Полечу в пропасть
Шрифт:
Я, не говоря ни слова, потянулась за коробкой. Увиденное заставило меня удивиться ещё больше. Небольшой кулон из белого золота держала я в руках. Золото сияло из-за света гирлянд, а я сияла, но от счастья.
Моему счастью не было предела.
— Ты не забыл, — утвердила я, — ты не забыл! — повторила я ещё громче.
Это так странно. Он помнит о моем день рождении, когда я сама забыла о нем.
— Как же я мог забыть? — спросил Адам.
Я подняла глаза на него, я была готова сделать всё, чтобы отблагодарить его.
Счастлива. Радость искрилась вокруг меня, я просто
Это правда? Это всё правда? Просто нереально, фантастически, невероятно. Я сама себе не верю.
Это всё не со мной, это всё не может быть со мной.
В благодарность я решила поцеловать его в щеку, но на миг, когда мои губы коснулись его кожи, я невольно отпрянула, понимая, что сейчас делаю.
Адам, видимо, был удивлен не меньше, чем я, но за несколько секунд произошло то, чего я так долго ждала.
Он накрыл мои губы своими, и я подалась ему навстречу.
Я млею в его руках, Адам продолжает целовать и целовать меня. Ноги дрожат, а дыхание сбивается, словно воздух густеет.
По моей коже табуном бегут мурашки. Необычно. Незнакомо. Наш поцелуй становится всё нежнее, ласковые ладони гладят меня по спине. Всё это медленно сводит с ума, заставляя все мысли вылететь из головы.
Но поцелуй внезапно становятся настойчивее, жарче. Он опускает руки мне на талию, впиваясь пальцами, притягивая меня к себе ещё ближе, чтобы между нами не осталось больше ни миллиметра пустоты. Нежность. Близость. Тепло.
В тот момент, когда наши губы разъединяются, я могу сказать только одно:
— Я люблю тебя.
Глава 19.
Мы едем уже несколько часов подряд. Воспоминания из вчерашнего дня заставляют меня улыбаться, такое чувство, что сейчас я — это часть вечности, часть чего-то большего. Что я не простая, не обычная девушка, которая всего лишь больна и решила исправить свою неинтересную жизнь, дабы почувствовать, узнать, что такое «любить», «надеяться», «верить».
Я же никогда не пыталась изменить свою жизнь в лучшую сторону, даже после того, когда узнала, что больна. Мне казалось, что жизнь должна идти своим чередом, не стоит вмешиваться. И когда я встретила Адама, я поняла, что он — моя жизнь. Он тот, ради кого я преодолею все диагнозы и все препятствия на своем пути, лишь бы он был со мной.
Мне неважно, честно, мне совершенно неважно, что будет завтра. Будет ли оно совсем. Мне просто нравится то, что я могу прикоснуться к нему, могу обнять, поцеловать, держать за руку. Что он здесь, и мы вместе. Это то, что действительно, действительно важно для меня. Это то, ради чего я готова идти дальше.
Ради чего я готова жить, а не выживать.
Положив голову на плечо Адама, который был сосредоточен на дороге во время нашей поездки, я спросила:
— Ещё долго ехать? — заныла я от нетерпения.
Мне, если честно, было всё равно насколько мы быстро приедем, как говорил Адам: «в загородный дом отца», я была рада, что мы сейчас вместе.
И никто не мог этого изменить.
— Ну, не то чтобы долго, — не отрывая взгляда от дороги,
проговорил парень, — ещё есть, что ехать, но, думаю, мы к вечеру будем.Я улыбнулась и почувствовала, как улыбнулся он.
— Адам, как ты относишься ко всему этому? — спросила я, сама до конца не понимая своего же вопроса.
— То есть? — из любопытства поинтересовался он, на секунду оторвавшись от дороги, чтобы посмотреть в мои глаза.
Вновь я почувствовала то странное чувство, которое заставляло меня любить его ещё больше. С ним я чувствовала совершенно иное, нежели с другими знакомыми мне людьми. Мне хотелось, чтобы он смотрел на меня, хотелось, чтобы он обнимал меня, мне просто хотелось, чтобы он был со мной. И больше мне ничего никогда не понадобится, лишь бы он был рядом.
— Ну, знаешь, — продолжила я, — как ты относишься к нашей стране, к обществу? Стоит ли что-нибудь поменять в нем? Мне просто хочется узнать твою точку зрения, — попросила я, ожидая его реакции.
Он выдавил усмешку.
— Помнишь, о чем я тебе говорил? — уточнил он.
Я рассмеялась.
— У меня амнезия, забыл? — проронила я. — Я уже вспоминаю некоторых людей правда, знакомых. Возможно, и это вспомню. Давай, говори уже, — попросила я.
Гримаса задумчивости появилась на его лице, а потом он начал говорить:
— Мир — это чертеж, совсем неидеальный и неровный. В нем есть недосказанности и непредсказуемости. И он никогда не станет чем-то таким, чем стоит гордиться или вникать в подробности. Всё, что мы можем делать — это пользоваться тем, что нам было дано, рассчитывая на одну попытку сделать всё в наилучшем виде. Не стоит делать это всё идеальным. Нет ничего идеального. Совсем ничего. Мы — одинокие, но в то же время близкие. Видишь, что нас разъединяет? Ничего. Это просто невидимый, глупый барьер, который мы никогда не удосужимся переступить…
— … А всё это из-за чего? — продолжила я, окончательно вспомнив его слова. Казалось, я знаю Адама лучше, нежели себя. — А вот это единственный вопрос, заданный правильно, Дженн. Из-за бесчеловечности. Глупости. Морали. Здесь слишком много ответов, но стоит всего лишь уловить суть сказанного: мы сами решаем. Да, я верю, есть судьба там и всё такое, то есть то, что суждено нам пройти, но в некоторых ситуациях у нас есть выбор… Этот выбор порой бывает сложным и не таким, как нам хотелось бы, но в итоге мы делаем то, что должны. Не всегда получается то, что надо, но нужно стараться. Нет ничего такого, что мы утрачиваем навсегда. Нет ничего такого, чего нельзя было бы испытать вновь.
Вновь усмешка заиграла на его лице.
— Видишь? Ты вспомнила, — заметил он.
— Это было нетрудно, — я взяла его ладонь в свою, — всё, что касается тебя, я отлично помню, — продолжала я, — потому что я всегда верила, что ты будешь моим. Не знаю, возможно, я была наивна, думая об этом, но вот видишь, как сложилось? Ты — со мной, а большего мне и не надо.
Адам, казалось, поражен моими словами.
— Мм, — пробормотал он, — тебе так нравится меня смущать? — я рассмеялась, он также не смог сдержать улыбки, — я тоже всегда любил тебя. И всегда знал, что мы встретимся вновь, что ты будешь моей.