Полет нормальный

— В самом деле озадачится, что ли? Смогу, и ведь не хуже именитых гуру этого времени, а скорее всего так даже и лучше. Единственная проблема — вляпаться с неизвестными в настоящее время знаниями. Хотя… если взять известные ныне спортивные книги брошюры и скомпилировать материалы оттуда со своими знаниями, может выйти вполне недурно.

— Деньги… тьфу, а не деньги, по сравнению с имеющимися миллионами. Зато на благотворительность пустить можно будет. Скажем, на университет Нью-Йорка и на университет Копенгагена. Реклама себе любимому лишней не будет. Решено!

* * *

Каюту Ловисы покидал далеко за полночь, усталый и умиротворённый. Каюта женщины достаточно далеко от моей, да ещё и эта тайна… Не знаю, зачем соблюдать такие предосторожности, будто она особа королевской крови, за которой постоянно наблюдают папарацци. Или… да нет, бред!

— Кажется, я влюбился, — сообщаю темноте и одеваю наконец туфли.

— … всё, всё… иди! — Раздался негромкий женский голос, и из каюты вышел молодой мужчина, на ходу поправляя пиджак. На секунду каюта приоткрылась и показалась женская рука, притянувшая любовника к себе. Короткая возня…

— Вот теперь всё! — Послышался женский смешок, и дверь закрылась, но таинственного ночного гостя я успел неплохо разглядеть. Одет небогато, явно не в первом классе плывёт, и… лицо показалось знакомым, но Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!

В гимназии много времени уделяли деятелям Третьего Рейха, показывая их исключительно как отрицательных персонажей, весьма однобоко. Взращивали знаменитой чувство национальной вины… Сердце заколотилось… да нет, не может быть!

— Шпеер? Альберт Шпеер^[100]? — Окликаю негромко.

— С кем имею честь, — повернулся тот с настороженной улыбкой.

— Эрни… — начинаю разговор, идя навстречу, — у Тассенова вместе…

Лицо Шпеера теряет настороженность, появляется лёгкая, дежурная пока улыбка… которая сменяется застывшим оскалом.

— Одним меньше, — шепчу, оглядываясь и вытирая платком дрожащую руку. Проверяю пульс на шее… мёртв. Взяв мертвеца подмышками, тащу на палубу. Сейчас он полетит вниз, вроде как упал, возвращаясь со свидания…

— Помочь? — Раздаётся негромкий и такой знакомый голос. Джокер!

Не знаю, что появилось на моём лице, но Лесли сделал несколько шагов назад, ухмыляясь.

— Я спрашиваю, помочь?

— Соучастие…

— Пф… — несколько шагов вперёд и брат подхватывает убитого за ноги, стараясь не касаться лакированных туфель. Вместе тащим на палубу и переваливаем за ограждение. Секунда… и на нижнюю палубу приземляется тяжёлое тело. Почти неслышно за лёгким гулом работающих механизмом большого корабля.

— Рассказывай, — коротко приказал Джокер, по-хозяйски роясь в баре моей каюты, — только не говори, что бывший компаньон, всё равно не поверю! Игры разведок? Погоди-погоди, не ври сходу! Я быстро понял, что ты не такой, как все, ты будто инопланетянин. Братья думают, что это из-за жизни в Амазонии, но я-то знаю…

Глаза Лесли блестят, пока руки разливают выпивку по бокалам. Вспоминаю его увлечённость мистикой и веру в науку. Странное сочетание… впрочем, не мне судить, в двадцать первом веке таких хватало.

— Патруль времени, — будто сами собой произносят мои губы…

Глава 21

— Брезгуют, суки! — Яростно шипел Аркадий Валерьевич, идя к выходу. Ему казалось, что все присутствующие на приёме видели его позор — сенатор не пожал протянутую руку!

— Обсуждают сейчас…

Постников ошибался, он попросту никого не заинтересовал. Подумаешь, очередной нувориш мутного происхождения. Но если бы попаданцу сказали это… пожалуй, он обиделся бы ещё больше!

— А, бухгалтер мафии.

Рука зависла на несколько секунд, пока он осознавал слова сенатора. Кегресс успел отойти на несколько шагов, когда Постников наконец опомнился и опустил её.

— Пиздец карьере, — прошипел попаданец, напугав немолодую женщину, шарахнувшуюся от него с испугом в выпуклых карих глазах, — долго теперь не отмыться.

Приём, ради которого Аркадий Валерьевич вывернулся едва ли не наизнанку, оказался в итоге надгробной плитой на честолюбивых мечтах.

— Такие интриги провернул, такие деньги потратил, — билась в висок злая мысль, — и зря, всё зря!

Выйдя на крыльцо особняка, махнул рукой, ожидая машину к ступеням. Но обученный слуга то ли узнал о немилости хозяина к гостю, то ли ещё что… Как бы то ни было, на Аркадия Валерьевича он не отреагировал, только глянул через плечо и продолжил беседу с коллегой.

Это стало последней каплей, и попаданец сбежал со ступеней к машине, не дожидаясь, пока её подгонят. Мелкий, но ощутимый угол для тех, кто понимает…

— Ссуки, какие же суки! — Руки с силой сжимали руль, а губы белые от ярости, — машину не подогнали… Знали, суки, знали! Деньги за приглашение взяли, а потом посмеялись… и не докажешь ничего ведь, через третьи руки передавал! Посмеяться им…

— Ничего, ничего… попомнят ещё Постникова!

Приехав в собственную квартиру, Аркадий Валерьевич увидел подозрительно довольную Лайзу. Судя по мечтательного взгляду и раскрасневшимся щекам, она недавно вернулась с романтической прогулки.

При виде хорошенькой мордашки ярость начала было утихать. Мужчина представил, как сейчас разложит девушку на шёлковых простынях своей кровати… Хотя нет, в гостиной… в прихожей перед зеркалом, максимально грубо, чтобы стереть эту мечтательную улыбку, предназначавшуюся не ему.

— Сэр, — присела горничная-любовница в почтительном книксене, как это нравилось попаданцу, — позвольте вашу шляпу.

Отчётливо звучащее презрение в голосе Лайзы вздыбило ярость попаданца.

— Совпадение, — успокоил он сам себя, начиная медленно и размеренно дышать, отдав шляпу. Предательское отражение в зеркале показало наблюдающую за ним горничную. Такое торжество в глазах, презрение, ненависть…

— Не показалось!

Ударив её ладонью по лицу, он выбил пренебрежение с юного лица. Удар последовал один за другим, Лайза было открыла рот для крика… но задохнулась, когда кулак немолодого, но тренированного мужчины врезался ей в солнечное сплетение.