Пока растет терновник

– Да это же человек, человеку плохо. Вы что, не видите?! Не видите!!! Да вызывайте «скорую»! Вы слышите – это человек лежит.

Посетители в недоумении, кто-то перешел в другой зал.

Какой же противный голос у этого активиста, но вот она «мерзотная» наша сущность – остаешься, чтобы узнать, что будет дальше.

Смотрительница стучит каблуками по соседнему залу, звон каблуков растет. Смотрительница ответственно приближается. Одна осталась на все залы современного искусства, чего ж вы хотите. И в какой-то момент кажется, манекен сейчас вскочит на ноги и убежит.

– Отойдите от него! – смотрительница издалека подала голос.

– Да мы и не подходим.

– Ну, а чего стоите?

– Так говорят, человек упал…

– Вы что манекенов никогда не видели? Человека нашли.

Дальше смотрительница атаковала возмутителя спокойствия, тот выбросил белый флаг, но не сразу, еще немного роптал. Эпизод затянулся, утонул в тишине солнечного луча, упавшего на пол. Но мы уже в другом зале, куда не приползет манекен, где не будет орать активист, а значит, не прибежит, стуча каблуками, смотрительница.

Во Франции был король Карл VII. Он боялся мостов. Этот гражданин боится манекенов, у меня существо под кроватью – каждый находит себе объект страха.

Когда я вернулась домой, и взялась за уборку, под кроватью обнаружила клок седых длинных волос.

Глава 7

Лерка посоветовала отвлечься и вытащила меня из этой клоаки ссор в кино.

Если ЛП зовет – лучше сходить, иначе обид будет воз и маленькая тележка. Но настоящая проблема в другом, – я опять опаздываю в кино (хотя не хромаю), как раньше, когда мы еще учились в школе. Да, снова… Я торопилась, честно, от метро до кино оставалось 10 минут, но эти 10 минут обогнали меня. Входная дверь была снизу. На экране герой и героиня уже встретились (так быстро?) и занялись своими неотложными делами. А я все еще поднимаюсь по боковому проходу, иду – считаю ряды, хотя они светятся. Вот и девятый, сидят люди, уперлись коленями в передние спинки. Пробираюсь, подняв человек 7–8 и тут же получаю 7–8 выстрелов из праведных глаз этих людей. Выбралась и радостно плюхнулась рядом с подругой.

Фильм был потрясный, мы и смеялись, и плакали, и радовались за персонажей, и злились на антагониста. Эмоций набралась, напилась, наелась.

Когда я спускалась, увидела билет, лежащий на полу. Прощупав карман джинсов, я поняла, – «мой!». Так и есть, я стала рассеянной, ай-я-яй! Я чуть не потеряла это «воспоминание».

За чашкой кофе я была ознакомлена с фоторепортажем из моей квартиры. Лерка поработала ударно. Везде выложила фотки, где она в качестве модели представляет пару «луков» с гордым надменным лицом на фоне убитых стен. Правда кое-где безупречность стиля хромает из-за большого родимого пятна у Лерки на бедре. Рилсы тоже ничего, и везде она выскакивает из дальней комнаты, дверь открывается сама и оттуда наверняка выходит привидение, но мы его не видим, или делаем вид, что не видим.

В написании текста к фоткам Лерке помог ее новый друг «Эй-Ай», как он себя обозначает в Телеграме ChatGPT 4.0.

На ее запрос друг ответил:

«Конечно, я могу помочь с описанием квартиры в стиле Говарда Лавкрафта. Впереди меня простирается пространство, испещренное тенями прошлого. Мой дом – это анахронизм, затерянный во времени и пространстве. Высокие потолки усыпаны паутиной веков, а стены украшены туманными отпечатками древних символов. Мрачный свет проникает сквозь тяжелые шторы, окутывая мебель из массива, словно принадлежащую самим теням. Каждый шорох или вздох в этом месте кажется эхом прошлого, бесшумно наполняющего воздух. Это место, где реальность сливается с тьмой и мистикой».

– …А что за женщина там с вами?

