Покойная графиня Вовк

– Пелагея Макаровна, – встал он из-за стола, направляясь к статной даме.

– Государь, – покорно приветствовала его властная женщина.

Уже не молодая, одетая по последней моде владелица пяти доходных домов в Петербурге и двух заводов в Орловской области, Пелагея Макаровна давно не видела самого императора, а в императорской резиденции и вовсе не бывала прежде. Если быть точной, в последний раз они виделись на похоронах Кириллушки в Рождествено. Прежде несколько раз он навещал певчего мальчишку в доме на набережной. Но после… Казалось, что с уходом Ворина, пропал и последний волшебный блеск Лариных тайн.

– Надеюсь, вы хорошо добрались, а моя просьба не доставила вам хлопот.

– Ваше Императорское Величество, кому может быть в тягость визит по вашему личному приглашению? – она учтиво улыбнулась, а в глазах мелькнула насмешливость.

Пелагея знала, кому это будет в тягость – Лизавете. Та, не скрывая презирала и самого императора, и его политику. Не скрывала она и причин, по которым не выносит властителя. В смерти странной Лары она винила только его. За долгие годы она так и не поменяла мнения, касательно значения мужчины в жизни женщины.

– И все же, боюсь, что мне нечем вам помочь, – продолжила Пелагея, – наша Лара и при жизни была девушкой загадочной, а теперь… – она помедлила, размышляя, насколько вольно имеет право изъясняться, – Могу я говорить искренне?

Николай Павлович и забыл, как вольно вечно выражались слуги покойной графини.

– Извольте, – кивнул он.

Женщина обернулась, проверяя одни ли они в кабинете, убедившись, понизила голос и продолжила:

– Вы нынче о ней вспоминаете с теплом, оттого, что ее давно нет с нами. Прошу простить мою дерзость, но была бы она жива, вы бы от нее устали. Мы бы все от нее устали. Прошу, дайте договорить, второй раз я уже не соберусь с духом говорить вам такое, – заметила она недовольство на лице собеседника. – Разве не помните, сколько проблем она всем доставляла? Я, как и многие , любила ее, но останься она в России, останься она жива, я боюсь, кончила бы плохо.

Женщина печально посмотрела куда-то в сторону. Рыжие волосы пронизывали холодные пряди седины. Николай Павлович и не представлял, сколько лет прошло.

– Лариса Константиновна жила ярко, она бы сгорела… У нее были убеждения, которые в нашем мире не работают. Она жила по совести, она страдала от того, что не могла быть с человеком, которого любила…

Пелагея печально вздохнула, глядя императору прямо в глаза. Он понял, что женщина винит его за многое.

– Поймите, государь, вы бы ее не простили, если бы она не умерла… А она бы не смогла с этим смириться. И в конце концов… – Пелагея пожала плечами, показалось, что она хотела бы заплакать, но не могла. – Наш мир убил бы ее.

Николай Павлович смотрел на эту состоятельную даму и думал о том, что помнил ее Лариной горничной. Пелагея была чем-то похожа на свою бывшую госпожу, разве что… Действительно, Пелагея знала, в каком мире живет, наверное, оттого и добилась подобного успеха.

– Не находите странным, что нынче все выглядит так, будто графини никогда и не было? – выразил свое недовольство самодержец.

– А вам непременно нужно физическое доказательство ее существования? – она внимательно посмотрела на императора, не выражая ни страха, ни почтения, Пелагея просто не понимала, зачем ворошить прошлое, спустя столько лет.

– Если бы нас не связывали долгие годы знакомства, я бы указал на вашу бестактность, – Николай Павлович вернулся к столу.

Как бы ему не хотелось, он не мог злиться: ему не хватало противоречивости, не хватало воспоминаний о ней.

– Не серчайте, я просто хочу понять, зачем вам это? – Пелагея вздохнула, предчувствуя, что император слишком увлекся поисками чего-то в столе, поэтому продолжила, – и все же, – она открыла кожаную папку, извлекая листок, – Саша не хотела вам отдавать… Никто не хотел, если честно. Нам тоже память о ней нужна. иначе выйдет, как с Кириллушкой. Сгинет и помнить не будут…

Николай поднял взгляд на лист, немного побледневший карандаш и осторожная подпись «10.10.25». Он замер, глядя на тонкую фигуру. Ей не нравился этот портрет и император поклясться был готов, что она от него избавилась.

***

Лара неспешно поднималась по знакомой лестнице, напевая что-то из народного, что-то, что часто исполняла Пелагея, вытирая пыль. День хоть уже и холодный, но все же не наполненный сыростью поздней осени, вселял какую-то непередаваемую радость. Она шла в гости к Александре Федоровне, но та, очевидно, позабыв о встрече, задержалась у какой-то знакомой. Лара, не имевшая никаких планов, решила ждать княгиню.

Лариса Константиновна имела странного качества талант вписываться в дома: из частой гостьи она скоро становилась частью семьи и в определенный момент ее пребывание начинало восприниматься чем-то само собой разумеющимся. Как это было с семейством Рылеева, а ныне и в семью великого князя Лара вписалась, и уже ни у кого не возникало вопросов, отчего графиня Вовк так свободно насвистывает песни, поднимаясь по парадной лестнице.

– Николай Павлович! – изумилась она вышедшему ей навстречу инженеру.

Изумительным здесь было не присутствие Николая в собственном доме, а его разнузданный вид. Ларе уже приходилось видеть инженера без формы, но отчего-то она так и не привыкла видеть его в белой рубашке и без мундира.

– Лариса Константиновна, чем обязан вашему визиту? – не удивился ее появлению тот.

– Хотели с Александрой Федоровной начать «Гордость и предубеждение», – Лара приподняла толстую книжку.

– Вот как? – разочаровался он тем, что Лариса Константиновна в очередной раз пришла не ради него.

– Обожаю это произведение! – кивнула Лара, точно не замечая неудовольствие собеседника. – И как оказалось, Александра Федоровна его не читала, вот наконец-то смогла отыскать экземпляр…

– В таком случае, спешу вас огорчить, вашей подруги нет дома и не уверен, что она скоро воротится.

Лара потупилась, предполагая, что сейчас ей все же придется поехать домой. Странные у них нынче складывались отношения с инженером. Она его простить никак не могла. Впрочем, быстро прикинув, что с таким же успехом она все еще успевает ворваться в жизнь Рылеева или Каташи, графиня открыла рот, чтобы озвучить свое намерение откланяться, но Николай ее опередил:

– Быть может, вы захотите составить мне компанию? – с бесстыжей надеждой спросил тот.

– А чем вы заняты? – Лара прищурилась, не боясь показать заинтересованности.

– Так, набросками, – с наигранной скромностью сообщил Николай.

– Вы рисуете? – восхитилась Лара, уважавшая в прочих таланты, ей не подвластные.

– И весьма недурно! – точно обиделся он на то, что Лариса Константиновна не слышала о его незаурядном навыке.

– Я правда могу посмотреть?

Спросив это, Лара уже устремилась в комнату, мимо инженера. Ей не нужно было предлагать дважды. Она схватила тонкую стопку бумаг с нарядными офицерами. Очевидно, красивые мужики в форме нравились не одной лишь графине. Лара внимательно посмотрела в глаза Николая, так долго, что казалось, будто девушка в душу заглянуть силилась.