Пока мы можем говорить
Шрифт:
– Следовательно, то, что она рассказывает, – правда.
Анна так и застыла рядом со столом.
– Ты что, Женя? – растерялась она. – Как этоможет быть правдой?
– Ну… есть многое на свете, друг Горацио. Хотя нет, подожди, я неточно сейчас сказал. Смотри, я различаю три вещи: бред больного человека, ложь здорового человека и правду здорового человека. Так вот, это не бред – первое. И не ложь – второе. Чего ты качаешь головой? Правду от лжи я отличаю профессионально. Да, и еще
– Все органы у нее на месте, – пожала плечами Анна. – Она прошла обследование. Так что, Женя, на жертву черных трансплантологов наша Августина не тянет. А ты, похоже, любитель конспирологических теорий, да?
Евгений Петрович Торжевский встал, с хрустом потянулся, подошел к окну и сурово погрозил дрозду пальцем.
– Органы у нее на месте, – задумчиво повторил он. – И даже можно, наплевав на нюансы, сказать, что мозги у нее на месте. Я бы предположил – ну так, в качестве рабочей гипотезы, – что у нее нет собственной сущности.
– Души?
– Аня, я не очень понимаю про душу… для меня это не очень разработанное понятие, вот уж прости дурака.
– Бог простит.
– Ну, надеюсь… Я не чувствую в ней сущности. Мне кажется, она не совсем человек, Аня.
Весь следующий день она расшифровывала диктофонную запись истории Августины – это Жене пришло в голову записать ее рассказ. В своей практике Анна никогда ничем подобным не пользовалась, удивилась этому ноу-хау, но он сказал ей:
– Я хочу перечитать. И хочу, чтобы ты перечитала. Это прямая речь, которую мы, однажды услышав, после воспроизводим с ненужными интерпретациями. Не пропускай ничего, ни междометий, ни пауз. Что-то такое там было…
Файл «Наваждение Августины»
Дата: 6 сентября 201… года
Киев, Психиатрическая больница им. Павлова, отделение № 3
Лечащий врач – Агеева А.В.
– Сначала все ходили по воде, по шею в воде, было холодно… Нет, не ходили, а как будто немножко плавали, шевелили плавниками и так передвигались.
– Сколько вас было?
– Много, человек, может, сто пятьдесят, почти все подростки и такие, как я.
– Молодежь.
– Да, и мы ходили, я не отдам.
– Что? Что ты не отдашь?
– Ничего… Я рассказываю… Рассказывать?
– Скажи, а что за плавники?
– Вместо ног плавники… вместо ступней. Вот отсюда.
– Как у Русалочки?
– Нет, у русалок хвосты. А у нас – плавники, больно!
– Тебе больно?
– Нет, а что?
– Ну, вот смотри, у тебя ноги как ноги. Как у всех. Где плавники?
– Они потом слезли. Как чулки. Остались в воде и плавали на поверхности, как целлофановые пакеты. Не надо больше…
– Ты устала?
– Нет…
почему устала?– Ты говоришь «не надо больше».
– Я говорю? Я не говорила. Потом нас бросали с большой высоты, и мы разбивались, и так много раз.
– Если человек разбивается, он умирает, как правило.
– Ну да. Наверное. Мы умирали. А потом снова…
– С этого места подробнее. Ты умирала?
– Ну да. Все умирали, много раз. Нам написали, что это для того, чтобы не бояться смерти. Но я все равно… это так страшно, нет… Все боялись. Один раз я умерла от страха.
– А что значит – вам написали? Где написали?
– Нам только писали. На стене. Они не разговаривают.
– Кто – они?
– Я не знаю. Я их не видела ни разу. Но всегда чувствовала, когда они подходят. Невозможно было уйти.
– А на что было похоже это место?
– На бесконечное пустое здание. Типа школы – много коридоров, двери… Мы хотели дойти до края и не смогли, там нет края, это как земля – идешь, идешь…
– А вода где была?
– Там же была, под землей. Наверное, это был подвал. Там была вода, и сверху лампы с железными колпаками… Дайте мне умереть совсем, убейте меня…
– Это не ты сказала?
– Это я сказала. Я сказала им: «Дайте мне умереть совсем. Я больше не могу».
– Подожди, в этом доме окна были?
– Были.
– И что ты за ними видела?
– Мой город, что же еще? Один раз я видела маму – как она идет по улице. Я хотела крикнуть и не смогла. У меня уже голоса не было.
– Так, ты им сказала, что хочешь умереть совсем. И что было дальше?
– Меня отпустили.
– И куда ты пошла?
– Домой. Только там уже не было никого.
– Тебе это что напоминает? – спросил Женька, перечитав. – Какие ассоциации сразу приходят на ум?
– Ад.
– Точно. Хотя не такой, как в Новом Завете, и не такой, как в «Божественной комедии», но то, что умираешь бесконечно, и умереть не можешь, и ходишь по кругу, и страшно и больно немыслимо, и нет конца и края… Ад. Кто-то имитирует ад на земле. Берет и воспроизводит его на свой лад. И не где-нибудь в экзотическом месте типа Новой Гвинеи или у подножия Везувия, что было бы, кстати, логично… а без особых кандибоберов, прямо тебе в Белгородской области, в поселке городского типа Красная Яруга.
Анна сидела на низком кожаном пуфике у Жени на кухне и вертела в руках мобильный телефон.
– Ты не слушаешь меня, – заметил Женя, – ты думаешь о чем-то своем.
– О своем… – согласилась Анна.
– А это всё, то, что описывает наша девочка, могут быть всего лишь индуцированные состояния. Наваждение, мы же точно с тобой файл назвали. Кто-то наслал на нее наваждение. Каким-то образом индуцировал все эти ужасы. Потом она вырвалась, слегка проснулась и бежала в окрестный лес…