Покуда я тебя не обрету

– А Брамс – не пусковой механизм? – спросил Джек.

– Его музыка – да, но книга о нем – нет, – ответил любитель всего точного доктор Бергер.

– У вашего отца персональная палата – две комнаты и ванная, – сказал профессор Риттер.

– Поэтому так дорого, – вставила доктор фон Pop.

– Я заказал столик на сегодняшний вечер, – сказал Джек. – Не знаю, кто из вас захочет составить нам с папой компанию, но так или иначе нас ждет столик на четверых в «Кроненхалле».

– «Кроненхалле!» – воскликнул доктор Хорват; и как только в спортзале не полопались все стекла, подумал Джек. – Вам следует заказать или венский шницель, или жареные колбаски!

– В «Кроненхалле» есть зеркала, – вспомнила доктор Крауэр-Поппе, – одно у входа, другое возле серванта.

– Можно сделать так, что Уильям их не заметит, – сказал профессор Риттер.

– А как быть с зеркалом в мужском туалете? – спросил доктор Хорват.

– Кто идет? Я сегодня вечером не могу, – сказал доктор Бергер.

– Я, если хотите, – вызвалась доктор Крауэр-Поппе, – у меня, в принципе, сегодня одна встреча, но я могу ее отменить.

– Будьте так любезны, Анна-Елизавета! Вдруг Уильяму понадобятся таблетки, – сказал профессор Риттер.

– Гуго тоже не занят, – заметила доктор фон Pop.

– Нет уж, Рут, если можно, избавьте меня от Гуго, – заявила доктор Крауэр-Поппе. – Таким, как Гуго, как бы это сказать, в «Кроненхалле» не место.

– Вы хотите, чтобы пошел я? Но я собираюсь завтра к Святому Петру, а церковь и ресторан практически в один день – это слишком, – сказал доктор Хорват.

– Возможно, я смогу, – произнес профессор Риттер, – мне нужно свериться с расписанием. Или, может быть, доктор Хубер?

– Идти в ресторан со специалистом по внутренним органам? Разумно, разумно, – заметил доктор Бергер. – Вдруг кого-нибудь стошнит.

– В «Кроненхалле» никого никогда не тошнит! – возмутился доктор Хорват.

– У доктора Хубер слишком много срочных вызовов, – возразила доктор Крауэр-Поппе, – и если она нас вдруг покинет, я останусь одна на зеркала, Уильяма и Джека. Кроме того, нам нужен еще один мужчина – на случай, если Уильям соберется в туалет.

– Но с вами буду я, – напомнил Джек.

– Я хотела сказать, еще один мужчина, который знает, чего ждать от вашего отца, – сказала доктор Крауэр-Поппе.

– Я сверюсь с расписанием, – повторил профессор Риттер.

Выражение лица доктора фон Pop было по-прежнему начальственным, но она улыбнулась. Джек впервые видел ее улыбку, а вот коллегам она была знакома.

– Что вы хотите сказать, Рут? – спросила доктор Крауэр-Поппе.

– Коллеги, неужели вы думаете, что сможете удержать меня от визита в «Кроненхалле» в обществе Уильяма и Джека Бернсов? Но это невозможно! Знайте, вы не удержите меня даже от визита в мужской туалет – пусть только туда соберется Уильям Бернс! Даже не пытайтесь! – заявила доктор фон Pop.

Доктор Крауэр-Поппе закрыла лицо руками; судя по всему, лекарства, способного удержать доктора фон Pop от визита в «Кроненхалле», тоже не существовало. Доктор Бергер лишь покачал головой.

– Отлично, значит, мы договорились, – неуверенно произнес профессор Риттер.

– Ну что же, мне все равно, с кем идти, лишь бы не с Гуго, – философски заметила успокоившаяся доктор Крауэр-Поппе. – Итак, с Джеком и Уильямом отправляемся мы с Рут.

– Анна-Елизавета, я даже передать вам не могу, как рада сему обстоятельству, – сказала доктор фон Pop.

– Пожалуй, мне нужно отправиться домой и подготовиться к ужину, – сказала профессору Риттеру доктор Крауэр-Поппе.

– Разумеется, разумеется! – воскликнул профессор; все проводили взглядом доктора Крауэр-Поппе. Она была так элегантна, ей шел даже медицинский халат.

– И что только Анна-Елизавета наденет сегодня! Я умираю от любопытства! – сказала доктор фон Pop, дождавшись, пока коллега уйдет. – Она ведь отправляется домой переодеться!

– Они с мужем собирались сегодня куда-то пойти, – сказал доктор Бергер. – Видимо, Анна-Елизавета отправилась домой сообщить ему, что все отменяется. Она полагает, наверное, что если сделает это лично, муж не обидится.

Джек чувствовал себя неловко, что заставил доктора Крауэр-Поппе изменить планы. Напротив, доктор фон Pop, которой тоже, судя по всему, пришлось изменить свои планы, была чрезвычайно этому рада.

– Не беспокойтесь! – потрепал по плечу Джека доктор Хорват. – Что бы сегодня ни случилось, вы идете в «Кроненхалле»!

– Я приехал только ради отца, – напомнил Джек.

– Мы просто хотели вас подготовить к встрече с ним, – сказал доктор Бергер.

Доктор Хорват похлопал Джека по спине.

– Я хотел попросить вас об одной малости, – сказал он.

– Конечно, о чем же?

– Если можно, скажите что-нибудь! Я имею в виду – какую-нибудь реплику Радужного Билли! Я знаю, вы можете! – сказал австриец.

– Ясное дело, – произнес Джек голосом Билли; какое облегчение, он все-таки может играть! После неудачи в аэропорту Джек несколько забеспокоился.

– Wundersch"on! («Восхитительно!») – воскликнул доктор Хорват.

– Как вам не стыдно, Клаус! – сказала доктор фон Pop. – Надеюсь, вы простите меня, но от Радужного Билли у меня мороз по коже.

– Это правильно, этот персонаж так задуман, – сказал ей Джек.

– Я должен сказать вам, Джек, – сообщил профессор Риттер, – что Уильям умеет произносить эту реплику точь-в-точь как вы!

– Ваш отец неплохо вас изучил, – сказал доктор Бергер.

– Будьте готовы, Джек, – отец знает о вас куда больше, чем вы подозреваете, – предупредила доктор фон Pop.

Доктор Хорват перестал массировать Джеку плечи, и его сразу дружески обняла доктор фон Pop.

– Да-да, Хетер говорила мне, он выучил наизусть все мои реплики, – сказал Джек.

– Джек, речь идет отнюдь не только о ваших фильмах, – заметила доктор фон Pop.

– Рут, думаю, мы достаточно подготовили Джека, – сказал доктор Бергер.

– Ja, der Musiker! («Да-да, музыкант!») – заорал Джеку в самое ухо доктор Хорват. – Пришла пора знакомиться с музыкантом!

Глава 39. Музыкант

В стационаре Кильхберга царила некая безмятежность, которую Джек в свой первый визит, надо признаться, недооценил (не удивительно, ибо сам пребывал в далеко не безмятежном расположении духа). Здание больше походило на отель, чем на больницу, – белая штукатурка, голубые, как вода в озере, ставни. Комнаты отца располагались на третьем этаже, в углу здания – из окон открывался вид на восточный берег Цюрихского озера и крыши других построек санатория. К югу от озера сквозь пелену дымки виднелись вершины Альп.