Полдень, XXI век (январь 2012)

Он раздраженно посмотрел на меня:

– Что с того?..

– Как что?.. Сто тыы-сяя-ач живых бабочек!

– Вновь говорю: ну и что! Или мозгов было мало – или бабочек много!

– У вас гром и молнии в голове. Непрерывно.

– А вы, дорогой мой, никак не составите себе труд изредка думать. Я пять лет не могу поймать один-единственный экземпляр, а вы исторгаете печальную радость про целых сто тысяч. Подсказку желаете?..

– Ваша подсказка, господин Сандуляк, потребует две других!

– Я взял за основу предыдущее звено.

– Где звено? Или в чём?..

– В размышлениях!.. Знаете, я просыпаюсь утром и сразу испытываю желание заорать: «Дважды два теперь не пять, а чёрт знает сколько!»

– Не трогайте чёрта! Он, вы сами заметили, весьма информированный субъект.

Я подумал, запах приманки – знакомый… Корень какого-то болотного растения. Запах запомнился, когда я бродил по пойме. Итак, я нашёл место, где была съедена зелень. Одно растение гусеница пальцекрыла погрызла до самых корней. Приманка с феромонами и бледно-розовый корень – по запаху идентичны. Но само название растения пока не вспоминалось.

– Мы есть то, что мы едим, – верно?

– Молодца! Ваше хорошо дрессированное любопытство роет с перерывами на обед. Но в правильном направлении. Авиценна, алхимии гений, написал про этот корень: «с противным запахом, к которому примешивается легкое благоухание».

– Противное… благоухание. Опять средневековая крутизна.

Сандуляк вздохнул:

– Вспомните свою беседу с браконьером в селе Маяки. Что именно он говорил про свою бабку. Она собирает на пойме…

– Аир!.. Болотный аир – его корень!

– Это золотой ключик, – сказал Сандуляк. – Остальные ингредиенты можно найти в аптеке: пищеварительные ферменты, спиртовая вытяжка…. Щепотка толчёной валерианы.

Сандуляк был прав – надо только шевелить головой. И сейчас я неожиданно понял очередную простую вещь:

– Мальчик Санеевых был намазан мазью от комаров на основе корня аира!

Сандуляк всплеснул руками:

– Сегодня у меня именины сердца!

– В крепость мотылёк прилетает совсем неспроста.

– Мне, наверное, пора облегченно вздохнуть, – пробурчал Сандуляк. – Но я подожду. Вопрос: в крепость, но куда? Конкретно?

– В цитадель!

– Как это вы чудесно сказали! Про мою голову, – это я имею в виду. Гром и молнии… Я восхищен. Воистину, лесть слаще секса. Гром и молнии – это предельно жёстко организованный процесс. С обязательным результатом. Буря без последствий – не буря. Итак, мотылёк раз в год, чаще – сколько, сейчас это абсолютно не важно, – прилетает в цитадель крепости Аккерман. Что есть цитадель?

– Наиболее укрепленное место, штаб-квартира, там хранится боезапас, сокровищница…

– Цитадель в турецкойкрепости!

– Место проживания паши. И… Его гарем! А гарем есть женские штучки: благовония, мази.

Сандуляк охотно продолжил:

– Запах которых стойко держится в самой красивой – угловой – башне до наших дней.

– Вы создали некий подобный состав.

– Создал… Какое мощное слово. С претензией на сотворение мира. Внутри себя я говорю: «намешаю, добавлю, разбавлю». Как досадно, что ваше «создали…» звучит в темноте. Впрочем, через четыре часа гарантирую вам подъем солнца вручную.

– В любом случае, феромоны для мотылька являются изобретением.

– Приятно слушать, да не в любом. А только при наличии пойманного экземпляра.

Высказавшись, Сандуляк заметно успокоился.

Посмотрел на часы:

– Медленно, но неотвратимо приближаемся к финальной сцене.

– Может, лучше сказать – «уверенно»?

– Нет, я сказал, как хотел: «неотвратимо».

Я тоже посмотрел на часы. В Одессе, на Молдаванке, расположен рынок, уникально его название – Староконный. Страна Барахляндия. Здесь продаётся масса старых предметов быта. Я видел карманные часы, циферблат которых имел редкий брак: на нём была нанесена 61 риска-минута. Каждые неделю часы дарили владельцу почти три часа дополнительной жизни. Или, как в нашем случае, – томящего ожидания.

– Медленно… Вот вам фрагмент для очередной гимнастики в голове. Когда бабочка улавливает феромоны, у неё сразу – и непроизвольно! – начинают трепетать крылья. Раньше, чем феромоны проникнут в мозг! Факт достоверный, описан наукой.

– Движением тела может управлять только мозг.

– Раньше! И непроизвольно!! То есть, получается: на самом деле не бабочка шевелит своими крыльями, а крылья несут её неизвестно куда! Судьба, полная неизбежность.

– Fatum…

* * *

Вскоре стало ясно: буря ворвалась в Одесский залив. Луна побледнела, заморгала морзянкой. Были минуты, когда я не мог рассмотреть приготовленную приманку.

– Терпите. Не может быть, чтобы не прилетел. Слишком много удачных совпадений. Беспримерная духота! Влажность воздуха бьёт рекорды. И раствор замечательный. Он даже не самкой пахнет – царицей всего их мира!!

Сказав это, Сандуляк неожиданно и резко поднялся. Тело по инерции качнуло вперед. Я испуганно схватил его за плечо.

В каком-то полуметре обрывалась отвесная стена. Внизу, где крепостной ров сливался с лиманом, коротко плеснула волна.

– Смотрите, – прошептал Сандуляк, пытаясь стряхнуть мою руку. – Возле приманки…

От сильного волнения у меня на какое-то время сбилось дыхание.

К щели среди камней, в которой мы оставили смоченную феромонами вату, устремилось какое-то существо. Некрупных размеров, сантиметров тридцать-сорок в длину. Оно держалось у самого края стены. Луна помутнела от дымки, я не мог определить характер движения. Но существо, скорее, не просто двигалось, а больше кралось.

Несколько раз существо замирало: оно или знало про нас, или чувствовало невидимую опасность.

Вскоре оно оказалось возле самой приманки.

Я отпустил руку Петровича и потянулся за подводным ружьем. Хищное жало гарпуна нашло цель. Палец лёг на курок.

У моего чересчур впечатлительного спутника началась тихая истерика:

– Подождите! Ничего не пойму! Где же крылья? Он должен был прилететь!.. Не стреляйте, я вам говорю!

Сандуляк мог сорваться на крик.

Существо, имевшее тонкий слух, оцепенело.