Покойник с площади Бедфорд

– Вы думаете, что Каделл был таким человеком? – Томас не смог скрыть свои сомнения.

– Раньше я так не думал, – ответил Корнуоллис. – Но оказалось, что сильно ошибался. Я не думал, что он сможет шантажировать своих знакомых просто потому, что ему нравится демонстрировать свою силу и наблюдать, как они страдают, – добавил он с горечью. – Я просто не в состоянии понять, почему люди могут получать от этого удовольствие. Могу только предположить, что он отчаянно нуждался в деньгах – может быть, сильно проигрался – и намеревался забрать у нас все, когда почувствовал бы, что мы дошли до нужного состояния.

– Но где же все-таки Альберт Коул? – вздохнул Питт, пожевав губу.

Корнуоллис неожиданно встал и подошел к окну. Он повернулся спиной к своему подчиненному и стал смотреть на улицу.

– Я не знаю, – пожал он плечами. – Возможно, случилось простое совпадение – этот человек или уехал из Лондона, или умер. И это не имеет никакого отношения к Каделлу.

– А как же счет? – Суперинтендант не мог сдаться так быстро, и не только из-за леди Веспасии, но и из-за того, что его мозг требовал более логичных ответов.

Шеф продолжал смотреть на улицу.

– Я не знаю, – признался он. – Может быть, произошла еще одна ошибка, и на этот раз ошибся продавец в магазине… Это что, так важно теперь?

– Балантайн встречался с Каделлом по поводу поступлений из сиротского фонда, – продолжил полицейский, глядя на прямую спину помощника комиссара и на его широкие плечи. – Его волновало, что они недостаточны.

– А почему вы об этом заговорили? – недоуменно спросил Корнуоллис, поворачиваясь к суперинтенданту. – Какое это имеет отношение к… Да ни к чему это не имеет отношения!

– Вполне возможно, что вы правы, – признался Питт. – Я был в приюте, которому они помогали. Все тамошние бухгалтерские книги просто идеальны.

– А зачем вы туда поехали?

– Леди Веспасия Камминг-Гульд отказывается верить, что Каделл – преступник…

– Ну конечно! Кто бы сомневался! – Шеф пересек комнату, скривившись от раздражения. – Вдова Каделла – ее крестная дочь. Очень трудно бывает признать, что тот, в кого ты верил столько лет, оказался виновен в жестоком и гнусном преступлении. Мне самому в это трудно поверить. Мне Каделл действительно нравился. – Помощник комиссара глубоко вздохнул. – Но чем дольше она сопротивляется этому признанию, тем труднее ей будет потом согласиться с ним. Будет гораздо больнее.

– Если вы считаете леди Веспасию вздорной старухой, которая просто отказывается признать очевидную правду, – теперь в словах Питта было больше эмоций, чем логики, – то вы очень недооцениваете ее. Леди Камминг-Гульд знала Лео Каделла еще до его женитьбы, а она женщина очень мудрая и опытная. В этой жизни она видела больше, чем мы с вами, вместе взятые, особенно таких людей, о которых мы сейчас говорим. – Речь Томаса прозвучала жестче, чем он собирался высказаться, но времени на соблюдение правил приличия у него не было.

Его собеседник покраснел. Вначале Питт подумал, что он разозлился на его резкость, но потом понял, что бывший моряк залился краской стыда.

– Простите меня. Поверьте, я очень высокого мнения о леди Веспасии, – Корнуоллис снова отвернулся от Томаса. – Наверное, завершение всей этой муки… ослепило меня до такой степени, что я перестал обращать внимание на горе других людей. – По его голосу было видно, что эмоции переполняют его. – Я так жаждал, чтобы это поскорее закончилось, что любые препятствия теперь выводят меня из себя. За это время мне пришлось передумать об очень многом, о событиях, которые я принимал на веру всю свою жизнь, о людях, которым доверял… и о мнениях обо мне тех, кого я, как мне казалось, хорошо знал. Даже в моей карьере… хотя это сейчас не важно. – Он выдохнул и повернулся к Питту: – Вам действительно надо найти Коула. Или пусть этим займется Телман. Ведь больше у нас сейчас ничего не горит?..

Прежде чем суперинтендант успел ответить, в дверь кабинета громко постучали.

– Войдите, – разрешил шеф, поднимая глаза на дверь.

Появившийся на пороге служащий выглядел очень встревоженным.

– Судья Квейд требует встречи с вами, сэр, – обратился он к Корнуоллису. – Он чем-то очень обеспокоен и говорит, что дело очень срочное.

– Впустите его, – распорядился помощник комиссара. – Питт, я думаю, вам лучше задержаться.

Телониус Квейд вошел в кабинет через секунду, и оказалось, что клерк действительно ничуть не преувеличил. На худощавом интеллигентом лице судьи была написана глубокая озабоченность.

– Прошу прощения за это вторжение, мистер Корнуоллис, – заговорил судья, после чего взглянул на суперинтенданта. – Хорошо, что вы тоже здесь, Томас. Боюсь, что произошло нечто, что меня беспокоит – очень беспокоит, – и я счел своим долгом проинформировать вас об этом происшествии на тот случай, если оно окажется для вас интересным.

Квейд выглядел сконфуженным, но настроен был по-боевому.

– Что случилось? – спросил Питт, почувствовав, как сердце его ушло в пятки. Странно, но он совсем не удивился происходящему.

– Данрайт Уайт только что отказался от рассмотрения в суде дела, которое было закреплено за ним. – Телониус быстро перевел взгляд с Корнуоллиса на Питта и обратно. – Дело довольно серьезное: о многотысячном мошенничестве в одном крупном инвестиционном фонде. Его отказ доставит всем очень большое неудобство и отложит слушания до тех пор, пока новый судья не ознакомится со всеми сторонами этого дела.

Корнуоллис неподвижно замер на месте, затем спросил без всякой надежды:

– Он что, заболел?

– Именно так он и сказал, – ответил Телониус, – но я видел его вчера вечером в опере, и он был в отличной форме. – Губы судьи сжались. – Так получилось, что я знаю его врача. Я набрался смелости и позвонил ему сразу же, как только услышал эти новости. Боюсь, что мне пришлось ему солгать. Я спросил, в какой госпиталь увезли Данрайта, так как хочу послать ему письмо и помочь, если он в чем-то нуждается. Было очевидно, что врач не понимал, о чем я говорю, и предположил, что я, должно быть, ошибся. Естественно, человек может заболеть и остаться дома, не ставя при этом в известность своего врача, но на Данрайта это совсем не похоже. Он человек дисциплинированный. И в любом случае, если бы ему стало плохо, за врачом послала бы миссис Уайт.

Корнуоллис хотел было предложить какое-нибудь правдоподобное объяснение услышанного, но передумал и закрыл рот. Он не заметил, как его тело вновь напряглось, а с его лица исчезло выражение покоя.

– Мне кажется, – печально сказал судья, – что письмо по какой-то причине запоздало. Уайт мог подумать, что у Каделла были сообщники и что угроза все еще существует. – Он опять посмотрел на своих собеседников. – Я не знаю, что вы обо всем этом знаете, но если вы уверены, что Каделл был один, то вам надо уговорить Уайта не отказываться от слушаний. Если же вы в этом не уверены, то надо продолжать работать. Мне кажется, что дело еще не закончено.