Покорение вершин

А я только сейчас, после нападения, начал понимать, что вокруг начинает сереть, и весенний вечер идёт к концу.

Нам нужно было место, чтобы установить лагерь и приготовиться к ночлегу, по возможности на суше, и ещё укрепить его насколько возможно.

Выбрали один из островков, на который все поместились, по пути наломав полусухих ветхих коряг и кустов, которые силой зубера были быстро воспламенены и дали необходимое тепло, чтобы просушить одежду.

На грядущую ночь распределили сильные караулы, потому как туман становился всё ближе, всё больше обступал наше убежище, пуская свои языки вглубь и рассеиваясь лишь у жарких костров, а за ним, в белой пелене, всё чаще раздавалась капель, будто стекающая с того, что было укрыто под водой.

Я проверил верные сечки, кинжал, копьё, что больше служило удобным посохом в течении дня, и заставил всех быть начеку, и многие ослабили свои мечи в ножнах, перетянули их ближе к пузу, под руку. Крысы, кто хоть как-то имел отношение к окружающим землям по причине того, что выросли недалеко, слушая шумы приближающейся ночи просыпающегося болота, трещали о болотах Намун всевозможные истории, из чего можно было сделать вывод, что тут мы могли увидеть всё что угодно. Пожалел, что не порасспрашивал местных побольше об истории этого места. А то из рассказов выходило, что тут когда-то и люди жили, и войны активно бушевали всех против всех: и «большие рогатые воины», зверолюды отмечались, и, конечно же, без зеленокожих не обошлось. И воевали тут все до тех пор, пока маленькое болотце в южной части местной речки Гнилушки не стало разрастаться, поглощая одно поселение за другим, а в тумане не пропало несколько дружин местных владык. Тут я начал понимать, что было бы неплохо вернуться на твёрдую землю и привести сюда побольше зуберов и рабочих, чтобы сразу начать копать канавы, уводя воду в нагорье, спуская её в Эбо или пустоши.

Что за болото, что тут терялись многие? Была ли опасность плотской или это местные призраки так шалили? И вот как-то второй вариант я совсем не рассматривал, глядя на скудость местной фауны и с трудом сдерживаясь, чтобы не поднималась шерсть на загривке при любых звуках, раздающемся поблизости, причины которых были скрыты белой пеленой. Там, за пределами нашего лагеря раздавались глухое постукивание, звуки льющейся воды.

Впрочем, посылать своих подопечных, чтобы проверить, что же там движется и отчего завивается кольцами туман, я считал нецелесообразным.

А потом из темноты просто вылезла белесая, будто бы ни разу не видевшая солнца, бугристая и тупорылая морда какого-то страшилища, покрытая всевозможной растительностью, то ли вросшей в его тело, то ли захваченной по пути откуда-то со дна. Его пара круглых глаз, расположенных по сторонам от мощной челюсти, наполненной двумя рядами коротких зубов, смотрели вперёд, а из глотки вырывались сиплые, булькающие звуки, когда огромные, мощные широкие лапы перебирали по грязи, порой увязая в топком берегу и роняя морду этого существа в грязь, что не слишком хорошо сказывалось на его скорости.

И далеко не сразу я приметил пару маленьких тараканьих лапок, росших из того места, где по идее должна была быть шея. И оно, таща хвост из гнилья, довольно быстро, не мигая, направилось к бойцам, и мы не сразу узнали зачем — так как сразу несколько тяжелых пуль ударило его в морду, вырывая клочья мяса и костей, далеко не сразу его убившие.

А потом полезли его собратья…

Вода волной хлынула на грязь, когда несколько десятков чудовищ побежали на отряд, сминая первые ряды.

Перезаряжающие ружья воины просто не успевали нашпиговать их пулями, а копья с трудом входили в их толстую шкуру.

Строй оказался прорван, светящиеся голохвостые побежали назад, а в зубах и лапах монстров оказалось несколько живых воинов, придавленных мокрыми тушами. Отчаянно вереща, они кусали, рвали когтями своих врагов, и как раз оттуда, снизу, им удавалось нанести свой урон.