– Где?

– Ну на фотке стоит позади тебя.

– Может она там была, а мы не заметили?

Лерка старательно листает в телефоне свой фотоальбом.

– Слушай, со мной были Влад и Сергей. Какая женщина? Где ты ее увидела?

Я берусь ей помочь, мы полчаса «тачскриним» ее гаджет, пока не находим ту фотку с Леркой, – никакой женщины. Она будто испарилась.

– Слушай, ты меня напугала. Зачем ты это делаешь?

Глава 8

Придя домой, я открыла свою металлическую «коробочку воспоминаний» с выдавленными листами чая, да, еще отключила телефон, чтобы никто меня не беспокоил, и только после этого вложила туда очередной билет. Однозначно, это можно назвать моим ритуалом. Каждый раз я это делаю, – смотрю на билеты, и вновь переживаю все чувства и эмоции. Выходит, вместе с тем билетом я чуть не потеряла важную частицу себя…

Я становлюсь рассеянной, мне мерещатся на фотографиях какие-то люди. Я назвала это «эффектом Петерсона». Был такой художник, Чарльз Петерсон. Изображая разные места своего городка, он рисовал призраков ушедших людей, которые там когда-то жили или проходили, или проезжали. Серию картин назвал “Воспоминания”. В начале видите дом, комнату, улицу, потом взгляд фиксирует и полутона того, что было раньше, может десять лет или полвека назад, а теперь не существует.

Это чувство бывает, когда оказываешься в тех местах, где не был много лет и где обязательно наличие дерева, скамейки, стола и тому подобного, и разум запускает лавинообразную цепь воспоминаний, высушенное древо обрастает цветами, на столе появляются предметы, на скамейках сидят люди, которые ушли из жизни, а у тебя за образами проявляются слова, за словами запахи и звуки и в какой-то момент ловишь себя на мысли может это они реальны, а невидима ты, этакий призрак из будущего. Похожий сюжет был в рассказе Рея Брэдбери “Запах сарсапарели”, только там выходом в мир воспоминаний был старый чердак.

После просмотра чувствуешь теплую энергетику картин. Творчество художника играет с твоей памятью, как дождик и засуха в природе. Вот прошел дождик, все мокрое, и свежо и сверкают капли, а потом все разом высохло, но остались призраки дождя.

Как же ему было грустно, он вспоминал и вспоминал разных людей и встречался с их призраками. Столько нарисовать за свою жизнь, а художник прожил долгую жизнь.

И я нисколько не сомневаюсь в том, что он точно видел призраки. Я тоже один раз в походе, еще в школе, видела одного на фоне берез, но линии были не четкими, как густой туман. Шел в пальто, размахивая руками. Когда он вышел на дорогу, стал невидим. Духи везде, мы просто их не видим. Загадка для живых.

С этими мыслями я достаю старые семейные альбомы, собранные до появления Интернета, и нахожу тот силуэт женщины, что мне показался на фотографии Леры. Это тетка.

Как же надо любить свой дом, чтобы даже после смерти не оставлять его, а посещать, да ненавязчиво…

Глава 9

Дом – хранилище памяти, бережет всякую всячину.

"У домов, как у людей, есть своя душа и свое лицо, на котором отражается их внутренняя сущность" – размышлял Александр Дюма. Я, пожалуй, с ним соглашусь.

А что видят фотографы, которые идут в «заброшки» и берутся за воссоздание таинственной атмосферы, присущей подобным местам.

Я решила написать об этом эссе в рамках задания от преподавателя по копирайтингу. Я посмотрела все фотографии, что выложены в открытом доступе у таких фотографов как Юнг, Тьерри, Робрек, Сансиверо и Говиа. Каждый из них по-своему показывает, как прошлое живет в настоящем.

У Саймона Юнга – торжество увядания. Саймон Юнг находит заброшенные места и раскрывает прошлое во всей его полноте. Он снимает заброшенную Готическую церковь и Зал электростанции; загородные дома, кладбища и рельсы, вместе с травой уходящие в тоннель.