Поле биты - Вечность

— Значит, Корбан-Гирей как-то узнал о гибели отца и штурме Бахчисарая! И решил вернуться и покарать обидчиков! — сказал я, отбирая у сотника флягу и выливая из нее остатки воды себе на голову. — Труби сбор! Всем офицерам собраться у меня через пять минут!

Соколов пулей выскочил из палатки. Через несколько секунд снаружи донеслись слова команд и трели командирских свистков. Я, покряхтывая от боли в не отдохнувших мышцах, натянул китель и легкие уланские доспехи. Мы уже три дня шли по Крыму, стараясь делать переходы подлиннее, что при наличии нескольких тысяч гражданских и обоза с трофейным имуществом и продовольствием было чрезвычайно тяжело. Приходилось охранять, снабжать, лечить, да и просто подгонять бывших рабов. Я выматывался, как лошадь. Хорошо хоть освобожденные знали, что грозит им в случае, если мы не успеем быстро добраться до Перекопского залива, и торопились, как только могли, делая в день по тридцать-сорок километров. Выручал турболет, который, выполняя в сутки до двадцати рейсов, вывозил в Грозный женщин, детей, слабых и заболевших.

Но до спасительного брода оставалось двадцать километров. Да и за ним, до самого Грозного, — на полтораста километров голая степь.

— Всем понятна серьезность угрозы, господа? — обратился я к собравшимся офицерам. — У нас в строю осталось девятьсот человек. Еще три-четыре тысячи могут выставить бывшие рабы. Силы явно неравны! А ведь нам нужно прикрыть пятнадцать тысяч освобожденных. Какие будут предложения? Начнем с самого младшего — подхорунжий Воробьев, говори!

— Выйти навстречу и атаковать! — воскликнул безусый подхорунжий, бросив руку на эфес сабли. Еще несколько молодых офицеров, командиров эскадронов, сказали, лязгая оружием, что согласны с Воробьевым.

— Орлы, орлы! — усмехнувшись, сказал я, похлопывая ребят по плечам. — Что скажет бог войны?

— Нужно занять глухую оборону и вызвать подкрепление! — высказался рослый сотник, командир эскадрона тяжелого оружия. — Боеприпасы и продовольствие нам закинут по воздуху.

Его подчиненные, командиры пулеметных взводов, покивали головами, соглашаясь со старшим. Правильно, основательные пулеметчики и должны были предпочесть позиционный вариант. Я выжидательно посмотрел на двоих оставшихся — Соколова и Торопца. Они переглянулись.

— Надо вставать в оборону и вызывать поддержку с воздуха, — сказал Максим. Торопец кивнул.

— Интересная идея! — ответил я. — Так как все высказались, перехожу ко второй части совещания. Отвечаю всем по порядку. Атаковать многотысячную орду — предложение смелое, но безрассудное до глупости! На сколько бы мы их ни превосходили качественно, но численное преимущество есть численное преимущество. Мы будем растерзаны в считаные минуты!

— А мне рассказывали, что в прошлом году под Москвой вы разбили такую же по численности орду! — смущенный моей суровой отповедью, сказал Воробьев.

— Так и войск у меня было почти тридцать тысяч, да и пушек полсотни! — ответил я. — Продолжим… Сесть в оборону — дело хорошее, но вы забыли, что сейчас все войска, способные прийти нам на помощь, — в тысяче километров к северу отсюда! Оставшаяся в Грозном пара тысяч человек нам не поможет. Укрепления города оголять нельзя! Да и занимать глухую оборону именно здесь не очень удобно. Допустим, что боеприпасы и продовольствие нам смогут забрасывать по воздуху. Но здесь нет воды! А турболетом ее много не натаскаешь! И если для питья ее хватит, то для гигиенических процедур — нет! А у нас пятнадцать тысяч гражданских. Начнутся болезни… А они могут быть пострашнее огня противника! Вопросы есть?

