Шрифт:
Пока смерть не разлучит нас
Марина Ефиминюк
ПРОЛОГ
Так много нелепых запретов!
Не говорить громко.
Не бегать.
Не показывать эмоции, а ещё лучше – не позволять себе
никаких эмоций.
Не иронизировать. Даже мысленно. Сарказм и ирония
выводят родовитых эсс из состояния ледяных статуй, а живые
человеческие чувства на женских лицах, хорошеньких или не
очень, совершенно неприемлемы.
Не влюбляться в того, кто не является твоим женихом по
договоренности родителей. В него желательно тоже не
влюбляться. Чистокровной эссе немыслимо испытывать
нежные чувства к подлецу, вынуждающему ее как минимум
один раз в жизни мучиться в родовых схватках.
расплавить здравый смысл эссы, точно свечной воск. Нельзя по
первому зову нестись по коридорам Эсхардской академии
магии, наплевав на манеры, любопытные взгляды студентов,
необходимость «держать лицо» – абсолютно на все, что в меня
с раннего детства безуспешно вколачивала маменька. Какое, к
хвостатым демонам, лицо? Рядом с Доаром я могла держать
разве что равновесие. Да и то с переменным успехом.
Если бы я умела летать, то на крыльях вознеслась на чердак
южной башни и сэкономила время, но пришлось преодолеть
сотню каменных ступенек. Запыхавшаяся, с гулко стучащим
сердцем, я оперлась о стену и перевела дыхание. Прошептала
слово – и на каменной кладке вспыхнул зеленоватый
запирающий знак.
– Откройся, - произнесла я на колдовском языке и приложила
ладонь к символу.
Стена мигом превратилась в низенькую дверь. Даже мне,
девушке среднего роста, приходилось пригибаться, чтобы не
приложиться макушкой о притолоку. Я не вошла, а скорее
пролезла. Нагромождение старых ученических парт и
разломанных стульев окутывала темнота. Из глубины
пробивался едва заметный проблеск света.
– Доар, ты здесь? - позвала я.
– Иди сюда, ледышка! – крикнул он из глубины чердака. -
Смотри, что я нашел.
Он стоял возле самой настоящей венчальной чаши, будто
сворованной из храма святых обещаний. Пыльная золотая
емкость на длинной ножке, оплетенной искусно выкованной
лозой анатии – цветка, который в Эсхарде традиционно
считают свадебным.
– Откуда в академии венчальная чаша? - Я рассматривала
посудину, но ни в коем случае не парня. Высокий,
широкоплечий, короткие темные волосы, сохранившийся с
лета простецкий загар. Доар никогда не улыбался, только
ухмылялcя, едва заметно дергая уголком рта. В зеленых глазах
его таилась насмешка. Рядом с ним я чувствовала себя
маленькой, беззащитной и очень глупой.
Стараясь избавиться от чудовищной неловкости, каждый раз
просыпавшейся в его присутствии, я сунула руки в пустую чашу
и принялась дурачиться:
– Аделис Хилберт, клянетесь ли вы провести рядом с Доаром
Гери вечность? Пока смерть не разлучит вас? Я должна
хорошенько подумать, уважаемые светлые боги, - перешла я на
писклявый фальцет: – Может так статься, что через пять
минут, как мы вытащим руки из венчальной чаши, мне
захочется его замoрозить. Ведь это будет чуточку странно:
прикончить мужа сразу после брачной церемонии?
Неожиданно мои губы накрыл поцелуй. Я оцепенела и
вытаращилась на Доара. Вблизи его лицо выглядело
искаженным и смешным. Дыхание пахло мятой. Он
отстранился, на шее дернулся кадык. Зеленые глаза потемнели.
Эмоции, отразившиеся в них, и пугали, и завораживали
одновременно.
– Люблю тебя, Лис-са! – хрипловатым голосом, на риорский
манер растягивая последний слог в имени, вымолвил он. - Ты
рвешь меня на части…
Так много нелепых запретов!
Не влюбляться с парня, от которого следует держаться
подальше. По возможности не дышать с ним одним воздухом.
Не дарить невинность тому, с кем никогда не опустишь руки
в воду венчальной чаши.
И, главное, не обманываться, что чувства продлятся вечность,
пока смерть не разлучит вас.
ГЛАВА 1. Не все браки заключаются на
небесах
Свадьба задалась у всех, кроме невесты. Знаки недвусмысленно
намекали, что мне следовало подхватить юбки и умчаться
галопом в густой туман.
С рассвета зарядил дождь, и не просто легкая морось, а
настоящий ливень! Пo стеклянному куполу храма святых
обещаний скатывались неопрятные ручейки. Я всегда считала,
что начинать новое дело в непогоду – дурная затея, но три
сотни гостей, собравшихся на наш с Гидеоном Анкелем
венчальный обряд, явно не разделяли этого во всех отношениях
здравого утверждения.
Зал, как и положено, украсили традиционными анатиями.
Золотые венчики испускали яркий навязчивый аромат, в
воздухе кружилась мерцающая пыльца. сли бы выдался
солнечный день, то от красоты даже обрядник потерял бы дар
речи, но шел дождь. А у меня, вероятно, единственной
женщины в Эсхарде, во время обряда неожиданно
обнаружилась аллергия на анатии. С гордо поднятой головой я
шагала к венчальной чаше и мечтала о мелочах, недоступных
невесте: чихнуть, сморкнуться в кружевной платочек (можно в
тряпочку), и самую малость… сбежать с собственной свадьбы.
Гидеон по случаю венчания сменил светский костюм на
традиционные эсхардские одежды. В остальном выглядел, как