Полет нормальный

— Чтоб этим итальяшкам да жидам черти в аду сковородку погорячее выделили, — ругнулся Зак, сжимая берету, — весь город своими разборками задолбали! Здесь вроде район Фенелли?

— Его, — отзываюсь мрачно, — нормальный тип… если можно так о гангстере сказать. Традиционалист, крови лишней проливать не любит. А эти… так, парни, присели на хрен! Нечего столбами стоять!

— И не стрелять, если к нам не полезут! — Добавил Дан.

— Здесь у каждого оружие, и стрелять умеем! — Хвастливо отозвался Доу.

— Оружие у каждого, а патронов сколько?

Народ прижух. Что такое перестрелки, пусть даже скоротечные городские, знает каждый — газеты едва ли не каждый день о таком пишут. Застрелили, убили, устроили перестрелку… Автоматные очереди на улицах города — обыденность, да и пулемёты нет-нет, да вступают в дело…

Что толку, что пистолет или револьвер у каждого, если патронов ровно столько, сколько помещается в барабан или обойму!? Хватит, чтобы дать отпор случайному грабителю или пристрелить напавшую собаку.

— Парни из двадцать восьмого где? — Спрашиваю негромко, подобравшись к Дану поближе. Сидим за кучами мусора и битого кирпича, готовые в любой момент растянуться по неаппетитно пахнущей, ненадёжной баррикаде.

— Хер их… а вот, слышу Лейфа! Твою же мать! Прижали!

— Сколько?

— Да шестеро! Для подстраховки более чем… кто ж знал!

Через пару минут, отстреливаясь, копы выкатились к нам.

— Лебовски ранен, — отрапортовал детектив Дану и почему-то мне, — ничего серьёзного, но перевязать смогли не сразу, крови много потерял. Выживет, но не боец, да и ходить сам толком не может.

— Гангстеров сколько? — Дан преобразился на глазах. Вечно дурашливый и смешливый, в начале перестрелки он показал суть опытного бойца. А сейчас это командир штурмовой группы, для которого подобные истории совсем не в новинку.

— Больше полусотни, если с обеих сторон считать.

— Парни! — Обернулся Дан к студентам, — слушай сюда! Петь умеют все? Гимн страны…

— На хрена!? — Вырвалось у кого-то.

— И стрельба, — невозмутимо продолжил родич, — ясно!?

Не вступая в спор, Одуванчик затягивает Знамя, усыпанное звёздами^[86], и голоса студентов один за другим начали вступать в песню. Всего через минуту мощный и довольно-таки дружный мужской хор зазвучал достаточно грозно.

Достав пистолет, стреляю в воздух и через несколько секунд моему примеру последовали остальные.

— Ушли, — через несколько минут доложил вернувшийся с разведки полицейский, вытирая потно лицо грязной кепкой. Послышались истеричные смешки.

— Гимна напугались… ха-ха-ха!

— Нечистую силу молитва отгоняет, а бандитов гимн страны!

— Ха-ха-ха!

— Главное, сработало, — говорю Дану, сидящему рядом прямо на битом асфальте, — буду просить у руководства, чтобы тебя наградили.

— Наградили… — усмехается он, — за прикрытие я отвечал. Хорошо, если из полиции не выкинут!

— Не выкинут, — услышал его Доу, — мы понимаем, из какой вонючей задницы ты нас всех вытащил, да и предвидеть, что банды сцепятся на чужой территории, ты не мог.

— Верно!

— Дан нормальный коп!

— Вот, — закивал довольный техасец, — ты всё правильно сделал, в пределах своей компетенции. А гимн в такой момент…круто было, парни!

Видя расцветающие улыбки на губах братьев, понимаю, что ситуацию они восприняли как Большое Приключение… Оно и к лучшему, ведь если бы погиб кто-то из Фи Бета Каппа, ответ перед его семьёй пришлось бы держать лично мне.

Идея с отрывом в трущобах начала казаться всё более сомнительной.

Глава 19

Миловидная шатенка, деловито идущая по коридору Смольного, привлекла внимание Максима каким-то неуловимым флером женственности. Крутанув головой, попаданец внезапно осознал, что заинтригован.

Амурные приключения после переноса у Парахина бывали, но как-то вскользь, на физиологическом уровне. А тут зацепило… Бывают такие женщины: вроде бы ничего особенного на первый взгляд, а глаз не оторвать.

— Кто эта… лисичка, — хрипловато поинтересовался Макс у сопровождающего, бодро ковыляющего чуть позади.

— Так Мильда Драуле, — охотно отозвался ветхий старикан, взятый на работу в Смольный за давние революционные заслуги. Революционером Афанасьича назвать сложно, даже включив воображение — ну какой там борец за народное счастье из потомственного купчика третьей гильдии?!

Ан нет, угораздило. Всего-то, что жалеючи, спрятал во время очередных беспорядков студентика, а там и пошло. Как-то само собой вышло, что при лавке старообрядца вечно отлёживались то беглые каторжники из политических, то разыскиваемые полицией бомбисты. А в крохотной лавчонке среди товаров прятались то листовки, а то и динамит.

Зато Революция почти не отразилась на старике, и что самое важное — на многочисленных детях и внуках. Тем более, что купец охотно пожертвовал лавку на нужды пролетариата. Доход-то она к тому времени давала копеечный…

Числился Афанасьич при Смольном истопником, но как подозревал попаданец, в реальности был скорее экспонатом. Интересный типаж, никогда не состоявший в партии, но сделавший для неё побольше иных заслуженных. Этакое напоминание о скромности для иных горлопанов, размахивающих заплесневелыми заслугами, как несвежими портянками.

— Хороша, — задумчиво сказал Прахин, сделав стойку.

— Не лезь к ней! — Погрозил старик узловатым пальцем, — замужняя баба! Мало тебе свободных, что ли? Вера, внучка моя, на тебя засматривается. Хороша ведь девка! Коса с твоё запястье, кровь с молоком… и в возраст вошла, пятнадцатый годок уже. Отдал бы замуж, даром что ты старше её мало не втрое.

— Да я как бы… — вильнул глазами попаданец.

— Это ты зря, — посерьёзнел дед, — мушщине баба нужна и детки, а блудить зряшно… тьфу! Но если уж тянет, то вон — Люська-машинистка коровой вздыхает, на тебя глядючи. Всё не вручную наяривать, хе-хе…

— Рожа у неё, — скривился Макс.

— Рожа-то да… — охотно подтвердил проводник, — чисто черти горох молотили. Зато остальное всё при ней. Жопа-то ого! Вдвоём не обхватишь! Стулья трещат под такой… я бы и сам… гм.

— Спасибо, как-то не тянет, — отозвался Прахин, — а что, Мильда… латышка, что ли? Миленькая… Прям такая верная?

— Поговаривают, — неопределённо ответил заслуженный дед, — но в постели у неё никого не поймали.

— А кто у неё муж-то?

— Так… Николаев, — прозвучал чуточку небрежный ответ, по которому стало ясно, что мужа Афанасьич не уважает, — функционер… прости господи! Служащий мелкий… как по мне, так и человечишко мелкий, но нашла ведь что-то! Не иначе на жалость взял.