— Никак нет! — понуро ответили сраженные моими доводами офицеры.

— Тогда слушайте приказ! — начал я, внимательно глядя на подчиненных. — Мы выступаем немедленно! Перейти вброд залив нужно уже сегодня. На той стороне выстроим наличные силы коробочкой, с беженцами внутри. И будем пробиваться к Днепру! Из Грозного я вызову несколько сотен человек — пусть построят укрепленный лагерь на его берегу. Вот там мы в оборону и сядем, пока освобожденные будут переправляться на правый берег. Всем все ясно? — офицеры кивнули. — Тогда по местам!

…Орда настигла нас в полусотне километров от Днепра. Поняв, что из Крыма мы ушли, Корбан-Гирей двинулся наперерез. А я уж надеялся, что если нашу колонну не прищучили в течение трех дней после форсирования Перекопского залива, то, может быть, обойдется…

Меня опять разбудили ночью — прискакал разведчик из бокового дозора.

Застегивая под подбородком ремешок шлема, я вышел на воздух. Снаружи было абсолютно темно. Луна уже ушла, а до рассвета оставалось часа полтора.

В этих условиях полк был собран и построен в рекордные сроки. Уже через десять минут офицеры, проверив своих людей, стали подходить ко мне. Глаза немного привыкли к слабому свету звезд, и я всмотрелся в лица своих подчиненных. Все были спокойны, никакого волнения. Молодцы, ребята!

Соколов привел разведчика — немолодого кряжистого урядника. Это был опытный боец — он начинал служить рядовым во 2-м Драгунском полку.

— Докладывай, Савелий! — приказал я, вспомнив имя урядника.

Улан коротко, но точно рассказал, что его разъезд наткнулся на крупные силы татар. Случилось это на закате, километрах в двадцати отсюда. До самой темноты разведчики следили за ордой, уточняя численность и направление движения. По всем прикидкам выходило, что идут татары нам наперерез. Причем, пользуясь большей маневренностью, постараются отрезать нас от реки.

— Отлично, Савелий! Хорошо поработал! — похвалил я разведчика. — Передохни чуток и возвращайся к своим! Глаз с орды не спускать! Да, захвати с собой побольше воды, день будет жарким!

— Итак, господа офицеры! Действуем по моему плану! С одной небольшой корректировкой: поскольку татары постараются приготовить нам встречу — нам придется не просто отступать с боями, а пробиваться! Головным пойдет сотник Соколов! Да-да, Максим, такую ответственную задачу я могу доверить только тебе! Возьмешь три эскадрона, восемь пулеметных и все минометные тачанки. Патронов не жалей! Если прорвемся — нам с воздуха еще подкинут, а если нет — то вторая попытка прорыва выйдет гораздо дороже. Задание ясно?

— Так точно! — радостно гаркнул Максим. — Разрешите выполнять?

— Действуй! Возьми эскадроны Воробьева, Замятина, Гречки — в них народу побольше! Выступайте прямо сейчас!!!

Соколов с названными командирами эскадронов бегом припустился к своим людям. На востоке показалась розовая полоска зари. Звезды начали бледнеть. Еще час, и станет совсем светло. Но за это время нам нужно сделать очень много.

— А нам нужно уплотнить походное каре, — повернулся я к оставшимся офицерам, оторвав взгляд от неба. — И поступим мы так…

…Второй день мы пятимся по выжженной солнцем, пыльной степи, прикрывая многотысячные колонны беженцев. Почти четыре тысячи бывших рабов составляют сейчас пешую часть моего отряда. Я выстроил их в две четырехшеренговые колонны, закрывая боковые стороны нашего каре, которое изрядно вытянулось в длину и теперь напоминало скорее прямоугольник. Три эскадрона улан шли впереди. Два прикрывали тыл. Остальные уланы составили резерв под моим личным командованием. Все тачанки были развернуты по периметру нашего построения.