Правда монстрам было достаточно всего раз опустить свою лапу на зубастых противников, как верещание и сопротивление оказывались сломленным. Кольчуга, ткань и кожа плохо защищают при таком давлении. И эти зойлы (кто первым их так назвал, так и не выяснили: один сказал слово, другой повторил, что-то изменив, это слово подхватили, в свою очередь исковеркав, и в итоге имеем то, что имеем — в любом случае их надо было как-то называть.) не торопились поживиться спрятанным под слоем грязной защиты мясом. Они, раскрыв свои огромные пасти, с хрипом утаскивали их прочь, в светлую мглу тумана.

— Разбирайте цели!

— Пали по тому!

— Я-я уже!

— Быстрее-быстрее, выблядки мышиного помёта!

— Не видишь бошку? В жопу стреляй!

— Он его утащит, сам с тыкалкой стоять впереди будешь!

После первого неожиданно накатившего вала все быстро пришли в себя, перестроились, закрыв дыру, копейщики упёрли копья в головы тварям, пусть и скользя назад под их натиском, но это позволяло держаться на дистанции, а также дало время для того, чтобы практически в упор стрелять по болотным хищникам.

И мы бы с ними справились ещё быстрее, если бы не туман, что вёл себя не так, как положено порядочному атмосферному явлению.

Несколько бойцов завизжали, почувствовав к себе прикосновение, когда туман сгустился и окутал их, словно помогая болотным страшилищам. Языки тумана цеплялись за лапы, оружие, тела, замедляя удары и порой нарушая равновесие. Туман напирал, становился ещё непрозрачнее, злее, вторгался в разум на расстоянии, скрывал звуки происходящей борьбы…

Пока Огненная капля, сформированная Хруком Ищущим, огненным цветком пронеслась вперёд, разрывая плоть тумана, очистив от него большую «просеку» в скрытой от нас области, и туман отступил, сдал назад, ослабив на время хватку.

Одна за другой глазастые страшилы умирали, завязнув среди кучи крыс.

— Бегут!

— Догнать-догнать!

— Мягкие хвосты! Хватай!

Теперь уже те из зойлов, кто не взял себе добычу, повернули назад. А крысолюди наскакивали сзади, кололи и рубили, а те даже не могли повернуться назад, потому что тело им это не могло позволить. Почему-то мягкие хвосты рубились целыми ломтями, а зойлы только хрюкали/булькали и торопились в воду.

Это на первый взгляд в нападении на нас принимали участие многочисленные твари, а подсчитав тела убитых — 7 и видя, сколько всего ушло, видно было, что число нападавших едва дотягивало до двух дюжин.

Никто не переживал по утащенным в топь товарищам (сколько их там было то — хвостов пять), а больше по их орудию и доспехам. Но и убитые зойлы привлекли к себе внимание — вокруг них крутились, убийцы ставили на них лапы, задирали носы. Потом начали переворачивать, смотреть лапы, пробовать на вкус их мясо (тухловатое на вкус, а потому любители сразу нашлись), вскрывать, чтобы рассмотреть органы. В общем, внутренности обычные, если не считать маленьких тоненьких червей в печени — но это вообще обычное дело для тех, как рассказывал Мартин, кто жрёт всё подряд и не жарит мясо.

Огромные головы были практически неуязвимы для холодного оружия (если только не бить двуручным оружием со всей мочи), и к тому же для мелких низкоскоростных снарядов пращи вообще неуязвимы.

Следующее нападение произошло с другого конца островка (метров 100x80), когда бойцы отряда вновь успокоились, и монстры утащили здесь двоих, прежде чем мы отстрелялись от них.

Пылающий костёр посреди острова хорошо подсвечивал наши фигуры на фоне окружающего тумана.

Первые нападения показали, что при довольно большом количестве обороняющихся стрелков, спрятавшихся за спинами бойцов ближнего боя, при нападении тяжёлых чудовищ на узкий участок (до 10 м) при недостатке видимости продолжать биться так же — это всё спускать на волю случая. Даже второе отбитое нападение обошлось с нашей стороны без жертв лишь чудом.