Пока растет терновник

Его концепцию фотографий можно назвать "Время не щадит, но сохраняет достоинство". Поэтому масштаб. Поэтому все так стройно и грациозно, что получается торжественно. Перед нами и вот тем молодым человеком, что стоит перед тоннелем как перед бездной – торжество увядания.

Роман Тьерри показывает, как живет какой-либо атрибут прошлой жизни сегодня. Тьерри находит какой-нибудь брошенный музыкальный инструмент, скажем, рояль… И инструмент вдруг восстает из праха, он у Тьерри начинает играть, в заброшенных комнатах заброшенных домов. Как он отыскивает их, как добрался да замка 18 века Chateau de Le Quesnel, как узнал, что есть рояли в домах Чернобыльской зоны отчуждения?

«Это то малое, что я могу и хочу сделать, чтобы воспоминания об этих забытых пианино обрели жизнь, прежде чем время заставит их полностью исчезнуть». (Р. Тьерри)

Роман Робрек заглядывает за кулисы помещений, скрытых от чужих глаз.

«Так навеки и осталась церковь с завязнувшими в дверях и окнах чудовищами, обросла лесом, корнями, бурьяном, диким терновником; и никто не найдет теперь к ней дороги», – помните Гоголь писал в повести "Вий"?

Не прав был классик, есть фотограф Роман Робрек, он, как шпион, пробирается через все мыслимые и немыслимые преграды в заброшенные, но заколоченные замки, поместья, особняки, часовни, церкви и синагоги.

Он фотограф-игрок, но играет каждый раз по новым правилам. Так в замках он исследует спальни, где хозяева будто исчезли из дома совсем недавно. В церквях – он изучает, что творится «за» алтарем перед которым молятся "призраки".

Твой шаг, Роман, поднимает ввысь клубы пыли, но твой взгляд как рентгеновский луч, проникает в заброшенный и людьми и Богом уголок.

Когда видишь портьеры домов, кровати под покрывалами, а в костелах – предметы культа – думаешь, что владельцы собирались вернуться, но не сделали этого по какой-то причине. Перед зрителем разворачивается беззвучная драма чьей-то семьи, на несколько минут покинувшей свои обители забвения и вернувшейся в чертоги земной жизни.

Брайан Сансиверо входит в дома, где хозяева не успели забрать свои туфельки, платья и шляпки… Именно такую картину я увидела в первое посещение квартиры у тетки.

Американский фотограф Сансиверо не отстает от своего голландского коллеги Робрека. Но Брайан еще больше утрирует атмосферность. Если у Робрека хозяева уехали как будто на прошлой неделе, то у Сансиверо после них еще не остыли постели.

Даже ружье не успели поставить в ружейную комнату или хотя бы в чехол…

Теперь заметим, Сансиверо и другие фотографы указывают места съемок, а вот Говиа мастерски это скрывает. На съемках заброшенных домов он применяет принцип Сенеки "Пусть вошедший в наш дом дивится нам, а не нашей посуде". Фотограф Андрэ Говиа будто ищет малейшие признаки наличия в доме хозяев, ловит их дух, подслушивает их разговоры, раскрывает трагизм их существования, – и общается с призраками.

На его фотографиях настораживающие сцены в давно покинутых особняках, больницах, приютах, заводах, гостиницах, тюрьмах, санаториях, отелях, парках, усадьбах, часовнях и прочих старых зданиях Европы. Причем всегда подмечен нюанс, который будет играть первую скрипку в оркестре.

Глава 10

Пока закончили с ремонтом, отец попал в больницу, на «скорой», неожиданно, в конце сентября. Мы были в шоке; мама пару раз брала больничный, я не раз чувствовала недомогание и пропускала университет. Ремонт занял чуть больше месяца, но мне показалось, что каждодневные перезвоны со строителями и перечисление денег на каждый шуруп, – это никогда не закончится.

Наконец последний шуруп закрутили, чего-то докрасили, одну комнату заперли, и сдали жилье квартирантам.

Не прошла и неделя – 19 октября квартиранты звонят и просят вернуть деньги.

«Что за бред?» – сказал папа из больницы.

«Ну, можно пойти навстречу», – сказала мама.

«Не отдаем!» – сказала я.

Им верни деньги, а у меня в голове уже четырнадцатый айфон, в цене которого забита выручка за сдачу квартиры.

Отец досрочно, под подписку, выписался – сразу в разведку. «Жалуются на нехороший запах и на шум под полом и за стенами, – заявляет вернувшийся разведчик.

Нормально, да? Квартира на втором этаже, а у них шум под полом. Аномальное явление, Амитивилль, одним словом. Нормально, да?

– Строители за месяц ничего не заметили, – вспомнила я строителей, и мое сердце растаяло в благодарность к ним за ремонт моей ноги. – А к соседям зашел?

– Не заходил, а так, позвонил Вове, соседу по площадке, на всякий случай. Он ничего не слышал отродясь.

– Если мыши, они лазят повсюду, он должен был слышать, – со знанием дела заявила мама.

Ну и напрашивался еще один вопрос: о соседях под «шумящей квартирой».

Но там вроде бы никто не живет.

…Квартиранты с жалобами на запахи-звуки позвонят еще раз, и еще… Теперь там ночами – гамма звуков. Каждую ночь люди проходят квест. Для их невинных ушей скрежет, хрип, треск, звон, хруст, шуршание, шорох и даже плач. Прямо оркестр сумасшедших музыкантов. Бедный ребенок наших квартирантов, не представляю, как он был напуган. Как они говорили, орал «во всю Ивановскую». Еще бы.

Отец попросил их сделать аудиозапись и выслать ему. Прямо фильм «Паранормальное явление», – кажется, там семейная пара записывала по ночам видео с привидениями. Квартирантов такой расклад кардинально не устроил, видимо они тоже смотрели фильм.

Мои жуткие сны вроде бы прекратились, свет по ночам гашу, не считая ночника. Может, помогли снотворные, не знаю.

…В последних числах октября квартиросъемщики съехали, тут к бабке не ходи – они просто решили смыться.

Договаривались на год. А как удрать пораньше? Ясное дело, им было неудобно, вот и выдумали барабашку или паранормальные явления, кому что нравится. Загадку мы разгадали быстро, – вот оно, облегчение Шерлока Холмса, раскрывшего тайну «пляшущих человечков».

Немая сцена возникла буквально через неделю, когда новые квартиранты заявили о том же самом, и в той же дальней комнате. И снова Вова ничего за стеной не слышал?

Да, не слышал. Вова тупой и врать не будет. Ну какой ему резон врать?

Окей, ребята, сделайте аудиозапись, послушаем, что у вас там. Они сделали и скинули нам по «Телеге».

Посторонние звуки действительно раздавались и на крыс это было мало похоже.

Никогда еще отца таким растерянным не видела. Он признался, что с предыдущими квартирантами пробовали и отраву для крыс, и еще какие-то средства. Не помогло. Но ему в голову не приходило сделать запись раньше, – ведь это явно не жуки-тараканы, не мыши-крысы… Полтергейст, да и только.

Одна мама стоически ко всему отнеслась, опыт работы в различных учреждениях подсказывал ей о наличии засевшего за стеной злобствующего грызуна, в итоге она сделала вывод о неэффективности мер, принятых отцом.

– А почему у тетки была такая большая квартира? – спросила я отца.

– Ее отец был большой начальник.

– Начальник чего?

– Директор кладбища.

– Ауф! Выходит наша бабушка ушла к дедушке от начальника? Я читала, Михаил Булгаков увел жену у начальника, генерала какого-то. Наш дедушка не писал романов?