Покемонов день

Гоша закурил простую сигарету. Выглядел он теперь как дворовый мальчишка, скучающий, пока взрослые пацаны ведут непонятные взрослые беседы.

Она потянулась к Гошиной руке. Он, заметив ее жест, отдал ей свою сигарету и тут же полез за новой.

– Я ошиблась, – сказала девушка как-то неожиданно зло. – Думала – так: если вернуть… вот взять и вернуть свое унижение любому из этих уродов…

– Ё! – Гоша хлопнул себя по бедрам. – Да слышали мы это!

– Взять и вернуть, – еще раз отчеканила она. – То станет легче. Не стало.

Гоша прочувствованно матюгнулся. Владимир Николаевич сказал:

– Ты сама же говорила: нужно, чтобы был кто-то совершенно случайный… прохожий… тогда получится как надо. Это – прохожий. Покемон, ты прохожий?

– Да.

Девушка присела и пружинисто выпрямила ноги:

– Да, я говорила!

– Получится, что ты отомстила всем сразу… Так ты говорила. Покемонам, уродам всем, – волновался Владимир Николаевич.

Она затянулась и отшвырнула сигарету в темноту.

– Я же… Сколько раз повторять: так мне казалось! Я ошиблась.

Покемон мерз, мерзли пальцы на ногах, мерз беспомощный, похожий на поросячий хвостик, пенис.

– Казалось так – а теперь я вижу, что ошиблась! Ошиблась! – в голосе ее слышалась накрапывающая истерика. – Когда тот урод надел мне наручники…

– Так! Не надо, прошу тебя, – Владимир Николаевич порывисто сжал ее запястья, но она вырвалась.

– Пшел вон! Ему рассказываю! – девушка подскочила к покемону. – Никто, веришь, никто до утра не хватился, куда это горничная подевалась.

Холодно, противно, болит избитое тело. Чужая истерика зачем-то оттягивала момент окончания пытки.

– Он меня сразу электрошоком вырубил, как я только зашла. Во-от, – последнее слово она почти пропела. – Затолкал мне в рот полотенце, заставил раздеться. Помогал, в наручниках же неудобно.

Она снова вытянула руку в сторону Гоши, и тот опять отдал ей свою сигарету.

– Пришла в себя – он в поролоновом костюме покемона, кривляется, хохочет, аж визжит, а на мне… – девушка запнулась и какое-то время не могла продолжить, заикалась.

Ее колотило, руки, поднимающиеся к голове, ходили ходуном.

Гоша торопливо сел в машину и запустил двигатель.

Девушка придвинулась совсем вплотную к покемону, так что он теперь чувствовал запах ее духов.

– А на мне свадебная фата, – прошептала она и, опуская трясущиеся руки вниз, дважды показала, как фата спускалась ей на плечи. – Фата. И я вся…

– Молчи! – Владимир Николаевич подскочил к покемону и схватил его за подбородок. – Посмотри на него! Он ведь такой же точно урод. Такой же точно! Урод! Они же все – одинаковые. Понимаешь – одинаковые!

Девушка молча трясла головой.

Гоша вылез из машины, встал в стороне.

– Ты была права. Совершенно права, – Владимир Николаевич кричал. – Не найти того самого – ну что ж, уродов этих, покемонов долбаных – целый город. Целый город. Выдергивай любого, не промахнешься, – он выпустил подбородок покемона.

Девушка, хватая воздух ртом, по-прежнему трясла головой – видимо, пыталась что-то сказать.

– Все, – скомандовал Гоша. – Едем, – и, схватив ее под локоть, потащил к машине.

Возле столба валялась арматурина. Я наклонился, схватил ее и, скуля от врезающихся в голые ступни камней, рванул следом. Все трое обернулись. Я замахнулся, рифленое железо прочно сидело в ладони. Гоша стоял вплотную к ней. Владимир Николаевич присел и высматривал вокруг себя, что бы схватить. Девушка резко шагнула мне навстречу и ударила кастетом в переносицу.

Я лежал, она била меня еще, но уже не так сильно. Ее сотрясали рыдания, и она кричала – будь я проклят, она меня ненавидит, чтоб я сдох и всякое такое.

– Пойдем, хватит. Тише. Пойдем, вставай, вставай.

Они уезжали, а я копошился в ворохе своей одежды, не мог найти трусы. Их нигде не было. Кровь хлестала из разбитого носа и заливала руки, одежду, выцветала на светлой бетонной пыли. Я торопился так, будто еще можно было убежать из этой беспросветной мерзости. Торопился, как во сне – оставаясь свинцово неповоротливым. Воздух вокруг меня густел. Чем быстрей я убегу, тем меньше замажусь. Чем быстрее, тем меньше. Я нашел трусы чуть в стороне от остальной одежды, надел их. Брюки и куртка лежали друг на дружке.

Черная «девятка» взревела на тянущемся прочь из котлована подъеме и исчезла.

Я сел, чтобы надеть носки. Потянувшись за ботинками, упал на бок. Почему-то долго не мог подняться. Заплакал. Заболел разбитый нос. Поднялся, и сразу столбы пошли хороводом, и я пошел им навстречу, пытаясь так остановить этот круговорот. Нужно было остановиться. Остановить бы кровь. Буду весь в крови. Не мог остановиться. Хотел только одного – убежать. Ходил по кругу, навстречу вертящимся столбам.

Спрятаться. Спрятаться. Спрятаться – и все пройдет. Телефон. Встал над ним, упал на четвереньки. Выковырял сим-карту из обломков. Вскочил, и уже не дожидаясь, пока ко мне вернется равновесие, побежал из бетонного короба. Туда, где недавно растаяли красные огоньки автомобиля. Выскочил в лунный свет, и спотыкаясь, отпихивая ладонями скользкую землю, стал подниматься.

За мной неслись мертвые котята, посверкивая яркими глазками. «А, вот и вы!» Все это время они дожидались меня где-то поодаль. Котята стали большими, мохнатыми. Я падал, и они утыкались мордами мне в спину. И отскакивали на вытянувшихся тонких лапах. И остервенело лаяли прямо в ухо.

Я вспомнил, что не подобрал бумажник. Оставалось несколько шагов – выскочить в распахнутые ворота. В бумажнике был паспорт.

– Нужно вернуться, – крикнул я во все горло. – Нужно вернуться!

И рассмеялся, размазывая кровь по лицу. Ну вот, рассмеялся и я. Такой уж был день. Все смеялись.

Сон про Лору и Лешу

Лежа под капельницей, я вспоминал сон про Лору и Лешу. Тот самый, птичий сон.

Лора садилась на бортик неработающего фонтана спиной к центру сквера.

Все садились лицом, чтобы наблюдать друг за другом – ведь горожане по природе своей эксгибиционисты ( а потому что все равно негде спрятаться ) – а Лора садилась спиной. Перед ней паслись голуби, склевывая пшено со ступенек магазина. Кто-то весьма пунктуально, каждое утро ровно в девять, под девять выкриков механической кукушки, сыпал им пшено со своего балкона. По утрам в сквере курили люди из близлежащих офисов. Останавливались по дороге на работу, подстилали газетки под зад, рассаживались на лавочках и бортике фонтана (с той стороны, что обращена была к центру сквера – это важно… ну, потому что только Лора садилась с другой стороны). Кто-то с чтивом в мягких обложках, кто-то со стаканчиком кофе из автомата. Золотая минутка, похищенная у трудового утра.