирая больше килограммов, чем скинули. Так что ради кратковременного эффекта, считал Юрий Сергеевич, голодать вообще не стоит.
Метод профессора Николаева прост до безобразия, но при этом весьма действен. У него есть три отличия от классического голодания «по Брэггу». Во-первых, Николаев, как истинный советский гражданин, ратующий за экономию государственных средств и удешевление метода, заявил, что пить дистиллированную воду, как это призывал его американский коллега, — баловство и расточительность. В отделении разгрузочно-диетической терапии стояли огромные чайники и «титаны» с тепловатой кипяченой водой. Ее-то все и пили. Во-вторых, Брэгг призывал во время голодания больше отдыхать, лежать в постели и думать о вечном. Николаев же заставлял всех пациентов ходить, причем чем больше, тем лучше. А в одной из своих книг даже привел пример, как пациенты его отделения, увидев, что рабочие не справляются с ремонтом трамвайных путей, с кувалдами и ломами вышли им помогать. Вот она — суть социалистического метода голодания: не валяться в постели, а трудиться на благо общества! И третье: Брэгг почему-то был против очищения кишечника слабительным и клизмами. А Николаев все это использовал. Кстати, весьма успешно.
Голодание «по Николаеву» начинается с того, что ты, нормально позавтракав дома последний раз, приезжаешь в больницу. Оформление, получение белья и необходимых аксессуаров, краткая лекция о курсе лечения, а потом, часика эдак в три, дают тебе выпить стакан концентрированного раствора слабительного — сульфата магния. После этого, понятное дело, унитаз становится на время твоим ближайшим другом. Во всяком случае, до вечера. Вместо обеда и ужина — теплая кипяченая водичка. Главное в методе — вода и клизмы. Клизму, так называемую «кружку Эсмарха» (такой резиновый мешок красного или синего цвета с выходящим из него шлангом) каждый должен был привезти с собой. К ней в аптеке прилагалась довольно сложная система из пластикового кончика и краника, которые следовало присоединять к шлангу. Но умные и человеколюбивые доктора вместо пластикового выдавали стеклянный наконечник, правда, без краника. Очень гуманно, поскольку толкать себе, извиняюсь, в известное отверстие необработанный шершавый пластик — удовольствие на любителя.
Следующий день, как и все будущие три недели, начинался с того, что после обязательного измерения пульса, температуры и давления, народ по очереди направлялся в туалет для «самостоятельных процедур». Заведение было достаточно обширным, и в нем даже стояла скамья, на которую можно было прилечь. На стене висели штук десять клизм с пометками или фамилиями, чтобы не перепутать. Ну а дальше все было просто…
Сам Юрий Сергеевич Николаев говорил нам, что примерно три-четыре дня у нас будет длиться стадия так называемого пищевого возбуждения. Нас должны были раздражать любые сигналы, исходящие от пищи: ее запах (а в отделении еще и готовили для тех, кто выходил из голодания), вид, даже звон столовой посуды. У нас должен был ухудшаться сон, что, собственно, и последовало; иногда урчало в животе, или, как говорят, «сосало под ложечкой». В общем, хотелось есть, и это раздражало. Зато сбрасывали мы по килограмму-полтора в сутки. И это немного успокаивало — не зря страдаем!
Физическое желание что-нибудь поесть сохранялось у меня примерно три дня. Потом неприятные ощущения в животе пропали, и казалось, что оно, собственно, так и нужно — пить воду и все. Профессор Николаев предупредил нас, что может начаться стадия нарастающего ацидоза. Он говорил, чтобы нас не пугала общая заторможенность, налет на языке, слизь на зубах, запах ацетона изо рта и некоторые другие неприятные явления. Все это до седьмого-десятого дня голодания считалось в порядке вещей и было изучено врачами за долгие годы практики.