Полет нормальный

Но и дальше… слишком уж меня пачкают. Возможно, прививают профессиональный цинизм, но к чему? С течением лет любой сотрудник невольно обрастёт им, как дно корабля ракушками. Молодому стажёру, напротив, нужно упирать на перспективы, романтизм и прочую бондиану.

Понятно, что ничего не понятно… и кураторы ничего не делают зря. Но чем дальше, тем больше приходят мысли, что… они попросту не профессиональны. Слишком много ресурсов, слишком много возможностей… думать не надо — знай, дави силой, заваливай деньгами.

— Может, в самом деле уйти? — Мелькает мысль, — Или… хакнуть? Линда достаточно отморожена и цинична, чтобы выйти хоть на ЦРУ, хоть на БФФ. Ну, с её-то диагнозом неудивительно. Хикомори^[144], только что зарабатывает фрилансом вполне достаточно, а не сидит на иждивении родственников. Чудо ещё, что меня воспринимает, а всего-то — не прошёл мимо девочки, которую обижали в парке.

— Данные на стажёров сильно глубоко не прячут, да и преувеличивают гражданские закрытость архивов спецслужб. Если знаешь хотя бы примерно, как они функционируют, да к тому же имеешь доступ изнутри… пусть даже частично.

— Хватит обычных имён адресов мелких служащих. Доступ к домашним компам, а через них Линда и к служебным достучится. Ну или электронное устройство присобачить куда… не знаю, надо посоветоваться.

— Надо ли? А пожалуй, что и да…

Условленное сообщение от Линды пришло всего через два часа. Захожу… Один переход ссылке, второй… отрывок из нового аниме. Просмотр…

— … он склонен принимать самостоятельные решения без оглядки на центр.

— … сломать, запачкав как можно сильней, или эффектно утилизировать.

— … краткое содержание следующей серии…

Выключить.

Зная Линду, нормальное досье придёт несколько недель спустя, вовсе уж окольными и неожиданными путями. Официально зарегистрированный параноик, чего уж. Но интеллект высокий, да и врать не любит патологически. Своим.

— Это всего лишь расширенные методы ведения допроса^[145], стажёр! — Рявкает следователь, пока врач, присев рядом с лежащим на полу человеком, вводит в вену какое-то вещество.

— Какой же он следователь, это же палач, просто палач!

— Это человек террорист или пособник террористов! Исламист!

— Не исламист, — отчаянным тоном произносит мужчина, прежде чем снова забился в судорогах, — христианин! Арме…

— Вот с такой сволочью приходится работать, — тяжело дыша, говорит следователь, — Луис!

Здоровенный темнокожий громила делает шаг от стены и прижимает коленом эпилептика к полу.

— Да он же не эпилептик! — С ужасом гляжу на медика, — это от препаратов!

— Присядь, — командует следователь, сунув мне в руки что-то, — улыбочку!

Фотографию прислали на следующее утро прямо на личный компьютер. На ней я с безумной улыбкой садиста сидел на полу перед окровавленным человеком, держа в руке напильник.

— … прошу принять заявление…

— Зачем? — Укоризненно произносит немолодой начальник, — Антон, ты же подавал надежды, показал себя хорошо.

Взгляд отечески-суровый, хорошо сочетающийся со шрамом от студенческой дуэли на брутальной физиономии.

— Пытки противоречат…

— Вот уже и фантазии пошли, — прервал он меня, — насмотрелся в интернете… нервный срыв?

— Прошу принять…

— Ты понимаешь, что после этого выше дворника не сможешь никем устроиться? — Отеческий взгляд сменился на взгляд отца-командира, искренне переживающего за бестолкового подчинённого.

— Я не хочу выполнять преступные приказы.

— Что ж… — не отрывая от меня взгляда, он взял заявление, — надеюсь, ты понимаешь, что нужно молчать?

Киваю несколько судорожно.

— Это, — хлопает он рукой по листку, — полежит пока. А ты отдохни, проветрись пару месяцев. Потом придёшь. Я сказал, потом!

— Карма, — думал я, видя приближающийся грузовик с явным арабом за рулём, — это карма…

Взрыв.

* * *

— Нам нужно поговорить, — встретив Дженни, избегающую меня последнее время, преграждаю ей путь. Сопровождающие её девицы хмурятся недовольно, но я не даю им возможности излить свой гнев.

— Дамы, — сняв шляпу, прижимаю к груди и кланяюсь очень великосветски, — прошу простить меня. Просто нужно объясниться.

Демельза, мощная девица с лицом викинга и фигурой валькирии хмурится, но неохотно отходит в сторону. Явная бисексуалка (закрытая женская школа способствует подобным наклонностям), которой нравится как Дженни, так и я. Бедная… аж разрывается между привязанностями, пытаясь по-мужски покровительствовать Дженни и по-женски (но очень неумело) заигрывать со мной.

Я один из немногих мужчин в её окружении, рядом с которыми она не кажется переодетым трансвеститом. А девушка, к слову, хорошая — очень добрая и неглупая. Но комплексов…

— Отойдём? — Кошусь на любопытных студентов и беру Дженни за руку.

— Не вырывает руку, не вырывает!

Усадив на скамейку, опускаюсь на одно колено, не выпуская руку.

— Дженни… я мастер говорить красиво. Скажу тебе только, что с той поры, как встретил тебя, мне не нужны другие женщины. Закрываю глаза, и передо мной встаёт твоё лицо.

Девушка стремительно краснеет, но слушает.

— Когда ты хмуришься, для меня всегда непогода, а когда улыбаешься, то с тобой улыбается весь мир. Дженни Фарли… я не прошу тебя о многом. Просто позволь мне ухаживать за тобой!

— Позволяю, Эрик Ларсен, — краснеет она ещё сильней, но кажется, я ей не противен.

— Может, потому и избегала? — Бьётся в голове мысль, — что не противен?

— Прости, мне нужно идти, — девушка осторожно высвобождает руку и почти сбегает. Краем глаза успеваю заметить реакцию Демельзы: она одновременно рада за нас и грустит.

Глава 34

— В этом доме нальют гостю выпить?! — Пьяно начал Джокер с порога, — или забыли о святых законах гостеприимства?!