Пока светит Пламя

Она наклонилась ближе. Подышала на макушку птице — летая в небесах, та, верно, замерзла — и прислушалась.

Крачка тихо чворкнула, и Катрина внезапно поняла, что понимает ее настроение. Немного спокойствия, немного умиротворения, которые, подобно редким стрелам солнца. пробивались сквозь дремучую листву застарелой тревоги. Но больше всего сейчас в крачке… в Марке было усталости. Катрина вспомнила, что он уехал в Хоррхол в ночь, а вернулся вот только что, и наверняка снова не выспался, а до того тоже была суматоха…

"Бедняжка" — тихо вздохнула девушка и почти невесомо погладила черную "шапочку" на птичьей голове.

— Нашла? — ворвался в иллюзии голос наставника.

— Кажется, да.

— Тогда выбери чувство, которое тебе больше всего нравится и осторожно прикоснись. Попробуй… ну, примерно, как пьешь воду. Только маленькими глотками, пожалуйста.

Катрина выбрала для себя наиболее нейтральное: отстранённое умиротворение, сквозь которое текли запахи ветра и цветов на холме. А потом Марк совсем тихо (не будь Катрина в единении, и не заметила бы) и утомленно вздохнул, и ей снова стало его жаль. Она мысленно уцепилась за темный поток усталости и решительно потянула на себя.

Честно говоря, в тот момент Кати не рассуждала о последствиях. Только когда принялась забирать нехорошее, промелькнула мысль, что, возможно, ей снова станет дурно, как в тот раз, когда она помогла Марку вырваться из забытья. Но вряд ли сильно, ведь тогда он был болен, да и сама Кати толком не знала…

Усталость наползла на глаза точно зимняя шапка, а окружающие звуки сменились нудным звоном в ушах. Желание просто лечь и заснуть затмило для Кати все благие порывы и, отстраненно чувствуя, как руки сами по себе падают на плечи наставника, она безвольно ткнулась носом ему в грудь.

— Кати! — словно сквозь толщу воды донесся до нее встревоженный голос Марка. Она хотела ответить, что ничего страшного не произошло, что она просто немножко отдохнет, а потом обязательно извинится… Но губы стали настолько ленивыми, что даже шевелиться не желали. А еще показалось, что еще совсем немного, и ей станет и вздохнуть лень.

А потом ее перевернули лицом к небу, и на лоб опустилась прохладная ладонь. Кати тихо и облегченно застонала — сквозь руку Марка в нее словно полился солнечный свет. Он разгонял тяжесть и окаменение, оставляя после себя сонную расслабленность.

— Я… — Кати попыталась сесть, но Марк удержал:

— Лежи. Голова кружится?

— Немного.

— Сейчас пройдет.

Он снова положил ладонь ей на лоб, и Кати вспомнила, что Марк целитель. Поняла, что лежит головой у на его коленях и смущенно зажмурилась. Не сказать, чтобы ей было неприятно, но в очередной раз чувствовать себя дурочкой-неумехой было стыдно.

— Простите, — прошептала она.

— Ну и что прикажешь с тобой делать? Почему ты меня не послушалась?

Вопреки укоризне голос Марка звучал совсем не строго. Кати даже решилась приоткрыть один глаз. Наставник смотрел на нее ласково и немного печально.

— Я… я хотела помочь, — пролепетала она. — Вы были такой уставший… а я подумала, что с меня не убудет.

— И вместо того, чтобы поделиться бодростью, ты решила вызвать огонь на себя? Ох, птичка…

Он убрал ладонь и кончиками пальцев осторожно пригладил ей выбившиеся пряди волос. Кати почувствовала, как в груди что-то сладко ёкнуло и снова зажмурилась.

— Впрочем, я сам дурак. Снова не принял во внимание твою порывистую натуру и ничего не объяснил как следует. Забирать нужно совсем немного и исключительно хорошее. Преобразуясь в силу Пламени простые человеческие чувства возрастают в тебе многократно. Правда, для этого нужен природный талант, и чем он больше, тем мощнее станет отдача.

— Так, значит, у меня его много?! — Кати от удивления вовсе забыла про смущение и распахнула глаза.

— Похоже, что так. — Марк серьезно смотрел ей в лицо. — Я это заподозрил еще в первый наш урок. Те чувства, что ты мне вернула, были очень сильными. Прости.

— За что? — еще больше удивилась Кати и снова попыталась сесть. Правда, ее тут же повело, и Марк, подхватив ее под локоть, приобнял за плечи:

— Не торопись. Прости за то, что не просчитал наперед опасность. Но… понимаешь, до тебя учеников у меня не было. Маг я, может, и неплохой, а вот учитель…

— Брат Марк! — пылко перебила его Кати и слегка зарделась. — Вы прекрасный учитель. И я бы никогда не пожелала себе никого другого!

— Ну, положим, я тебя никому и не отдам, — наставник тихо рассмеялся. — Так, а теперь давай-ка осторожненько попробуем встать.

Он легко вскочил на ноги и придержал за талию все еще покачивающуюся Кати. Скептически хмыкнул и без лишних слов подхватил ее на руки. Девушка тихо пискнула, но тотчас расслабилась и, обняв Марка за шею, положила голову ему на плечо.

А потом ей стало до того тепло, спокойно и уютно, что уже, кажется, на заднем дворе поместья она окончательно потеряла связь с реальностью и мирно уснула.

Глава 18

Кати разбудили шепот и тихая возня. Захлопав глазами, она села на постели и непонимающе уставилась на две виноватые физиономии, повернувшиеся к ней от стола.

— Мы тебе, это… — Джон сконфуженно улыбнулся, — завтрак принесли. Извини, что помешали.

Кати молча кивнула и тихо хмыкнула, пытаясь сообразить, как именно она оказалась в своей комнате, и почему под глазом Кайла лиловеет свежий синячище. И сколько же она проспала?!

— Который час?

— Половина девятого. А здоровские у тебя… покои. — Джон отряхнул ладони и, пройдя по комнате, с заинтересованным видом высунулся в окно.

— А у вас что, не так? — Кати удивленно хмыкнула.

— Да откуда, — пожал плечами Кайл. — У нас общая спальня. Мальчиковая. У девчонок своя имеется.

— Хм… и за что же мне такая честь, интересно?

— Ну… наверное, это из-за того, что ты большая, — отозвался от окошка Джон. — У Джины вон тоже комната отдельная.

При упоминании Джины Кайл поморщился. Коснулся кончиками пальцев синяка под глазом.

— И что это у тебя за красота? — уточнила Кати, выползая из-под одеяла. Встала босыми ногами на половичок у кровати и, внезапно осознав, что на ней надета лишь нижняя рубашка, залилась краской. Неужели брат Марк сам раздел ее, пока она была на грани беспамятства?