Покушение

— Мне нужно сменить квартиру, и именно это для меня сейчас самое главное. — Капитан поднялся. — В конце концов, перестань бравировать своими чувствами, будь то любовь к родине или к семье…

— Случилось что-то непостижимое, Фриц!

— А я считаю такое развитие событий вполне закономерным. Твое же дело — выбирать, что тебе больше нравится.

— Скажи, какое отношение имеешь к этим событиям ты? — настойчиво вопрошал Константин. — Скажи же мне!

Капитан улыбнулся и принялся натягивать носки.

В комнате было широкое берлинское окно, а мебель изящная, украшенная резьбой в стиле раннего бидермейера [29] . Часы на камине зазвонили чистым серебряным звоном.

— Идеалисты всегда украшали этот мир, — сказал Фриц Вильгельм фон Бракведе, доставая ботинки, — но в сложившихся обстоятельствах они выглядят просто идиотами. Они мне осточертели…

— Фриц, я действительно не знаю, что думать о тебе.

— А ничего, — заявил тот и завязал шнурки. — Я не жертва и не злодей. У меня нет иного желания, кроме желания выжить, и я надеюсь, что это как раз и есть тот ответ, который ты жаждешь получить…

29

Стилевое направление в немецком и австрийском искусстве первой половины XIX века. — Прим. пер.

Константин фон Бракведе наклонился вперед и покорно опустил голову. Он беспокойно перебирал руками, будто пытался что-то отыскать.

Фриц Вильгельм смотрел на брата с ласковой снисходительностью:

— Мой мальчик, если я разрушил какие-то твои иллюзии, то я очень рад этому.

— Неужели ты не понимаешь, что я хотел бы последовать за тобой.

— Куда?

— Куда прикажешь…

— Предложение отклоняется! — заявил фон Бракведе. — Я не вожак, и потом, каждый должен идти своим путем. А ты передай всем, кто обо мне беспокоится, что я запрещаю им это…

— Ты совершенно превратно понимаешь нас, Фриц!

— На это, мой мальчик, я даже не смею надеяться. Передай моей жене: пусть живет так, как будто меня вообще не было. Графиня Ольденбург должна теперь рассчитывать только на себя, что бы ни выпало на ее долю.

— Чего ты требуешь от нас?

Капитан выпрямился и быстро застегнул китель.

— А милому, доброму Майеру ты можешь передать, что со мной он больше каши не сварит!

— Мне приказано передать вам письмо фюрера, — сказал генерал-фельдмаршал Модель другому генерал-фельдмаршалу — Гюнтеру фон Клюге.

Тот чуть помедлил и упавшим голосом спросил:

— Я смещен?

Модель подтвердил предположение фон Клюге легким кивком:

— Я глубоко сожалею, что именно мне поручено передать вам эту весть, но это приказ, и не выполнить его я не мог.

— Вы мой преемник?

— Кто-то ведь должен быть им, не так ли?

В письме Адольф Гитлер требовал от Клюге незамедлительно прибыть в Берлин для «выяснения некоторых сомнительных подробностей». Что это означало, генерал-фельдмаршал понял сразу: предстояли допросы в гестапо.

— Я не чувствую за собой никакой вины, — с трудом проговорил он.

— Об этом не мне судить, — подчеркнуто вежливо сказал Модель.

Несколько месяцев спустя и генерал-фельдмаршал Модель покончил жизнь самоубийством в Рурской области, в лесочке, недалеко от Эссена. Однако сегодня он достиг вершины своей фельдмаршальской карьеры — стал главнокомандующим войсками «Запад» и командующим группой армий «Б».

— Я хотел бы написать несколько писем, — попросил фон Клюге.

Его просьба была великодушно удовлетворена. Пока подавали машину, генерал-фельдмаршал фон Клюге написал сыну: он всегда лишь выполнял свой долг, и если ему придется умереть, то опять же во исполнение этого долга. Затем он написал верховному главнокомандующему: «Мой фюрер, я всегда восхищался вашим величием… Вы вели честную борьбу… Это засвидетельствует история…»

Потом генерал-фельдмаршал вышел из ставки, сел в служебную машину и уехал. Он взял с собой лишь небольшой багаж. Водитель позднее рассказывал, что дорогой генерал-фельдмаршал разговаривал сам с собой.

После нескольких часов однообразной езды он вдруг сказал:

— Остановимся здесь, я хочу немного отдохнуть.

Генерал-фельдмаршал на негнущихся ногах вылез из машины, огляделся, словно отыскивая чего-то. Они находились неподалеку от Вердена.

В тени каштанов расстелили одеяло.

— Спасибо, — устало поблагодарил фон Клюге и лег.

Когда сопровождавшие его лица удалились, генерал-фельдмаршал раскусил капсулу с ядом, которую уже несколько месяцев носил при себе.

Умер он быстро и тихо. Всего лишь несколько километров отделяли его от того места, где пытался покончить с собой генерал Штюльпнагель.

— Если бы я захотел, то мог бы сделать из вас отбивную, — сказал штурмбанфюрер Майер.

— Но ведь вы этого не хотите, не так ли? — осторожно улыбнулся Гном.

Лемана схватили около полудня вблизи станции «Зоо», когда он направлялся на поиски продовольствия. Сначала он лишь заметил, что за ним следят. Но это не особенно обеспокоило его. Он сделал несколько небольших кругов и был уверен, что стряхнул с себя трех-четырех преследователей. Однако за ним шли более двух десятков человек.

— Неужели эта сосиска представляет для вас какой-то интерес? — спросил Леман, осторожно прощупывая почву. — Целый отряд, высланный в погоню! Не кажется ли вам, что для меня слишком много чести? Надеюсь, вы не считаете меня Штауффенбергом в миниатюре?

Майер рассмеялся. Леман внимательно посмотрел на него и вдруг подмигнул штурмбанфюреру. И так они подмигивали друг другу в течение нескольких секунд. Затем Гном подвинул к себе стул и сел на него.

— Вы, однако, шутник! — воскликнул штурмбанфюрер. — Кроме того, вы гораздо хитрее, чем я думал.

— Именно поэтому, вероятно, я и пришелся вам по душе, а?

Гном мог позволить себе эту лесть, ведь они были в комнате одни. Майер тоже сел и задумался. Потом он подвинул Леману коробку с сигарами.

— Это все мне? — нахально спросил тот.

Майер снова громко рассмеялся:

— Мне бы ваше чувство юмора, юноша. Вы ведь прекрасно знаете, что я могу вас пропустить через мясорубку за то, что вы натворили.

— А вот об этом, я полагаю, вы знаете не все. — Гном открыл коробку и со знанием дела обнюхал ее содержимое, а затем сказал: — Мне бы очень хотелось взять три штуки: одну я бы выкурил сейчас, другую по пути домой, а третью передал бы как привет от вас… Вы ведь знаете кому…