Покажись мне, детка

Медленно потянув, он провёл когтями вниз по груди Рейни, пока кончики не сошлись на её заостренном тёмном соске. Её бедные ареолы пытались сжаться еще сильнее. И, чтобы добавить веселья, он обхватил, перекатывая другой сосок между большим и указательным пальцами свободной руки.

— Стоп, — прошептала она. Мышцы её бёдер возле него становились всё более напряжёнными от приближения кульминации.

— Нет, — прошептал он в ответ и снова погладил её грудь когтями. — Будь милой и лежи смирно, детка, или они могут пустить кровь. — Кожа на её груди была нежной, а на сосках ещё нежнее.

Она издала приглушённое протестующее хныканье и потянула за ограничители. Ее пальцы сжались в кулаки, когда она попыталась взять под контроль свой надвигающийся оргазм.

— Бедная сабочка, — пробормотал он. Каждый вздох доносил до него запах её возбуждения, и внутренняя поверхность её бёдер блестела, демонстрируя степень ее готовности. Он потянулся вниз и изменил ритм вибратора на быстрое наращивание с паузой, прежде чем начать всё заново.

Когда она вздрогнула от нового наплыва вибраций, он ещё дважды погладил её когтями. Затем он переключился на другую грудь, неторопливо вычерчивая дорожки к розовому кончику. Прямо около напряженного соска он остановился, чтобы слегка вонзить острые когти.

Над её верхней губой выступил пот. Её бёдра задрожали, пока страх перед острыми когтями, способными проткнуть ее кожу, боролся с ее неудержимым оргазмом. С каждым вздохом ее дыхание превращалось в восхитительный стон.

Было некое блаженство в том, чтобы довести ее до этой точки — туда, где она была погружена в одни только ощущения, где она была сосредоточена только на том, что он давал ей, слыша только его голос… Удерживая её сосок в острой ловушке, он переместил свободную руку на её лобок, сжимая пальцами ее клитор, чтобы тот приподнялся прямо к ушкам вибратора-кролика.

— Кончи для меня, дорогая.

С низким воплем она кончила, всё ещё пытаясь лежать смирно. Эти усилия будут наращивать спазмы, так что оргазм будет длиться для неё целую вечность.

В какой-то момент ее мышцы расслабились, а кожа покрылась легким потом.

Роскошное зрелище.

Он бросил когти на край стола, чтобы она могла позже вымыть их и полностью оценить их остроту… до следующего раза, когда он использует их на её киске.

Рейни чувствовала себя… пресыщенной, как будто каждый нерв в её теле впитал целый шоколадный торт. С густой глазурью. И обсыпкой. Она утопала в посткоитальном насыщении.

Но всё же, когда она открыла глаза и увидела горячий, оценивающий взгляд Джейка, она была готова все начать заново. А после еще раз. Пока он хотел её, она хотела его в ответ.

Более того, она нуждалась в том, чтобы доставить ему удовлетворение — дать ему все. Сделать его счастливым.

Потому что он был Джейком. Потрясающим, неповторимым, невозможным. От его абсолютного контроля и способности читать её, как раскрытую книгу, его совершенной техники, его твердого, как камень, тела и до его опьяняющего запаха легкой сосны и мускуса — этот мужчина заводил ее на полную катушку.

Но она должна научиться контролировать это. К сожалению, в нем было нечто большее. Открытая личность и лёгкое чувство юмора, которые маскировали непревзойденного Мастера. Его привязанность к людям и животным. Его чувство справедливости. И… его доброта. Вчера она нашла одну записку. Джейк распорядился, чтобы малоимущему пенсионеру ничего не включали в счет, кроме лекарств. Невероятное знание всего, кем был Джейк, нахлынуло на нее водопадом желания.

Она подняла глаза и поняла, что он задумчиво её рассматривает. По её позвоночнику прошла дрожь.

— Почему ты так на меня смотришь?

Его губы изогнулись. Улыбка Джейка никогда не бывает жестокой, но она определенно может быть безжалостной.

— Я решаю, в какой позе хочу видеть тебя, когда погружу свой член в твою мягкую киску.

Ох.

Её сердцевина сжалась от предвкушения. Тем не менее… не нужно позволять ему все делать по-своему. Он убрал когти, и к ней вернулась смелость.

— Что ж, Сэр, не стесняйтесь поведать мне, когда что-нибудь решите.

Он усмехнулся и похлопал по маленькому логотипу на её рубашке: «Проверь меня — Проверь меня сейчас же!».

— Ты подала мне идею, сабочка. Кажется, по тебе действительно нужно провести внутренний аудит.

Представляя… инструмент… которым он будет пользоваться для осмотра, она задрожала, а затем громко фыркнула.

— Я должна проинформировать Вас, что мои бухгалтерские книги хорошо сбалансированы.

Он обхватил ладонями ее груди и провел большими пальцами по изысканно чувствительным и измученным соскам.

— Ох, детка, я согласен. У тебя определённо имеются прекрасные активы.

— Сэр, Вы можете играть с моими активами в любое время.

Усмехнувшись, он прошептал:

— Именно так я и собираюсь поступить.

Его поцелуй был нежным… сначала… а затем его язык толкнулся внутрь, и он просто… брал свое. Овладевал. Присваивал себе.

Остановившись, он коротко улыбнулся ей и расстегнул манжеты на запястьях. Затем вытащил вибратор-кролик, и ее внутренние стеночки сжались вокруг пустоты.

— Время сменить позицию, детка.

Её голова закружилась, пока он помогал ей сесть. Пол холодил ее босые ноги, и она осмотрелась, чувствуя себя так, будто последний час путешествовала по какой-то экзотической стране.

Он похлопал по широкой диванной подушке.

— На колени прямо сюда, и держись за спинку дивана.

Когда она повернулась и приняла нужную позу, её колено соскользнуло, и она плюхнулась вниз, завалившись набок, что очень походило на выброшенного на берег кита. Боже. Она любила себя и свои изгибы, но её неуклюжесть вызывала воспоминания о школьных уроках физкультуры, о том, как она была толстой девочкой, о том, как ее высмеивали.

Когда Джейк поднял ее, она почувствовала себя… отвратительно. Её рука прижалась к округлому животу, когда она страстно испытывая желание быть стройной и грациозной, и… и всем, чем она не являлась. Подавляя слёзы, она выдавила слабую улыбку и сказала:

— Дай мне попробовать снова, — она начала подниматься на колени.

Он остановил её, удерживая за плечи.

— Минутку, детка. Что случилось?

— Н-ничего, — её голос дрожал. Господи, какая же она идиотка! — Я в порядке, — она оттолкнула его руки от себя.

— Чушь собачья, — все же убрав руки, он опустился перед ней на корточки. — Ты выглядишь так, будто я тебя ударил.

— Ты такой… упрямый…

Когда его подбородок слегка приподнялся, она тут же растеряла все слова. Смелость назвать Дома упрямым не могла привести ни к чему хорошему.